А яйцеголовый, похоже, не догоняет, что тут сейчас будет — ишь, только башкой и вертит, лаборанточек небось высматривает. Не будет тебе лаборанточек, старый хрыч! Не будет. А будет тут сейчас смертоубийство.
И вдруг мне показалось, подумалось на миг, что не совсем дело чисто, а Алекс — как мысли читает — на Рунге кивает:
— Не гадай, спец, не гадай. Не к Силаеву мы его ведем. Нет уже Силаева, одни запчасти остались да голова. Внешникам на радость. Да только ничего они там не насканируют. Силаев — липа был, прикрытие. А мы вот скакнем сейчас с господином Гра…
Ствол слегка отклоняется от моего живота. В тот же миг прыгаю в сторону. Лазер — в форсированный режим. Получи, Шпачина! Тебе первый сюрприз!!! Попал. Широкий фокус у меня сейчас в карандаше. Падает, оседает… Один есть!
На пол! Влево! Веду лучом, чтоб хрыча не задеть. Левее!..
И хрыча не задел, и Алекса не достал. Пол опять упруго дал в коленки, в плечо: я перекатился, ловя Алекса в фокус…
О черт!!! Алекс, смещаясь, повел лучевиком, и я вижу, как синеватый росчерк света входит хрычу в подреберье! Точно под угол кейса…
Мать твою!
Жму кнопку — есть! Чисто срезал. Почти по локоть.
Рука Алекса бьется на полу, словно большая гальванизированая рыба, а сам он — живуч, это у парий не отнимешь — прыгает на меня. Но поздно. И рубиновый луч делит его надвое.
Бай-бай, трепло!
Мгновение перевожу дух, тупо глядя, как хрыч пытается ползти, извивается, брызгая кровищей.
Так. Как бы не «скакнул» яйцеголовый!
Бросаюсь к нему, ляпаю на шею аптечку. Свою. Личную. Поближе к аорте. Огонек — оранжевый.
Подхватываю на руки, и за угол, в ближайший отсек. А кейс свой он так и не выпустил, хоть и «триплексы» совсем помутнели и закатились.
Так. Теперь Алекса сюда же! От греха, с чужих глаз. Все в три прыжка — туда-сюда, обратно. Подхватил Шпака, и тоже в отсек. И в утилизатор обоих. Теперь не обнаружат. И лучевик подобрал, конечно.
Яйцеголовый дышал уже через раз, не иначе как всерьез собрался совершить заключительный в своей жизни «скачок». И ведь совершит, чего доброго. Вон
какая рана в подреберье — трети легкого как не бывалой Ты, это, хрычок старый, ты давай-ка, не помирай пока.
Ронин проверил аптечку и вновь приложил ее к дряблой жалкой старческой шее, больше всего похожей на гусеницу-переростка. Аппарат зажужжал тихонечко и впрыснул старику дополнительный препарат вдобавок к обычным процедурам стимуляции жизнедеятельности. Может, он, конечно, и успеет регенерировать хоть какую-то часть тканей, но с лучевиком не шутят. Здесь эта липовая регенерация не пляшет, здесь без стационара не обойтись.
Ронин задумался, глядя, как прыгает кадык под пергаментной кожей, ну право слово — лягушка под марлей. Времени уже совсем в обрез, а он так и не узнал, что за кейс это такой сам приплыл в белы руки. Точно ли то самое, ради чего он забрался в этот гадюшник? Ясно, что ящичек непростой — тут и значок секретности, и защита от взлома, ну да этому в интернате еще первогодков учат — обойти, обмануть, вскрыть систему практически любой сложности.
Отрывать пальцы старика от ручки не стал — сразу приступил коминсом к запорам кейса. Долгой возни не случилось. Крышка подалась, и ронин секунду глядел на мини-комп, ноутбук, последнее слово техники. И если еще и его взламывать… Не просто же так яйцеголовый за него уцепился мертвой хваткой. Даже с такой дыркой, от которой уже не побежишь, как гончий аррикаллер, даже с ней из клешней своих не выпустил титанитовую ручку. Впился, что заморрянский клещ, не оторвешь.
Нет, должно быть, это то самое.
Но времени и вовсе не остается, а тут еще в коридоре ор поднялся. А дверь еще держится. Ладно. Может, переждем. Пока еще штурмовое ружье своего слова не сказало. Держитесь, мальчики, держитесь.
Стимулятор подействовал. Хрыч дернулся и зашарил своими мутными глазками — да вот он, твой дермовый ящик, никуда не делся. Ну что, лысый, так и будем молчать? Надо же мне все-таки понять, что за добыча угодила в руки. А вдруг и правда подфартило?
Ронин глянул на коминс — времени совсем нет.
