В первые две-три секунды Коля замешкался. «Вот, выдавила наконец из себя то, о чем так долго мечтала!» Однако, не желая выдавать своего замешательства, Коля быстро нашелся.
— А что, может и поженимся. Ты только погоди денек-другой, улажу свои дела, и пойдем в ЗАГС.
Люба промолчала и с довольным видом вновь опустила голову ему на грудь. На том разговор о браке был исчерпан. Ну и слава богу, подумал Коля! А еще ему подумалось: что если и вправду пожениться по липовому паспорту (который давно пора уже сделать)?! Надо ведь Любку уважить, в конце-то концов! Ведь он ее на самом деле любит. Любишь ли? — тут же спросил он себя. И тут же ответил: Ну да, люблю.
Они немного помолчали, как вдруг раздался протяжный звонок в дверь: «та-ту-у!». Коля явственно ощутил, как вздрогнула Люба.
— Ой, кто это? — сипло спросила она и возбужденно села на постели.
— Ты никого не ждешь? — настороженно осведомился Герасименко.
Люба, с растрепанными волосами, быстро-быстро помотала головой. В ее глазах читалось недоразумение, смешанное с легким испугом.
— Тогда не открывай, — хмуро предложил Николай.
Только Люба начала думать над ответом, как звонок раздался снова. Но теперь уже он прозвучал протяжнее и настырнее. И сразу же повторился несколько раз. «Та-ту-у, тату, тату, тату!»
— Блин, кому неймется? — не выдержал Коля.
— Может, это Лидка, подруга, муж опять напился, она ко мне прибежала, — скороговоркой предположила Люба.
Коля повел бровями, вздохнул.
— Я пойду открою, — Люба вопросительно поглядела на любовника и, не дожидаясь ответа, соскочила с дивана, накинула халат.
Герасименко покачал головой и потянулся за рубашкой.
Дальнейшее он слушал из прихожей с замиранием сердца.
— Кто там? — глухо спросила Люба в дверь на очередной звонок.
В ответ что-то резкое выдал мужской голос. Провернулся ключ, скрипнула дверь, послышались твердые, варварские шаги двух или трех человек.
Коля уже застегивал ширинку на брюках, когда в комнату заглянула милицейская фуражка. Из-под козырька глядело печально знакомое лицо лейтенанта. С волчьим огоньком в глазах.
— Ага, попался, голубчик!
Вслед за летехой в комнату проник какой-то незнакомый сержант, старшой. И еще рядовой. А уж за ними протиснулась Люба с наполненным ужасом лицом. Но в прихожей мостился кто-то шестой.
— Серега, наручники цепляй! — бросил офицер старшому.
Не успел Коля второй раз моргнуть, как на запястьях защелкнулись крепкие железки.
— Послушайте, — вполголоса произнесла Люба, — что происходит?
Ее лицо сделалось плаксивым, готовым сорваться в рыдания.
— А то, гражданочка, — неприятным голосом начал летеха, — что вы пригрели у себя дома злостного преступника-валютчика.
Рядовой прислонился к спинке кресла, а сержант, самодовольно ухмыльнувшись, спрятал ключик в карман. Лейтенант со значительным видом осмотрелся в комнате.
Тут показалась личность, таившаяся в прихожей. Тетка лет пятидесяти с корявыми чертами лица и в очках заглянула в комнату.
— Он самый, — прогнусавила она. — Он не первый день к Любке ходит.
— Амалия Петровна? — одними губами сказала Люба.
Обойдя рядового, она медленно опустилась в кресло.
— Коля, это правда? — всхлипнув, спросила любимая.
— Да нет же, нет! — резко возмутился Герасименко. — Не верь им, дорогая, это какая-то жестокая ошибка!
— Ошибка, говоришь? — лейтенант злобно уставился на свою жертву. — Вот ублюдок, он еще отпирается.
Шагнув к Николаю, офицер влепил ему пощечину. Да такую, что у Герасименко слеза выступила.
— Не смейте! — вскрикнула Люба, привстала, снова беспомощно села и вдруг зарыдала. — Коля-я-а-ха-ха! Что они делают?
Она спрятала лицо в ладонях.
— Давай, Серега, выводи его, — скомандовал лейтенант.
— Пшел! — старшой толкнул Колю в плечо.
Герасименко двинулся вперед, с презрением поглядев на очкастую Амалию. И когда прошествовал мимо нее, та испуганно отпрянула, словно бы он собирался в нее плюнуть. Сержант подталкивал Колю в лопатки, рядовой открывал входную дверь, завершал процессию офицер.
Коля уже ступил за порог, когда Люба выскочила в прихожую и со слезливым лицом запричитала:
— Коленька, я тебя вытащу, я сейчас же поеду… В какое вы его отделение?
