«Тогда логичнее всего, — приближаясь к дому, подумал я, — посоветоваться с Мэтью Уиттоном».
Мальчик на велосипеде с большой кожаной сумкой подкатил к калитке в одно время со мной.
— Почта, мистер. Не подскажите, как мне найти капитана Дастингса? Ему телеграмма из Лондона.
Я молча достал из кармана мелочь и протянул мальчугану.
— Спасибо, господин капитан, — поняв, что нашел адресата, ответил он, и покатил дальше по переулку.
«Выезжаю завтрашним утренним через Ливерпуль, с пересадкой на Саутпорт.
Пэро».
«Утренним»… то есть уже завтра днем мой знаменитый друг будет здесь.
Не камень, а целая гора свалилась с моих плеч! Какое счастье, что Эркюль приезжает завтра, и до этой странной истории остаются, по крайней мере, сутки. Не надо никого будоражить и ломать голову — что именно сейчас делать. Он-то уж, слава богу, разберется.
Совсем успокоившись, я переоделся и направился прогуляться к центральной площади, где в магазине имелся железнодорожный справочник.
«Ранний на Ливерпуль» — так значилось в телеграмме.
По справочнику оказалось, что это экспресс с отправлением в 7.00 из Лондона. Экспресс почти без остановок. В Ливерпуле — в 12.10. Далее, тридцатиминутный перерыв до местного поезда на Саутпорт и еще сорок минут в пути с прибытием сюда в 13.20.
Чудесно!
Теперь следовало решить — как лучше его встретить.
Проще всего, взять такси от вокзала.
Но в свете всех утренних событий, не лучше ли подстраховаться и попросить помочь Мэтью Уиттона, а заодно сразу ввести моего друга в круг местной публики и постараться предупредить какое-то, возможно, неблаговидное или даже злое намерение?
Я быстро написал и отправил с соседским мальчиком в замок записку:
«Дорогой господин Уиттон! Как я уже имел удовольствие сообщить вам, сюда прибывает мой друг. Завтра в 13.20. Это, кстати сказать, довольно известная личность — детектив Эркюль Пэро. Не могли бы Вы одолжить автомобиль для его встречи? Необходимые водительские документы у меня имеются.
С уважением, капитан Дастингс».
Через час я получил ответ и, честно говоря, именно такой, которого мне хотелось.
«С удовольствием приму участие во встрече Вашего знаменитого друга и выполню роль водителя. Буду у Вашей калитки ровно в 13 часов.
С уважением, М. Уиттон».
Была и немного грустная приписка:
«Ночью у сэра Джона произошел стенокардический приступ. Легкий, но, к сожалению, нередкий для последнего времени. Он человек волевой и духом бодрый, поэтому несомненно будет рад видеть завтра у себя и Вас, и Вашего друга».
Таким способом мистер Уиттон давал знать, что беспокоить сэра Джона сегодня не желательно. Все было выражено с полной мерой ума и такта. На миг, забыв о случайно подслушанной утренней беседе, я подумал о том, с какими славными людьми свела меня здесь судьба — и старшим поколением, и молодежью.
Но тут же, физически, всей спиной я ощутил холод камней, к которым вынужден был прижиматься, слушая ранним утром те странные, если не сказать зловещие слова.
* * *
На следующий день Мистер Уиттон точно выполнил свое обещание, и ровно в 13 ноль-ноль мы двинулись по шоссе в сторону Саутпорта.
Езды было менее пятнадцати минут. День выдался нежарким, немного облачным, без резких солнечных лучей, и с легким, нежно обдувавшим лицо, ветерком с моря. Я вдруг подумал, что мог оторвать гостеприимного Уиттона от очередного морского промысла и тут же спросил об этом.
— Ну что вы, мои рыбные заготовки требуют всего двух-трех настоящих выходов в море. Можно было бы этого и вовсе не делать, а просто покупать рыбу у местного населения. Но в этом процессе есть своя традиция. А отказаться от чего-либо, проще и глупее всего. Вам нравятся мои розы перед замком? — неожиданно спросил он.
— Очень. Особенно белые.
Мэтью, не отрывая глаз от дороги, довольно и благодарно кивнул головой.
Поставив на стоянку машину, мы вышли на перрон и почти сразу увидели вдали лениво вползающий пассажирский состав. Еще через две минуты мимо нас медленно поплыли вагоны. И вот впереди, из середины одного из них высунулся, насколько позволял ему маленький рост, и радостно замахал руками, мой друг — Эркюль Пэро. Даже на отдалении была хорошо видна его добрая полудетская улыбка.
— Прекрасно узнается по газетным фотографиям, — тихо произнес Мэтью у меня за плечом.
