«Пол да серед сами съели, печь да палата внаем отдаем»;
«Сидор да Карп в Коломне живет, а грех да беда на ково не живет, вода чего не поймет, а огонь и попа сожжет»;
«Бей во все колоши, во все, и того не забудь, что и в нашу кладут»;
«Тяб да ляб клетка, в угол сел и печка»;
«Триока калач ела, стромык сверлюк страктирила»;
«Овин горит, а молотильщики обедать просят»;
«Чай примечай, куда чайки летят»;
«Шасть на кабак, дома ли чумак, верит ли на деньги?»;
«Когда мае на хас, так и дульяс погас» — и так далее.
Во все времена профессиональные преступники использовали родной язык в своих интересах, навязывая ему особые термины и выражения, не понятные непосвященным.
В России в начале XVIII века уже существовали жаргоны чумаков, офеней-коробейников, нищих, конокрадов, картежников, проституток. Тайный язык воров в нашей стране назывался блатной музыкой.
Конечно, Ванька не был его изобретателем. Жаргон не создается одним человеком. Сложившийся предшественник блатной музыки на московской земле существовал уже во времена Ивана Грозного, а может, и раньше. Каин лишь обогатил воровской язык, поскольку имел талант и к устному, и к письменному слову.
Приговор и наказание
Не сохранился первоначальный текст воровского «неминуемого проклятия». Отрывок, приведенный в этой книге, был записан на Сахалинской каре (каторге) во второй половине XIX века. Наверное, он отличается от того, что произносили во времена императрицы Елизаветы Петровны.
Сыграло ли старинное проклятие хоть какую-то роль в судьбе Каина? Это волен решать каждый по-своему. Знаменитый разбойник-сыщик, душегуб, продавший многих своих товарищей, был обречен и без таинственного проклятия.
Государственное правосудие лишь опередило воровскую расправу. О злодеяниях Ваньки заговорила не только вся Москва, но и Северная столица. О его преступлениях докладывали самой императрице.
Каин был наконец арестован. Но дело тянулось в Сыскном приказе более двух лет. Несмотря на множество свидетелей его злодеяний, возникали помехи следствию. Пропадали свидетели, исчезали документы, менялись показания.
Летом 1755 года знаменитый разбойник и сыщик был приговорен к смертной казни. Но по решению Сената в феврале 1756 года Ваньку наказали кнутом. Ему вырвали ноздри, на лбу и щеках выжгли слово «ВОР» и отправили на каторжные работы в Рогервик, на Балтику.
Ходили слухи, будто через несколько месяцев Каина нашли в выгребной яме с удавкой на шее. И пошла гулять весть среди воров: сработало «неминуемое проклятие» — Ванька погубил себя, произнося его против других.
Но на Руси не дают просто так умереть знаменитостям.
И вот уже во времена правления императрицы Екатерины Алексеевны стали поговаривать, будто Каина видели в Москве, в Китай-городе, на Остоженке и даже в подземелье соляных складов.
Некоторые обитатели притонов и тайных игорных домов уверяли, что слышали откуда-то из подвалов голос и сигнал Ваньки: «Под горочку— со свистом!». Заглядывали в темноту подземелья, но никого там не находили.
Вплоть до 1812 года среди московских воров бытовало поверье, будто, когда рушат старую тюрьму, в последнюю ночь перед сносом ее посещает привидение Каина. Побродит по опустевшим коридорам и камерам, повздыхает, повспоминает погубленных им в застенках и уходит в подземелье.
Даже в начале девяностых годов XX века суеверные люди рассказывали о привидении знаменитого сыщика-разбойника. В подземелье в районе нынешней станции метро «Красные ворота» один бомж зарезал другого. Милиционерам убийца заявил, что сподвиг его на это преступление призрак Ваньки. И после протрезвления бездомный бродяга не отступал от своих слов.
Московские обыватели судачили, будто Каин бродит вблизи монастырей. Хочет замолить грехи и — не может. Не дается ему последняя верста перед монастырем. Словно какая-то сила отталкивает окаянного душегуба от святой обители. Так и мается не один век.
А у старых воров бытовало поверье: пока не одолеет Ванька последней версты к монастырю, до тех пор в их «обществе» не исчезнет «каинов раздор»: и будет брат брата сдавать властям и резать «не по старой заповеди»…
МЕСЯЦ НАД СРУБОМ КОЛОДЦА
От листов священной книги Гермеса
Что общего у московских подземелий с азартными играми?
Казалось бы, ничего.
Хоть и попадаются порой в темных лабиринтах Первопрестольной игральные карты, но это, наверное, бомжи, беспризорники, скрывающиеся от закона личности коротали там время.
И все же в первые десятилетия появления на Руси игральных карт они были напрямую связаны с московскими подземельями. В XVIII веке для криминальных элементов символом места, где можно тайно сыграть, являлся рисунок: месяц над срубом колодца.
Такой знак появлялся в укромных уголках московских подземелий, на стенах тайных игорных домов, откуда были оборудованы ходы в подземелья. Под этими заведениями создавались ходы и лазы для спасения во время полицейских облав.
