Ну что ж… Сел Иван, достал из портфеля тетрадки, учебники, ручку.
Вздохнул.
Притопала лень-матушка, зашептала на ухо:
«Устал ведь ты, миленький. Приляг, отдохни. Я тебе песенку спою, сказку расскажу».
«Ладно, — ответил ей Иван, — лягу. С удовольствием. А завтра? Опять всё сначала? Да ещё в специальную школу отправят? Нетушки! Совершу-ка я сегодня героический поступок — сделаю-ка я уроки!»
И лень-матушка обратно утопала.
ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОСТУПОК
Иван трудился, высунув язык; исписал половину страницы — ни одной ошибки не сделал, не поставил ни одной кляксы. И только хотел крикнуть «ура», как…
…с носа упала капелька пота.
Упала прямо в центр буквы «О». Хорошо, что Иван не поленился и написал её вроде колеса — большую и круглую.
Иван осторожно поднёс к ней кончик промокашки, и промокашка выпила каплю.
«Я тебе покажу, какой я умственно отсталый! — подумал Иван, вспомнив Аделаиду. — Как бы тебя в специальную школу не отправили!»
Разделавшись с упражнением по русскому языку, он принялся за арифметику.
Тут у него начался с цифрами самый настоящий бой.
Цифры прыгали у Ивана перед глазами, как лягушки. Не было никакой возможности отличить их друг от друга.
Тогда он представил, что цифры — его враги, и стал внимательно их выслеживать,
«Понятно, понятно, — решил он, глядя на ненавистные цифры, — вы тоже считаете, что я умственно отсталый. Сейчас разберёмся».
И поднатужился — и решил первый пример.
Ещё поднатужился, крякнул пять раз — и ещё решил один пример.
Ручку кусал, пыхтел от злости, один раз даже порычал Иван, но трудился.
Всё было против него.
Особенно — чернила. Они так и старались собраться на кончике пера в каплю и — хлоп на тетрадный лист.
Однако Иван следил за этим так внимательно, что ухитрился одну каплю схватить в воздухе левой рукой.
Вот тут-то упрямство впервые помогло ему.
И вдруг несчастье!
Глупая муха залезла в чернильницу. Иван проткнул муху пером, не заметил и написал мухой цифру «3». Представляете, что получилось?!
Чуть не заревел Иван! Трахнул муху кулаком — брызги во все стороны.
«Не обращай внимания на умственно отсталых мух, — прошептала ему на ухо лень-матушка, — иди спать».
«Вырви страницу, — прошептало упрямство, — и всё перепиши заново».
«Устал ведь я, — жалобно ответил Иван, — сил моих больше нету ведь!»
«Правильно, правильно, — прошептала лень-матушка, — иди бай-бай. Я тебе песенку спою, сказку расскажу»,
«Неужели ты сдашься из-за какой-то дохлой мухи?!» — удивилось упрямство.
Иван осторожно вырвал забрызганный лист и начал переписывать примеры.
До того он увлёкся, что не слышал, как подошла бабушка, стояла рядом и громко вздыхала — будто внуку уколы делали.
БАБУШКА ВЗБУНТОВАЛАСЬ
Утром Ивана будила бабушка.
А сегодня он проснулся сам. Честное слово! Сам открыл глаза, сам потянулся, сам зевнул и сам сел.
Настроение у него было замечательное, будто ему не в школу надо было отправляться, а на новогоднюю ёлку.
Раз! — встал на голову, подрыгал в воздухе ногами и грохнулся с кровати на пол — словно самая большая кастрюля упала с самой верхней полки.
Лежал на полу и хохотал.
Лежал, пока не замёрз.
Пошёл Иван на кухню, включил электрическую плитку, поставил на неё чайник, быстренько умылся, принёс из кладовки варенье и решил разбудить бабушку.
Открыв глаза и увидев внука, она испуганно вскрикнула. Если бы она верила в бога, то перекрестилась бы!
— Это ты?! — еле выговорила она.
— Я. А что?
— Да как же… кто тебя разбудил?
— Никто. Сам.
— Сам?!
— А что особенного? — обиделся Иван. — Что особенного?
Бабушка не ответила.
Потом она вышла на кухню и в ужасе спросила:
— И чайник сам поставил?! И варенье сам принёс?! — Она села, бессильно опустив руки, словно убитая большим горем. — Да что же это такое происходит?! Совсем от рук отбился. Против бабушки пошёл. Получается, что я тебе не нужна? Не выйдет! — она стукнула кулаком по столу. — Бабушка я тебе или не бабушка?
— Бабушка, — ответил ошеломлённый Иван.
— Обязан ты меня слушаться или нет?
— Обязан.
— Так вот, — бабушка встала и грозно посмотрела на него. — Я должна просыпаться и будить тебя, а не ты меня. Я должна завтрак готовить, а не ты. Понятно? Я здесь командир.
— Кем же ты командуешь? — удивился Иван.
— Всей семьёй.
— А кто же тебя слушается?
— А вся семья.
— Бабушка! — воскликнул Иван. — Но ведь я-то тебя не слушаюсь!
— Как — не слушаешься? — удивилась бабушка.