Еще через две минуты мы стояли на перроне, пожимая друг другу руки.
— Рад познакомиться с таким известным и доблестным человеком, — проговорил Уиттон, как мне показалось, даже с чувством некоторого смущения. — Все наши, в замке, с нетерпением ожидают знакомства с вами, надеются, что это произойдет уже сегодня вечером.
Я в нескольких словах объяснил моему другу о каком замке и людях идет речь, и какую любезность они нам оказывают, предоставив автомобиль для встречи.
Пэро тут же снова пожал руку Уиттону и рассыпался в благодарностях, обещая сегодня же быть с визитом, если это и впрямь будет удобно хозяевам.
Потом мы вдвоем подхватили багаж Пэро, включая и летний зонтик, оставив его неуклюже суетиться вокруг нас с просьбами: «ну дать же понести что-нибудь».
— А вы ведь не видели современный Саутпорт, мсье? — обратился Мэтью к моему другу, когда мы стали усаживаться в большой открытый автомобиль. — Да и вы, капитан, посмотрели его только мельком. Давайте воспользуемся случаем и проведем небольшую автомобильную экскурсию.
— О, это слишком любезно с вашей стороны… — начал свой вежливый протест Пэро, но Мэтью снисходительно махнул рукой, запуская мотор:
— Я сам люблю иной раз прокатиться по городу, посмотреть, как он растет, на торговые корабли у пирсов поглазеть. Бывают и из дальних стран. От них веет чужими землями, где нам, увы, вряд ли уже придется побывать.
* * *
Город действительно производил солидное впечатление.
С большим центром, где разместились хорошие гостиницы, рестораны и большое здание драматического театра викторианского стиля с ухоженным сквером вокруг. Деловая часть удивляла обилием торговых контор, судовых агентств и прочих, связанных с этим бизнесом, юридических и посреднических заведений. Мэтью кивнул головой на четырехэтажное здание, мимо которого мы проехали, с просторным фешенебельным подъездом:
— Там, в бельэтаже, приемный кабинет доктора Бакли. Имеет уже ассистента и медсестру. Для ожидающих пациентов в приемной развешаны тропические попугаи в клетках, и даже колибри есть. Заказывает это добро морякам на южноамериканских линиях.
— Весьма достойный и компетентный человек, — добавил я для своего друга. — Их коттедж недалеко от замка. У него прелестная дочь, и вы с ними скоро познакомитесь.
Ближе к гавани пошли кварталы попроще: несколько обиходных питейных заведений и кинематографов, широкий, рассчитанный на пару сотен человек танцзал, магазинчики, дешевые гостиницы для моряков и непритязательных приезжих. За всем за этим открылась гавань, и легкий морской ветерок понес к нам особенные, несвойственные никакому другому месту запахи: дерева, угольного дымка, смолы и водорослей, а главное — моря. Зеленого у пристаней и пирсов, с неряшливой белой пеной, слегка поднимающейся вокруг свай.
Внизу на пристанях и пришвартованных судах шла размеренная и с виду неторопливая работа. Небольшие каботажные суда разгружались или грузились ручною силою, а более крупные — дальнего плавания — портовыми кранами. Сновали моряки в синих и темно-серых робах, и любопытно было поглазеть на подпачканные копотью трубы, с рисунками диковинных флагов, и на немало повидавшие на своем веку якоря. Кто-то вдали басовитым гудком оповещал о своем прибытии или, уходя, прощался.
Мы медленно проехали по набережной в сторону городских окраин, где начиналось наше шоссе на Престон.
Набережная закончилась. Порт остался позади, и вместо морских судов, вдоль узкой дощатой полоски над водой, отделенной от берега невысокими перилами, теснились баркасы с закрученными вокруг мачт парусами, ботики, большие и маленькие лодки — нехитрые средства для плавания живущих у моря людей. Прикованные к мосткам короткими цепями, они вразнобой покачивались, образуя, казалось, бесконечно длинную линию. Это зрелище вместе с нежным морским ветерком убаюкивало. На время все мои мысли и заботы улетучились.
Наверное, это состояние измерялось немногими секундами, что-то вдруг заставило меня очнуться и обратить внимание на спутников.
Я понял — машина стояла на самой окраине. Мэтью негромко продолжал свой экскурсионный рассказ, показывая рукой на море, и вместе с Пэро они смотрели в его синюю даль. Я вспомнил слова моего друга о далеком детстве, бабушке, жившей, скорее всего, на таком же, вот, побережье. И судя по грустно-улыбчивому выражению его глаз, понял, что угадал его теперешнее настроение.