Исследователь истории игральных карт Самуэль Уэллер Сингер полагал, что они проникли в Европу и на Ближний Восток из Индии. Сингер тоже считал их «частью магической и философской мудрости, которую рыцари ордена тамплиеров переняли у арабов».
Вернувшись в Европу, тамплиеры, опасаясь преследований со стороны церкви и светской власти, скрыли тайное назначение сакральных карт и использовали их для развлечения.
Первоначально рыцари играли в подвалах замков и в пещерах, чтобы даже слуги не знали об этом.
Подобного же мнения придерживаются и другие исследователи древних тайн. Американец Палмер Холл отмечал, что карты «отданы просвещенными жрецами мистерий на сохранение глупым и невежественным и в силу этого стали игральными картами, во многом даже инструментом порока. Дьявольские привычки человека, следовательно, стали неосознанными хранителями его философских наставлений. Карты не образуют сейчас той последовательности, в которой они были листами священной книги Гермеса, поскольку египтяне или даже их арабские наследники спутали карты специально, чтобы лучше сохранить в тайне свои секреты».
Можно соглашаться или не соглашаться с приведенными высказываниями. Можно спорить, появились ли карты в Древнем Египте, Китае или Индии. Но бесспорно то, что игральные карты оказали на человечество огромное влияние.
Тысячи людей в разных странах покончили с собой из-за крупных проигрышей. Еще больше было убито и ранено во время ссор, скандалов и дуэлей после баталий за карточным столом. Проигрыши и гадания на картах ломали судьбы людей, доводили их до психических заболеваний.
С ними связаны крупные и мелкие аферы, уголовные преступления и наказания.
Ни увещевания, ни проклятия
Считается, что в Россию игральные карты попали в начале XVII века. Но возможно, это произошло немного раньше — во времена Ивана Грозного.
В «Уложении» 1649 года царя Алексея Михайловича азартные игры относились к тяжким преступлениям: «А которые воры на Москве и в городах воруют — карты и зернью играют и, проигрывая, воруют, ходят по улицам, людей режут, шапки срывают и грабят… и если… сыщется допряма, что они зернью и карты играют, тем ворам чинити указ тот же, как писано выше о татях…».
Это означало, что виновных били кнутами, отрезали им уши, конфисковывали имущество, бросали в тюрьму или казнили.
Во времена Петра I отношение к игрокам смягчилось. Но их все же наказывали: «Которые солдаты явятся в другие и в третие зернщики и пьяницы, и в службе быть негодны, бить кнутом», — говорилось в законе 1700 года.
А десять лет спустя в «Инструкции и артикулах военных Российскому флоту» отмечалось: «Дабы все случаи и брани, здору и драки от костей и зерни происходящей, предостеречь, того ради никто да и не дерзает костей, зерни, карт и прочих таковых вещей на корабль привозить, под наказанием по рассмотрению».
Однако ни суровые наказания, ни увещевания и проклятия церковных иерархов, ни другие печальные последствия азартных игр не смогли остановить их распространение в России.
В стихах и в песнях
Пожалуй, в XVIII веке это была одна из самых популярных песен русских кабаков, острогов, подземельных притонов, тайных игорных домов, помеченных знаком «месяц над срубом колодца». Известно даже, на какой мотив она исполнялась. Как написано в старинном издании, «на голос франкмасонской песни: Образ Дiевъ, стены Вавилонскiи».
В XVIII веке она стала своеобразным гимном каторжников, арестантов, шулеров:
Бес проклятый дело нам затеял,Мысль картежну в сердца наши всеял;Ту распространяйте, руки простирайте,С радостным плеском кричите: реет!Двери в трактирах Бахус отворяет,Полны чаши пуншем наливает,Тем дается радость, льется в уста сладость.Дайте нам карты: здесь олухи есть.Стенька Разин, Сенной Гаврюшка,Ванька-Каин и Лжехрист Андрюшка,Хотя дела их славны и коль ни срамны —Прах против наших картежных дел.Постоянники все нас ругают,Авантаж в картах вить не знают.Портной и сапожник давно б был картежник,Бросил бы шилья и иглы в печь.Ни стыда, ни совести в нас нету,Олухам здешним не в примету.Карты нарезанные, крапом намазанные,Делайте ими разом и нечет и чет.Мы в камзолах, хотя без кафтанов,Веселее посадских брюханов,Игру б, где проведать, сыщем мы обедать,Лишь бы попался нам в руки дурак.Стройтесь стены в тюрьмах магистратских,Вам готовят дворян и посадских.Радуйся, подьячий, камень те горячий,Ты гложи кости их после нас.Нам не страшны никакие бедства,Мы лишаем отцовского наследства.В тюрьмы запираем, как их обыграем,Пусть они плачут, нам весело жить.
Ходили слухи, что автор этого текста — известный поэт Александр Петрович Сумароков. Написал он его в минуты пьяного отчаяния, когда после отставки отправился из Петербурга в Москву.
