— А скажи, мил человек, где мой воруй-город? Иль напомни словечко из ключа-заклинания. Не поскуплюсь — озолочу!.. А «загробной куколе» — ни гу-гу, что меня видел…
Самые прозорливые узнавали в ласковом бродяге некогда лихого атамана. Однако виду не подавали. Старались побыстрее отделаться от него и уйти подобру-поздорову.
Шли годы, века, а молва о восемнадцати кладах Кудеяра не давала покоя многим. Его сокровища и сегодня ищут под Киевом, в Арчединско-Донских песках, в Астраханских плавнях, в Саратовской области, под Шатурой, на севере Лосиного острова Москвы.
Однако есть версия, что главный клад знаменитого разбойника, так называемый братский, спрятан между улицей Крылатские Холмы и Крылатским озером, где, возможно, и находился легендарный воруй-городок.
Реальный?.. Созданный народной фантазией?.. Каждый волен думать по-своему.
Но почему главный клад Кудеяра называли братским? И об этом есть предание.
«Встретились тайком два брата — Иван и Григорий, царь и атаман. То ли у них никогда не было между собой раздоров, то ли помирились.
А сошлись они на лесной тропиночке между Крылатской государевой вотчиной и Кудеяровым воруй-городком.
Поспорили оба Васильевича, кто из них оставит после себя тайну более живучую, которая дольше будет людей смущать, будоражить души и сводить с ума.
Поставил на кон государь Иван Васильевич свою бесценную библиотеку и заявил:
— Лишь через пять веков ее отыщут. Да и то не по уму, а по случаю… Может, я сам с того света знак подам какому-нибудь олуху, и не помышлявшему искать мое сокровище…
И ответил брату Григорий Васильевич:
— Слава о твоей библиотеке будет звонче, да мой клад побогаче. У тебя сундуки — с сокровенными книгами, у меня — девять набитых золотом и драгоценными каменьями. Пусть потомки поломают головы… А мы с того света поглядим, потешимся, каковы мудрецы на Москве взросли, да и спор наш разрешим…
Ударили по рукам братья. Отошел от тропиночки на пятьсот шагов к своей Крылатской вотчине Иван Васильевич и решил на том месте в подземелье и спрятать библиотеку.
Отошел на пятьсот шагов к воруй-городку Григорий Васильевич и наметил, где клад схоронит…».
Повезло ли кому-то в поисках сокровищ в Крылатском? О том даже слухов нет. Ведь согласно преданию, стережет братский клад Кудеяра сама «изгробная кукола» и насылает на искателей сокровищ вечное беспамятство и делает их неприкаянными бродягами. А может, она охраняет и тайну библиотеки Ивана Грозного? Кто знает?
«ПОД ГОРОЧКУ — СО СВИСТОМ»
«…По прозванию Иван Каинов»
Об этом знаменитом преступнике и сыщике немало написано очерков и рассказов, сложено легенд и песен.
Побывал бы я, доброй молодец, в каменной Москве,Только лих да на нас, добрых молодцов, новый сыщик,Он по имени по прозванью Иван Каинов,И он спрашивает пашпортов все печатных,А у нас, братцы, пашпорты своеручныя,Своеручныя пашпорты, все фальшивыя… —
пели разбойники, воры, бродяги в XVIII веке.
Не менее популярной в те времена была арестантская песня:
Один Ванюшка в победуке сидит.В каменной Ваня, в государевой Москве,В земляной тюрьме, за решетками,За железными дверьми, за висячими замками.Завтра Ваню к наказаньицу ведут,К наказаньицу, ко ременному кнуту…
После ареста знаменитого вора и сыщика часть его признаний исчезла. В пропавших документах раскрывалась связь Каина с вельможами императрицы Елизаветы и с высокопоставленными чиновниками и полицейскими.
Зато сохранилась подробная автобиография Ваньки.
Начало воровской жизни
«Я, Иван Осипов, по прозванью Каин, родился во время царствования Государя Императора Петра Великаго в 1715 году, от подлых родителей, обитающих в столичном Российской империи городе Москве.
Служил я в том же городе у гостя Петра Димитриевича Филатьева; и что до услуг моих принадлежало, то со усердием должность мою отправлял, такмо, вместо награждения и милостей, несносные от него побои получал.
В одно время видя его спящего, отважился тронуть в той же спальне стоящего ларца его, из которого взял денег столь довольно, что нести по силе моей было полно…
Висящее же на стене платье ево на себя надел и из дому тот же час не мешкая пошел; а более за тем поторопился, чтоб от сна он не пробудился и не учинил бы за то мне зла.
