— Какой еще второй мальчик?
— Вы же вдвоем сбежали, с другим мальчиком…
Мартин помотал головой.
— Нда… Ничего, мы и второго найдем… А ты, кстати, знаешь, что такое ОЗПД?
— Нет.
— Это значит «Общество защиты прав детей».
Полицейский протянул руку к телефону.
— Кажется, я кое-что придумал, — сказал он и подмигнул Мартину.
Он набрал номер и стал ждать. Хотел было что-то сказать Мартину, но на другом конце провода сняли трубку.
— Тóрбен? Привет, старик! Енс говорит. У меня тут интересный случай для тебя, может, заглянешь? Да, да, прямо сейчас, дело срочное…
Он что-то еще сказал, но Мартин этого не разобрал. Ясно было только одно: речь шла о нем. Полицейский положил трубку и повернулся к мальчику.
— Знаешь, какая смешная история? Торбен, с которым я сейчас говорил, он ведь тоже из детдомовцев. Ты только не бойся ничего, мы тебе поможем!
А Мартин сидел съежившись на своей лавке. Мысли вихрем проносились в его голове. И о матери он думал, которую ему даже не удалось повидать. И о Гелле — никому нельзя было говорить, что он ее видел; она ведь вроде бы тоже в бегах, как и он. И о Ли он думал, который только что отплыл на корабле, отплыл куда-то в далекий мир. Хорошо бы, он нашел своих родителей! И может, им двоим еще суждено когда-нибудь встретиться — здесь ли, в другом ли месте. Только бы можно было просто дружить и весело проводить время, ничего и никого не страшась.
Прошло совсем немного времени, и в отделение вошел человек с длинной бородой, в очках, который прямиком направился к Мартину.
— Привет! Меня зовут Торбен, я из Общества защиты прав детей. Стало быть, это ты — Мартин…
Мартин кивнул. Смешные эти взрослые. Как они разговаривают: «Стало быть, это ты — Мартин… Тебя, значит, Мартином зовут». Все-то им заранее известно.
Бородатый уселся рядом с Мартином.
— Ну, слушай! Вас с приятелем полиция разыскивает… Да, кстати, где он, приятель твой?
Мартин уставился на него с невинным видом.
— Какой еще приятель?
Бородатый на миг закрыл глаза, потом сказал:
— Тот самый, с которым ты сбежал.
— А я один сбежал!
— Нда, что ж, посмотрим. — Бородатый почесал затылок. — Я комнату для тебя нашел, это в частной квартире, на улице Áмагер, там молодежь живет — молодые учителя, педагоги, ну и всякие. Еще девочка какая-то там, правда, она еще туда не вселилась, но ее ждут, а других подростков там нет. Вопрос в том, проглотит ли это детский отдел.
— Что… проглотит?
— Ух ты! Извини… одним словом, разрешат ли тебе на частной квартире жить. Но, думаю, мы это уладим.
Кажется, Мартин понял, в чем дело. Он сразу вспомнил сестру: Гелла ведь говорила, что ждет комнату на Амагере, и тоже упоминала о каком-то молодежном коллективе. Может быть, это тот самый и есть. Но все же он решил, что лучше ни о чем не спрашивать. На крайний случай он станет рыскать по Амагеру, пока не отыщет сестру.
Вот у Ли совсем другой размах. Ли — тот готов полсвета обойти, чтобы родителей своих отыскать. Что в сравнении с этим Амагер? Детские игрушки!..
Может, та молодежная квартира недалеко от дома его матери? Сбегать бы туда и проколоть шину на машине ее приятеля-подлеца.
Мартин приободрился. Может, жизнь не такая уж и скверная штука, когда есть за что бороться.
Бородатый начал рассказывать Мартину про молодежный коллектив, где он будет жить. Все эти имена вихрем завертелись в голове у Мартина. Спустя несколько минут он уже почти ни одного не мог вспомнить.
Кого-то вроде бы Кýртом зовут, он кузнец, другого — Киссером, еще кого-то — Éнсом, хотя нет, Енс — это тот самый полицейский, что восседает здесь за барьером.
— Знаешь, где улица Тóннесвей? — спросил Торбен.
— Ага, там, на Амагере.
— Верно, но где именно?
Мартин кивнул.
— Рядом со школой, — сказал он.
— Молодец, в эту школу и будешь ходить. Согласен?
— Угу.
Мартину было все равно, в какую школу ходить. Он сейчас думал только о своем друге. А что там этот бородатый лопочет, Мартину вроде бы и дела до этого нет. Он то и дело ронял короткое «да» или «нет», стараясь не попасться впросак, но в конце концов все же оплошал.
Торбен осторожно тронул его за плечо.
— Я же тебя спросил, ел ты что-нибудь или нет?
— А? Что? Ага, меня один знакомый накормил.
— Какой знакомый?
