Курт — тоже прекрасный человек, но чувство у Мартина к нему другое. Совсем не такое, как к Грете…
Интересно, откуда она родом. Уж во всяком случае, не из Копенгагена.
— Первым делом я покажу тебе твою комнату. Правда, там еще кое-какой хлам валяется. Это потому, что там Курт жил. А теперь это будет твоя комната. Вечером мы вынесем из нее все его вещи, а твои внесем. Кстати, у тебя вещи-то есть?
— Нет… вообще-то у меня ничего нет. Только то, что на мне.
— И нет никакой другой одежды?
— В детском доме кое-какие вещички остались, но заполучить их будет трудно.
— Ладно, забудем об этом, что-нибудь уж придумаем!
Грета оглядела Мартина и увидела, что он одет во все новое. Она не стала спрашивать, откуда эти вещи, и Мартин был рад, что она не спросила. Ведь спроси она об этом, ему пришлось бы наврать ей что-нибудь, а врать ему не хотелось. Особенно Грете.
Может, он чувствовал, что она сразу же распознает ложь, а может, оттого, что еще хуже было бы, если бы она поверила его вранью, — Мартин сам не понимал, отчего ему так противно врать, во всяком случае сейчас ему трудно было это попять.
Какой-то внутренний голос говорил ему, что вранье — скверное дело. Вдобавок он уже знал: стоит хоть раз соврать, придется еще какую-нибудь брехню добавлять, чтобы скрыть первую ложь. Великолепную память надо иметь, чтобы быть хорошим вруном. А то в два счета в лужу сядешь…
Поднявшись на второй этаж, они вошли в комнату, где отныне предстояло жить Мартину. Хоть Грета и сказала, что там не убрано, комната показалась ему и красивой, и уютной. Он быстро оглядел обстановку: койка, маленький столик, полка с книгами и встроенный шкаф с несколькими пустыми полками.
— Ага, стало быть, он забрал свое барахло, — сказала Грета.
Мартин заметил вдруг, что в двери нет ключа. Грета проследила за его взглядом.
— Мы у себя в доме дверей не запираем, — сказала она. — Все комнаты у нас общие.
Грета уселась на койку Мартина.
— У нас так заведено: каждый может войти в любую комнату. И каждый может делать все что угодно, только он должен после себя убрать. Но конечно, и тут есть кое-какие оговорки. Взять, к примеру, нашего Óле, он архитектор и сейчас трудится над очень важным проектом. Ясное дело, к нему нельзя просто так заходить и мешать ему работать или что-нибудь там рисовать на его бумагах… Но это ты и сам, конечно, понимаешь.
Само собой, Мартин все понимал. Много разговаривать он не стал, но впечатления переполняли его душу. До чего же ему здесь нравилось! Совсем не то что в детском доме, там тобой только командуют. А ты и пикнуть не смей.
— А учиться я где буду?
— Раньше где ты учился?
— На улице Хóйдеванген.
— Хочешь вернуться туда?
Мартин замотал головой.
— Да нет, не очень-то хочу, — сказал он.
Грета почесала затылок.
— А вот по соседству есть школа. Знаешь там кого-нибудь?
— Ага, знаю, даже очень многих знаю… А что, мне можно будет туда перейти?
— Конечно, но сейчас ведь каникулы. А потом мы тебя туда устроим. — Грета встала: — Ну как, будем продолжать осмотр?
Мартин кивнул, и они пошли дальше.
Ох, сколько комнат в доме! И какие-то чудные коридоры, и лестницы, а уж сколько всяких других диковинных помещений! Наконец они добрались до мансарды. Посреди — дымовая труба, на ней разная медная утварь. Под окнами расставлены полки с книгами, а сверху на полках лежат подушки, чтобы там можно было и присесть. Тут же стоит большая корзина с мотками вязальной шерсти, а рядом другая корзина — в ней куча разных флейт.
И еще перед глазами Мартина замелькали красивые вазы, старинные бутылки и много-много всякой всячины. В углу комнаты он увидал двойную кровать.
Под потолком тянутся косые балки. И всюду очень-очень чисто.
— А вот здесь мы с Куртом живем, — сказала Грета и радостно оглядела мансарду…
— Красиво-то как у вас! — воскликнул Мартин.
— Ага, нам самим тоже нравится, — ответила Грета и закивала с довольным видом. — Ты приходи к нам, когда захочешь! — Грета обняла мальчика за плечи. — Ничего, мы все вместе хорошо заживем! Хочешь в сад пойти?
Они спустились с крутой лестницы и вышли в сад.
Машины Курта уже не было у ворот. Мартин стал искать ее взглядом.
— А Курт, должно быть, в лавку поехал: надо же что-то на ужин купить. Мы должны отпраздновать твое новоселье… Согласен?
— Да… еще бы! — сказал Мартин.