— Да так. Я потому и люблю тебя, что тебя можно не слушаться.
— А не врёшь?
— Нисколечко. Ты меня слушаешься, а не я тебя. Поэтому мы и живём дружно.
— Ну и пусть, — помолчав, сказала бабушка. — Не важно, кто кем командует, важно, что дружба есть. Но дружбе нашей скоро придёт конец, если ты будешь вести себя как сегодня. Нехорошо, Ваня, стыдно!
ИВАН ВЗБУНТОВАЛСЯ
— Почему стыдно? — спросил Иван. — Что я такого сделал?
— Как — что?! — вспылила бабушка. — Да я же тебе объяснила. Не имеешь ты права выполнять мои обязанности! Бабушка я тебе или не бабушка?
— А я внук тебе или не внук?
— Ты внук. А я бабушка. И не лезь в мои дела. Будь любезен спать до тех пор, пока я тебя не разбужу.
— А если я сам проснусь?
— Не имеешь права!
— А если проснулся?
— Всё равно спи. Или просто лежи, пока я не приду. Если ты сам просыпаться будешь, зачем я тогда нужна? Если ты сам завтрак готовить будешь, мне что делать?
— Отдыхать.
— Отдыхать?! — возмутилась бабушка. — За кого ты меня принимаешь? Чтобы я да на старости лет бездельничала?
— А ты меня за кого принимаешь? — возмутился Иван. — Чтобы я да на молодости лет тунеядничал?! Ты знаешь, как интересно самому просыпаться? Замечательно! Ты что, собираешься со мной в армию идти? И там меня станешь будить? А? Может, по-твоему, каждый солдат со своей бабушкой в армию придёт?
Тут бабушка горько расплакалась.
— Ни в какую я армию не собираюсь, — сквозь слезы сказала она. — Но учти: пользы от нас в армии было бы много!
А Иван расхохотался.
— Бабушки! — скомандовал он. — По порядку номеров рассчитайтесь. Бабушки, вперёд шагом марш! Песню!.. Да ты хоть одну строевую песню знаешь?
— Знать не знаю и знать не желаю! — отрезала бабушка. — А только в армии без меня ты пропадёшь! Ты ведь даже ботинки зашнуровывать толком не умеешь.
— А в армии сапоги носят! У них шнуровки нет.
— Пожалеешь, — бабушка снова горько расплакалась. — Я ли тебя не любила! Я ли за тобой не ухаживала! Я ли тебя не баловала! А ты?
— Эх ты, рёва, — сказал Иван ласково, — а ещё в армию собираешься.
— Я не рёва, — сквозь слезы ответила бабушка, — просто я тебя люблю, а ты меня нет.
— И я тебя люблю. Только я с тобой не согласен.
— Когда любят, соглашаются!
— Не могу я с тобой согласиться, — твёрдо сказал Иван. — Ты что, хочешь, чтобы меня бабушкиным сынком дразнили?
— Хочу! — горячо призналась бабушка. — Очень!
— Значит, тебе меня нисколько не жалко.
— А ты меня жалеешь? Ты меня и за бабушку не считаешь.
— Считаю. Ты замечательная бабушка. Только есть у тебя один недостаток.
— Нет у меня недостатков!
Иван чмокнул её в щёку, шепнул:
— Один, маленький.
— Может быть, — подумав, нерешительно согласилась бабушка, — но я не знаю, какой. Не замечала.
— Ты не даёшь мне нормально жить.
— Я?!
— Ты, бабушка. Только ты не сердись и не плачь. Держи себя в руках. Надо мне просыпаться самому.
— А давай по очереди? — обрадованно предложила бабушка. — Один раз я тебя разбужу, а один раз ты, может, сам проснёшься?
— Нет, — отказался Иван. — Не хочу я быть умственно отсталым.
— Не понимаю, — испуганно прошептала бабушка, — кто от кого отстал?
— А я понимаю. Если бы я вчера не выучил уроки, то сегодня меня бы как миленького в специальную школу отправили.
— Вот! — радостно воскликнула бабушка. — Вот что значит — просыпаться самому! Соображать плохо стал! Ещё будешь с бабушкой спорить?
— Буду, — тихо, но решительно ответил Иван. — Приходится. Я ещё, может быть, отличником сделаюсь. Ненадолго, конечно. Чтобы всем доказать, что я не умственно отсталый.
— А зачем это тебе, миленький? — ласково спросила бабушка. — Для меня-то ты всегда самый умный! Вот подрастёшь, сил наберёшься, тогда и станешь отличником. Сейчас-то зачем тебе надсажаться? Вспомни-ка, до чего мы с тобой замечательно жили!
— Жили-то мы с тобой замечательно, — согласился Иван, — но, может быть, как раз из-за этого я и чуть-чуть в УО не превратился. Чуть-чуть в специальную школу не попал. На радость дочке крокодильской. Она у меня ещё попляшет! Сто пятьдесят пять с половиной раз пожалеет, что издевалась над гвардии рядовым Иваном Семёновым! Назло ей отличником стану! Да ещё и круглым! Сам просыпаться буду! — со слезами в голосе крикнул Иван. — Сам одеваться буду!