В то время товарищ мой Камчатка дожидался меня у двора. Вышел со двора, подписал на воротах: пей воду, как гусь, ешь хлеб, как свинья, а работай черт, а не я.
Пришел к попу на двор чрез забор: отпер в воротах калитку, в которую взошел ко мне товарищ Камчатка. В то время усмотрел нас лежащий на том дворе человек, который в колокол рано утром звонит, то есть церковный сторож, вскоча спрашивал нас: что мы за люди и не воры ли самовольно на двор взошли?
Тогда товарищ мой ударил ево…
Потом взошли к попу в покой; но более ничего у него не нашли, кроме попадьи ево сарафан, да ево долгополой кафтан, который я на себя надел, и со двора обратно с товарищем своим пошел. Дорогою у рогаток часовые хотя нас окликали, токмо думаю, что меня попом, а товарища моего дьячком признавая, нас не одержали, и мы пришли под каменный мост, где воришкам был погост, кои требовали от меня денег, но хотя и отговаривался, однако дал им двадцать копеек, на которые принесли вина, при том напоили и меня…»
Так начинались воровские похождения Каина, и продолжилась жизнь его по принципу «работай черт, а не я».
«Слово и дело!»
Разбойничал и воровал он не только в Москве.
Сохранились признания Ваньки о преступлениях его шайки на Макарьевской ярмарке.
«…Подошли к Армянскому анбару, где товары сваливают, я усмотрел в том анбаре тех армян деньги… И чрез скорое время, поутру, вышел из того анбара один хозяин и пошел для покупки в мясной ряд мяса, а мы велели одному из нас, как оной будет подходить к гобвахте, закричать на ево караул! А как взяти они на ту гобвахту были, мы прибежали к тому анбару, в котором оставлен был ево товарищ, сказали ему о том, что он взят под караул: почему оной запер тот анбар, пошел на гобвахту, в тож время взошед мы в оной, взяли 2 кисы 3 мешка с деньгами.
По прошествии несколькаго времени пришел я на гостиный двор, где увидел, как в колокольном ряду купцы считали серебряные копейки и, сочтя, положили в лавке, покрыв циновкой.
Я сел под прилавок и, изобравши время, вскочил в ту лавку, взял из-под циновки кулек, думая, что деньги, но в нем положен был серебряной оклад…
Я с тем кульком был пойман и приведен в светлицу, где те купцы пишут, то есть в контору. Взяли они у меня пашпорт и, раздев, стали бить железной сутугой.
Я, видя оное, не мог более сыскать себе к избаве способу и запел старинную свою песню (то есть сказал: „Слово и дело!“), по которой отправлен был в Редькину канцелярию…».
«Слово и дело!»… Пожалуй, на Руси в XVIII веке это была самая страшная фраза и для знатных людей, и для холопов. Горе тому, кто, услышав ее, не сообщал об этом в Тайную канцелярию. Арест, пытки, допросы, каторга, казнь ожидали за недонесение.
Тысячи людей в XVIII столетии скончались в застенках из-за оговоров, начинавшихся с заявления «Слово и дело!».
Ванька смекнул, что можно безотказно применять роковую фразу.
И применял…
По приблизительным подсчетам, Каин своей «старинной песней» погубил более пятисот человек.
И снова арест и побег
Из Тайной канцелярии, которую возглавлял полковник Редькин, Ваньке удалось бежать. Помог друг и подельник.
«…Товарищ мой Камчатка сведал обо мне, что я в каменном мешке, то есть в тюрьме водворяюсь, то, взяв калачей, пришел ко мне якобы для подачи милостыни, и давал колодникам по калачу, а мне подал два и при том сказал:
— Триока калач ела. Стромык сверлюк стракти-рила.
Я понял, что в калаче спрятан ключ для отпирания цепей, и ответствовал товарищу:
— Зрю чижейку. А чиж то скор-скор, прыг по клетке и во двор.
Погодя малое время, послал я драгуна купить товару из безумного ряду, то есть вина…
Как оной купив и я выпив для смелости красоулю, пошел в нужник, в котором поднял доску, отомкнув цепной замок, из того заходу ушел.
Хотя погоня за мной и была, токмо за случившимся тогда кулачным боем от той погони я тогда спасся, прибежал в татарской табун, где усмотрел татарского мурзу, который в то время в своей кибитке крепко спал, а в голове у него подголовок стоял.
Я привязал того татарина ногу к стоящей при его кибитке лошади, ударил ту лошадь колом, которая онаго татарина потащила во всю прыть, а я, схватя тот подголовок, который был полон монет, и сказал: неужели татарских денег в Руси брать не будут?!