Сад был очень красивый, но в одном его конце всю землю разрыли.
— Не ладится у нас с нашим отоплением. Может, нам вообще придется вырыть котел. Вроде бы не так он лежит как надо… Но работа предстоит адова, — сказала Грета. — А вот наш велосипедный сарай. Ничего, мы и тебе соберем велосипед из старых деталей.
— Есть у меня велосипед, его только надо забрать.
— Прекрасно! Скажи где, и мы заберем.
— Я сам его заберу, — сказал Мартин.
У него же ключи от домашнего подвала остались. Вот и надо бы поскорей велосипед увести. Может, еще кое-что заодно прихватить. Только Грете совершенно незачем знать, откуда он собирается взять свой велосипед.
Мартин увидел навес, под которым громоздились доски. Еще там стоял каменный очаг с вмазанным в него котлом — в точности, как у бабушки в деревне.
— А тут мы кухню хотим устроить, чтобы самим колбасы делать и мясо жарить, — сказала Грета.
Вдруг перед Мартином вырос какой-то рыжебородый детина.
— Привет, парень, добро пожаловать к нам! Меня зовут Флеммингом. — Он протянул Мартину огромную ручищу: — Я только вот сейчас узнал от Курта, что ты приехал к нам. Зовут-то тебя как? Вроде Курт мне говорил, а у меня уже из головы вылетело.
Мартин пожал протянутую руку:
— Мартином меня зовут.
— Что ж, бывает, ничего не поделаешь. Все равно я рад тебя видеть. — Рыжебородый широко улыбнулся. — Нынче мы отпразднуем твой приезд. Смотри только, не налакайся сверх меры!
Мартин рассмеялся:
— Уж я постараюсь!
Еще две девушки подошли: одну Лизой звали, другую Биргитой…
В доме было тихо, спокойно. Вскоре вернулся Курт с огромным картонным ящиком, доверху набитым всякой снедью.
— Что у тебя там? — спросил Флемминг.
— Деликатесы: пачка соли и черные сухари, — широко ухмыляясь, ответил Курт.
Флемминг начал рыться в ящике:
— Так, бифштексы… отлично!
— Ах ты обжора, только о еде и думаешь! — сказал Курт.
Грета прыснула:
— А что, черные сухари с солью для него в самый раз!
Флемминг угрюмо взглянул на Курта.
— Воспитывать жену надо! — мрачно заявил он.
— А что, — сказала Грета, — всякая еда хороша!
— Да, вас уже и не воспитаешь, — заявил Флемминг. — Ну что, картошки, видно, надо начистить?
Все дружно принялись готовить ужин, и спустя полчаса стол уже был накрыт. Мартин сразу накинулся на еду. В голове у него каруселью вертелись имена новых знакомых, но все они перепутались, и он никак не мог вспомнить, где кто из них живет в этом диковинном доме…
Когда вымыли посуду, Курт принес гитару, и все стали петь. Песни были самые разные, какие-то Мартин знал, другие слышал впервые. Когда стемнело, все взяли свечи и вышли в сад, и праздник продолжался в саду.
Оле принес бутылку красного вина, а Лиза — большой кулек с пирожными и большую бутылку с соком.
Замечательный получился праздник. В соседнем доме тоже была вечеринка. Какой-то человек в красной куртке заглянул к ним поздороваться и вскоре ушел.
И только когда пробило полночь, Мартин вернулся в свою комнату. Усталость одолевала его. Не успел он положить голову на подушку, как его тут же сморил сон. И впервые за много-много дней его не мучили сновидения.
Вокруг был только мягкий, теплый мрак.
Глава 9
Мартин проснулся оттого, что к его окну прилетел черный дрозд. Он щебетал что было мочи, и Мартин даже рассердился на него. Пытался снова уснуть, но ничего из этого не вышло. Тогда он встал и вышел на кухню.
У кухонного стола, склонившись над чашкой кофе, сидел Оле.
— Привет! А что, тебя тоже этот проклятый скворец разбудил?
— Ага. Только это не скворец, а черный дрозд.
— Знаю, знаю, я просто оговорился.
Он оглянулся на Мартина, но тут луч солнца ударил ему в глаза.
— Тьфу ты! Хоть бы выключить проклятый свет! — Оле тяжко вздохнул: — Бедная моя голова! Знаешь, я начинаю сочувствовать итальянцам. Говорят, они едят певчих пташек… — Оле озабоченно почесал голову. — Уверен, что они едят их на завтрак… А ты как, кофе пьешь?
— Нее, мне бы стакан молока…
Оле жестом показал ему, где можно взять молоко.
Мартин вышел из кухни и спустился на нижний этаж. Тут он услышал, как Лиза сказала:
— Черт возьми, замечательно! Да, да, в три часа будем на месте, но вещей у него немного.
