— Может быть, я старомоден, — начал он, — но каждый день в полдень я пью чай. Может быть, это и пережиток прошлого.
Стив не стал утруждать себя ответом, но Джун выдавила из себя улыбку. Они молчаливо наблюдали, как Проктор налил себе чай, затем, как будто спохватившись, наполнил еще две чашки. Он указал на кувшин с молоком и вазу с сахаром.
— Ухаживайте за собой сами.
Он пил чай шумно, маленькими глотками, пристально рассматривая их своими ярко-голубыми глазами.
— Так ты говорил, что ты британец?
Стив нахмурился.
— Мы спросили у вас дорогу к плантации Ласнекю, — напомнил он.
— Ну, а вы из Сан-Микилона? — Проктор проигнорировал слова Стива и повернулся к Джун.
— Моя жена из Лондона, — ответил за нее Стив.
Проктор слегка приподнял брови.
— И зачем вы разыскиваете Ласнекю?
Стив раздраженно вздохнул и поставил свою чашку, сердито стукнув ею по столу.
— Я уже сыт по горло людьми, отвечающими на простой вопрос серией других вопросов. Мы хотим пройти к поместью Ласнекю. Зачем? Это уж наше дело.
— Стив! — Джун положила руку на его плечо, пытаясь успокоить его.
Он стряхнул ее.
— Нет, Джун. Я сыт по горло этой местной враждебностью. Вам известно, где мы можем найти Ласнекю? Если так, можете вы нам это сказать? Если нет, мы продолжим наш путь.
Проктор посмотрел на сердитое лицо Стива и его губы скривились в медленную улыбку.
— Очень уж ты обидчивый, — заметил он. — А зря. Я родился здесь. Это было еще в те старые дни, когда здесь была британская колония. Я живу здесь всю свою жизнь. Моя семья владела этой плантацией поколениями и я продолжаю их дело. Вот почему я остался здесь после обретения Независимости. Так что я видел немного людей за исключением... за исключением... — Он обвел жестом руки окружающее пространство. — Поэтому я так никогда и не научился, как говорить в светском обществе, понимаешь?
Он замолчал, но Стив не стал это комментировать.
— Конечно, я знаю, где эта Ласнекю. Это место граничит с моей плантацией. Я пошлю одного из моих парней показать тебе дорогу. О'кей? Это тебя устроит?
Стив почувствовал себя немного не в своей тарелке.
— Это все из-за того, что люди, которых мы там встретили, были так недружелюбны, — вмешалась Джун, пытаясь сделать все возможное, чтобы спасти ситуацию. — Сначала это был водитель такси, который не пожелал довезти нас до плантации и выкинул, не доезжая Мерикейджа. Затем — мужчина, содержащий бар в Мерикейдже, который клялся, что такая личность, как мадам Ласнекю, здесь не живет, и сказал нам, чтобы мы возвращались назад в Маркус. Конечно, наше терпение не бесконечно.
Проктор откинулся на спинку и кивнул.
— Я думаю, что понимаю вас. Но человек, работающий в баре в Мерикейдже, был прав.
— Что вы хотите сказать? — нахмурился Стив.
— Он был прав, когда сказал, что никто по имени Ласнекю не живет в этих краях.
Джун и Стив озадаченно уставились на «Босса». Проктор наливал себе тем временем еще чашечку чая.
— Да, — продолжал он. — Старая мадам Ласнекю умерла недель шесть или семь назад. Она была последней из Ласнекю.
* * *
Клод Даувиль вытер пот со своего мясистого лица грязным носовым платком и достал очередную банку пива.
Он уставился на свои трясущиеся, коротенькие и толстенькие ручки с отвращением и сказал сам себе, что ни один человек не сможет жить так долго в таком нервном состоянии. Бог милосерден, дела подходят к кульминационному моменту. Когда полковник Гам вернется, все станет иначе.
Возможно, Гам будет достаточно благодарен, чтобы назначить его генеральным прокурором острова? Даувиль ухмыльнулся. Да. Ему понравилась эта идея. Он слишком долго был второсортным адвокатишкой. Беспокоило то, что на Сан-Микилоне было чересчур много юристов. Слишком много юристов и недостаточно клиентов. Даувилю достаются одни объедки. Зато он единственный, кто переживет надвигающиеся события: он готов браться за такие дела, на которые другие юристы даже не захотят смотреть; ради успеха его клиентов, он готов даже обойти законы.
Ему вспомнилось это дело Ласнекю. Там должна причитаться хорошенькая сумма за услуги. Он полагал, что хорошо владел ситуацией. Правда, это был сюрприз — узнать, что девушка замужем. Его тщательные поиски не вынесли этот факт на свет. Однако до сих пор события развивались достаточно хорошо. К тому же, девушка и парень молоды и имеют все, что угодно, но не подозрения. В самом деле, почему они должны быть подозрительны?
Там должна быть хорошенькая сумма, может быть достаточная, чтобы поехать на Тринидад, учредить там дело. Тринидад требует много денег, если некто желает учредись там свое заведение. И все, что для этого надо, это лишь небольшой капиталец, достаточный, чтобы купить лицензию. Да, пожалуй, это не плохая мысль. К тому же нет никакой гарантии, что полковник Гам вернется к правлению.
Даувиль был достаточно реалистичен и знал, что возвращение Гама — не очень-то популярная идея. Да даже, если Гам и вернется, какие гарантии он имеет, что Гам вознаградит его как подобает? Даувиль пожал плечами. И в былые-то времена, до того, как Гам был свергнут и бежал на Гаити, многие из его ближайших друзей бесследно исчезли, потому что Гам никогда никому не доверял и меньше всего тем людям, которые составляли его близкое окружение. Нет, нет, вернее всего будет уехать на Тринидад. Причем сразу же, как только он получит деньги от этой сделки с Ласнекю. Он выругался, поскольку расплескал пиво; липкая жидкость потекла струйкой по его уже пропитавшемуся потом и пивом костюму.
Какое-то движение послышалось снаружи, за стеклянной дверью его офиса.
Даувиль взглянул на матовое стекло двери.
— Входите!
Он смог различить неясный силуэт какой-то фигуры за стеклом.
— Кто там? — спросил он и затаил дыхание, так как фигура за дверью не шелохнулась.
Наступила тишина.
— Будь ты проклят!
Он оторвал свое грузное тело от вращающегося стула, подошел к двери и толкнул ее, открывая.
— Какого черта... — начал он. Затем его глаза округлились от страха, как только он узнал зловещую фигуру, стоявшую там, и уловил в занесенной над головой руке сверкающий отблеск от обнаженного лезвия мачете.
Несколько мгновений он пытался перебороть себя и заставить свой пустивший слюни рот заговорить.
— Нет! Мама Мамбо — я служил тебе честно! Я сделал...
Словно обезумевший, он попятился назад в свой офис, пытаясь поднятыми над головой руками защититься от занесенного лезвия.
Фигура надвигалась. Рука, держащая мачете, резко опустилась — один раз, второй!
Рыдая от боли, Даувиль осел на забрызганный кровью пол.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