Наверное, придется все-таки тряхнуть яйцеголового как следует, не сходя с этого стремного места. Ах как поджимает проклятое четвертое измерение! И инъекция нежелательна. Ведь раскиснет мозгами хрыч — потом ничего от него не добьешься. А если это и вправду тот самый Рог? Сам-то ведь не разберешься. Без хрыча никуда…
Нехотя, еще сомневаясь, но логика уже толкала под ягодицы, он взялся за лацкан комбеза ученого. Другая рука также нехотя поползла в поясной карман за мини-инъектором — щас, мы тебе, лысый, язык-то поотпустим, — нехотя потянул скрюченное тело на себя, чтоб сподручней было до подключичной впадины добраться…
Нежданно «триплексы» хрыча отпотели окончательно, зыркнули мрачно:
— Как тебя звать, парень?.. — «И то дело, что жив, яйцеголовый». — Допустим, Билл. — Но ты мне баки не забивай. Щас я спрашиваю! «Вот тоже парня нашел. Уж скоро стандартных двенадцать как последние, кто смел так называть ронина, сделали свой законный „скок“. Я задаю тебе три коротких вопроса, ты даешь три коротких ответа. И мы расходимся миром. Если нет — то мы опять же расходимся, но…»
Хрыч явно плавал.
— Сколько тебе лет, парень?
Трудно сказать, по крайней мере, анализируя потом все мелочи сегодняшних событий, ронин так и не нашел логических причин, почему не просканировал хрыча лично, ведь и быстрее и безопаснее было бы. Вместо этого ронин ответил. И ответил почти спокойно, с только лишь позволительной в данных обстоятельствах, нет, не торопливостью — просто ответил с должной быстротой:
— Тридцать два стандартных. — И чуял уже, что вот сейчас яйцеголовый выдаст этакое, выдаст…
— И сколько ты еще надеешься прожить, парень?… — Время шло. Хрыч заговорил, и то прок. Надо двигать, пока внешники не нагрянули. Прислушался к происходящему в коридоре — шум не смолкает. Не знают халдеи, что им делать, — то ли сдаваться, то ли держаться до последнего. Лучше бы держались, конечно.
— …Лет девяносто пять?
— Черт, старик, откуда такая точность! Почему не все сто?
— Хорошо… Пусть будет сто… — Глаза его вновь начали мутнеть, аптечка отчаянно зажужжала, и ронину ничего не оставалось, как перевести ее в режим «Экстренная реанимация». — А это устройство даст тебе… Тебе и мне… И мне…
Нет, не выдаст хрыч ничего такого сенсационного. Бредит! И ведь и инъектор уже поздно использовать, раньше надо было свою приговоренную жопу чесать. А теперь покуда вакцина дойдет, точно внешники подоспеют. А ведь еще убраться отсюда неплохо бы.
Старик вновь вернул своим «триплексам» прозрачность:
— …Все хотят жить…
— Хотят, хотят, мать их… — пробормотал ронин, взваливая яйцеголового хрыча вместе с его чертовым кейсом и аптечкой на правое плечо, и приготовился к броску до люка в коллектор. Через проходную или эвакуаторы сейчас точно не пройти. Там давно все блокировали и принимают самых шустрых под белые ручки. Значит, остаются коммуникации. Значит, надо назад, к Хорьку, пробиваться.
Ронина совершенно уже не интересовали причины
такой крутой заварушки в центре. Пусть там хоть на всей Р-66 народ положат до последнего человека. Есть цель — коллектор, есть «объект» — хрыч с мутными «триплексами». Есть акция — убраться отсюда подобру-поздорову. Да и хрыча вытащить. И награда — самое странное, но и самое ценное — своя, личная жизнь.
Акция превыше всего!!! А старик все бормотал:
— …Здесь, в этом ящике… Жить вечно… Вечная жизнь…
— О'кей. А где сам аппарат? В лаборатории?
— Склад… Четвертый уровень… Только сегодня должны были доставить комплектующие…
О'кей. Потом договорим. По всем расчетам, Хорек мог уже нейтрализовать баг, а значит, слежение будет
на все сто процентов. Нам это надо? Главное он услышал — если он, директор лаборатории, говорит, значит, и ронин не промахнулся. Он только старательно отгонял мысль, что система прослушки еще жива и зафиксировала их, пусть и бессвязный, диалог. Но кому надо — тот разберется. Шипение, мешаясь с жаром, прокатилось по коридору — пфххууу!!! Не иначе как штурмовое ружье! И тут же ронин услышал, как сработала аварийная система пожаротушения. Ор в коридоре нарастал, зашкалил. Теперь самое время — следящие датчики на время ослепли и оглохли. Где у нас тут ближайший люк? Пощелкал по коминсу. Ага — на плане уровня пульсирует красный крестик. Совсем рядом. Пора! И пошел на бросок. В одной руке лазерный карандаш, другая поддерживает хрыча на плече.
* * *
Тонкая это штука — бросок с обузой. Да ещё с такой, что болтается и так и норовит совсем оторваться, сползти, а то и просто скакнуть в небытие.
Хрена, яйцеголовый, хрена! Мы еще подышим, а халдеи в главном коридоре нас только прикроют. Все нормально. Все путем.
Хоп! Хоп! За угол! И еще пять метров! Быстрее! В три прыжка! Ага. Успел. Отмыкаем отсек! Теперь люк, отодвинуть, осторожнее: хрыч стонет? Терпи, яйцеголовый, сейчас к крысам пойдем. В коммуникации. К складам, к коллектору, к крысам. Вот только дух переведу. Терпи, яйцеголовый, поживи еще пока на плече. Поживи! Хрыча на спину! Осторожненько. Легче. Протиснуться в люк, хрыча беречь. Так, теперь вперед! На карачках, нет, ползком даже. Ползком.