— В третье, гражданочка, в третье, — козырнул ей лейтенант. — Не советую даже суетиться. Мы все равно его не выпустим.
И Герасименко увели на площадку. И услышано было, как где-то сзади засеменила бдительная Амалия Петровна.
Сентябрь 1983 года, Дима
Кукарский вздрогнул: дверь подъезда открылась, и оттуда выбрела девочка лет девяти-десяти, белокурая, с круглым личиком, облаченная в бежевое платьице и пуговичную кофточку поверх плеч. В руке у девочки болталась пустая матерчатая котомка.
Она глянула на Димку и чуть заметно улыбнулась. «Господи, Лерка!» — тут же признал он. Та самая Лерка из тридцать пятой, этажом ниже, с которой мальчик Димка когда-то проводил свои дни! Та самая Лерка, с которой они стояли как-то вечером на пятачке, вон там, на углу дома, за оградкой, — стояли друг против друга. И Лерка в те минуты, — он отлично это помнит и уж не забудет до гробовой доски, — Лерка в те минуты возбужденно говорила ему, что у нее как-то необычно бьется сердце. И она импульсивно брала его руку и прикладывала к своей груди: «На, послушай!» И он и вправду ощущал гулкое биение ее сердца, словно вырывающегося из груди, и удивлялся.
А когда Лерка через пару дней попала под троллейбус, едва отойдя от дома, он понял что было это не случайно, что сердце ее не зря так волновалось, что девочка предчувствовала свою гибель. Кажется, смерть ее случилась на второй день после огромных колес, в больничной койке. Лера так и не пришла в сознание. Но об этом он уже узнал от ее матери, странноватой и не очень красивой блондинки.
Ну а как она попала под троллейбус? Немощная бабушка из соседней квартиры попросила Леру купить молока в магазине через дорогу. Это Димка тоже узнал от матери Леры. Интересно, почему не в гастрономе по соседству? Почему через дорогу? Эти мысли пронеслись в нем, в нынешнем Димке, и еще подумалось вот что.
Да ведь она идет с котомкой, а попала под электрозверя тоже с котомкой. И движется как раз туда, в ту сторону, где в 2013 году есть пешеходный переход, а здесь, в 1983 году еще нету. А что если это тот самый день? Что если пришел ее час? Что если два дня назад они уже стояли на том пятачке?
Глядя, как девчонка перебирает тонкими ножками, как она приближается к углу дома, Димка неожиданно для себя вышел из ступора и сорвался со скамейки. И он засеменил вслед за ней. А то, что это именно Лерка — сомнений в нем не оставалось.
Если сейчас ей помешать случайно убиться, если остановить ее, предупредить… Или помочь перейти дорогу, то черт знает! Может и жизнь его, Димкина, изменится до неузнаваемости, как он порой подумывал. Ведь по всем параметрам они должны были вместе вырасти, полюбить друг друга и пожениться.
А и как иначе? Единственная в подъезде девчонка, закадычная подружка. Сколько развалин облазили на пару! Сколько проблем обсудить успели! Сколько чаю выпили друг у друга в гостях! Стоило ему пожениться в молодости, он оказался бы счастлив уже лет в двадцать, а не в тридцать три, как вышло на самом деле.
Часто ему казалось, что он нашел себя так поздно именно из-за несчастных романов, к тому же, довольно редких. А встреть он счастливую любовь раньше, была бы семья раньше, был бы надежный тыл загодя, был бы стимул чего-то добиваться. Так что глядишь, вернется в свое время, и там он уж не какой-нибудь захудалый менеджер, а настоящий директор или депутат! А дома сидит и ждет Лера с двумя детьми.
Да ведь несколько еще минут назад ты думал совсем иначе. Так Димка одернул себя, двигаясь за девчонкой. Не ты ли сказал сам себе, что неважно, когда все случится: при правильной жизни ты всего лишь раньше заимеешь свои игрушки. Но что в них толку?
Да есть, черт возьми, толк! Жизнь-то все равно одна, и если ты быстрее себя обеспечил, то и большую часть ее проживешь лучше. Если раньше поднялся по лестнице, а главное, закрепился, то и катиться по жизни дальше легче. Лишь бы остаться со своими моральными принципами, не растерять доброту. А она не растеряется, сам-то он не изменится, поменяются лишь обстоятельства.
Девочка уже приблизилась к оживленной автодороге. Слева, о чудо, завыл, разгоняясь троллейбус. Дмитрий резко вышагнул вперед и ухватил белокурую за ручку, под мышкой.
— Стой, девочка, остановись! — услышал он свой дрогнувший голос.
Она замерла и медленно обернулась. Он увидел испуг в ее огромных серых глазах, почувствовал напряжение в маленьком теле.
«А как же петля гистерезиса? — промелькнуло в голове. — Ну и плевать! Посмотрим, что будет!»