Мартин подозрительно покосился на бородатого.
— Не помню я.
— Так вот сразу и забыл?
— Ага, так вот сразу и забыл.
— И ты правда не знаешь, куда подевался второй мальчишка?
— Какой еще мальчишка?
— Да тот, что вместе с тобой сбежал.
— Не знаю, о ком вы говорите. Как его зовут?
Торбен снял очки, сердито покачал головой.
— Ладно, ничего! И этот вот-вот объявится!
«Зря надеешься, дяденька!» — подумал Мартин.
В отделение полиции вошла пожилая дама с сумочкой в руках. Вид у нее был очень строгий и чинный. Она подошла к Торбену и пожала ему руку.
— Здравствуйте, дорогой коллега! А это, стало быть, Мартин.
«Ну вот, сейчас опять начнутся дурацкие вопросы», — подумал мальчик.
Дама уселась на скамью рядом с Мартином и бородатым и принялась перебирать какие-то бумаги.
— Так, документы у вас как будто в порядке. Разрешение на воспитание подростков у вас постоянное, так что у меня возражений нет.
Дама взглянула на Мартина поверх очков.
— А ты часом ничего такого не натворил?
— Чего?
К ним подошел полицейский:
— Он только сбежал из интерната, больше за ним ничего не числится. Он к нам пришел сам и попросил о помощи.
— Прекрасно! Коли так, мы сразу и поедем в дом, где отныне он будет жить под присмотром молодых педагогов. Собирайся, дружочек, поехали!
— А я сам туда его отвезу! — сказал бородатый.
— Ах, будьте так любезны, дорогой коллега! Премного вам благодарна. По правде сказать, я тороплюсь, да и еду я в другой конец города. Очень мило с вашей стороны!
Торбен расписался на какой-то бумаге, что «принял» Мартина, как расписываются на почте за посылку или заказное письмо.
— Будь здоров, Енс, мы с Мартином поехали. И спасибо тебе — доброе дело ты сделал. А дальше мы уж сами обо всем позаботимся.
— Смотри, Мартин, держись молодцом! Там тебе очень понравится — вот увидишь! А я, может, загляну к тебе как-нибудь.
С этими словами полицейский весело подмигнул Мартину.
Они вышли на улицу.
— Где-то здесь моя телега стоит. Я поставил ее поблизости.
Еще минута, и они отыскали машину. На ветровом стекле, под одним из «дворников», торчала бумажка: «С вас причитается штраф».
— Вот сволочи! — в сердцах сказал Торбен, засовывая бумажку в карман.
И вот они уже едут в дом, где Мартин начнет новую жизнь.
Глава 8
Машина Торбена была в точности такая, какие обычно бывают у учителей: маленький «ситроен» с небольшими окнами и дребезжащими дверцами, да и вся она походила на жестяную коробку, скрепленную стальной проволокой и лейкопластырем.
— Может, и не очень-то новая у меня машина, — сказал Торбен, — но ничего, служит она мне верно, а что еще надо?
Машина тронулась с места, и они покатили вниз по Сторе Конгенсгаде. Прошло будто целых сто лет, пока они добрались до площади Конгенс Нюторв. К тому времени Торбен успел и очки протереть, и трубку табаком набить.
Машина как раз пересекала площадь Кристиансхавн-торв, когда Мартин вдруг увидал Тони: тот стоял у фургона, торгующего сосисками, рядом со статуей Эскимоса. Мартин сразу понял, что и Тони его заметил. Он только собирался откусить кусок от бутерброда с сосиской, как вдруг увидал Мартина, ехавшего мимо в маленьком автомобильчике.
Тони уставился на него и так и застыл с разинутым ртом. А автомобильчик Торбена как раз остановился на красный свет. Мартин страсть как перепугался: что, если Тони сейчас подойдет к ним и начнет расспрашивать про Ли?
Он оглянулся и увидел, что Тони и в самом деле направляется к ним. Тони уже почти поравнялся с машиной, когда снова вспыхнул зеленый свет, и Торбен резко тронул с места.
— Сцепление тоже ни к черту уже не годится, — пробурчал он.
Опасность миновала! Торбен ничего даже не заметил. Он весь был поглощен уличным движением и своим автомобильчиком-развалюхой.
— Скоро приедем, — сказал он.
Наконец он свернул в сторону, и спустя минуту машина остановилась на улице Тéннесвай.
Дом был очень большой. Старинная вилла с просторным садом.
У въезда в сад стоял старый-престарый автомобиль, доверху загруженный туристическим снаряжением. А на земле лежал долговязый парень и колдовал над потертым ковром, который, судя по всему, собирался расстелить в машине. Машина была зеленая, хозяин, конечно, сам покрасил ее; тут и там на корпусе машины виднелись вмятины, а в салоне громыхал транзисторный приемник.
