– А где все? – оглядываюсь я.
– Понятия не имею, но на нашем свидании они явно лишние.
Свидание? Свидание!
– Ты говорил, что это ужин.
– Ты говорила, что хочешь меня узнать. Для этого присутствие Сесиль не нужно.
Туше!
Моя уверенность в способности его переиграть падает, но я усилием воли возвращаю ее обратно и улыбаюсь ему:
– Отлично. Нам действительно не помешает узнать друг друга прежде, чем дело дойдет до свадьбы.
– Свадьбы?
– Обычно этим заканчиваются все помолвки, – я пожимаю плечами, но в душе ликую, потому что Хантеру тема свадеб явно не близка.
– Не всегда.
– Да, но я очень расстроюсь, если моя закончится ничем.
– Правда?
Вид у альфы становится донельзя скептическим, но я предпочитаю доиграть выбранную роль:
– Конечно!
– Еще час назад ты говорила, что не хочешь быть невестой.
И это не сработало.
– Я передумала, – подхожу ближе и смахиваю невидимую ворсинку с его плеча. Для вервольфов такое вторжение в личное пространство – табу, но я же невеста, мне можно! – У невесты альфы много привилегий, а у супруги – тем более. Никто, даже Сесиль, не сможет мне указывать, что делать и как жить.
– Это правда.
Хантер отодвигает для меня стул, на который я, расправив юбку, грациозно опускаюсь. По крайней мере, мне хочется думать, что грациозно, потому что чем ближе я к альфе, тем больше волнуюсь. Когда он скользит пальцами по моему обнаженному плечу, в памяти вспыхивают воспоминания о совершенно других прикосновениях. К груди, к животу, к бедрам. Я, кажется, вся покрываюсь мурашками, тепло растекается по коже, по телу, превращая меня всю в сплошной нерв. Я едва не подпрыгиваю, когда он склоняется надо мной.
– Я рад, что нравлюсь тебе, Алиша. Потому что ты нравишься мне.
Хочется отмолчаться или рыкнуть на него, но я напоминаю себе про образ. Поэтому просто оглядываюсь на него, смотрю прямо в глаза.
– Я знаю. Иначе бы ты не решил на мне жениться.
Хантер тихо смеется, и от этого бархатного, глубокого звука у меня сбивается пульс. Было бы намного проще, если бы он был хоть чуточку менее привлекательным! Приходится напоминать себе, что внешность бывает обманчивой, и что именно такие красавчики с бархатистыми голосами больше всего на свете любят разбивать женские сердца. После того как затащат в постель, конечно же.
– Старайся лучше, Алиша. Мне все еще не скучно.
– О чем ты?
– Об игре, которую ты затеяла.
Он подается вперед, и меня обволакивает его запахом, мужским ароматом.
– Я люблю игры. Но предпочитаю играть честно, а вот у тебя с этим пробелы.
От неожиданности я даже из роли выхожу.
– С честностью? – интересуюсь сухо. – Ты считаешь меня лгуньей?
– Я считаю тебя трусихой. Которая почему-то по-прежнему прячет от меня свой запах.
Сдался ему мой запах!
– Это мой запах, поэтому я могу делать с ним все, что захочу!
– Не рядом со мной, Алиша, – он не повышает тон, но его голос меняется, становится властным и жестким. – В следующий раз не пользуйся духами, гелем для душа или чистящими средствами. Я хочу услышать твой аромат. По-хорошему.
– А если по-плохому?
– По-плохому тебе не понравится.
Мне уже все это не нравится. Этот ужин с ним. Свидание. Почему мое первое настоящее свидание с мужчиной должно быть именно с ним?
Пока я думаю, что ответить, Хантер занимает свое место. Правда, его стул не напротив, а рядом с моим, поэтому я стараюсь максимально от альфы отодвинуться, чтобы случайно не задеть его рукой или ногой. Да что там задеть, мы снова совершенно одни!
– Я не должна оставаться с тобой наедине. Это неприлично для волчицы.
– Промывка мозгов от Сесиль? – Хантер приподнимает брови.
– Она лишь напомнила мне о наших правилах и достоинстве.
– А мы договорились с тобой для начала получше узнать друг друга. Расслабься, волчонок, я не собираюсь набрасываться на тебя на веранде в присутствии официанта.
Он кивает на Эдгара, лакея, застывшего возле двери. Эдгар человек, так что вряд ли слышит наш разговор, но он точно увидит, если альфа перейдет черту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Только на веранде? – уточняю я.
Хантер снова смеется.
– Ты точно учишься на психолога? Или все-таки на юриста? Такое внимание к деталям.
– Право это не мое, а в психоанализе очень важны детали.
– Можешь разобрать меня по косточкам? – В глазах альфы смех и вызов.
– Могу, – принимаю я этот вызов. – Но официально я смогу это сделать только через три года. Если ты, как мой муж, позволишь мне этим заниматься.
На этот раз Хантер не ведется на мою уловку.
– Я все-таки современный вервольф, а не саблезубый. Но, судя по тому, что я увидел и услышал, ваше племя зависло в совсем дремучих веках.
– Наше, – поправляю я, потому что от его слов становится обидно за стаю. – Ты теперь один из нас.
– Точно, – хмурится Хантер. – Никак к этому не привыкну.
– Мы не настолько закостенелые в своих традициях, как ты думаешь. Август… То есть бывший альфа разрешил всем волчицам получить высшее образование, а у меня даже есть права и машина, за каждой незамужней девушкой из Черной долины нет такого тотального контроля, как, например, у Конеллов. Они за границу территории стаи не выходят без телохранителя.
Хантер хмыкает, но я не знаю, к чему это относится: к тому, что он не верит про контроль, или к тому, что не считает наличие водительских прав личной свободой. Обидно, что он мнит себя выше нас, не потому что альфа, а потому что другой. Именно это подразумевала Сесиль? Мы недостаточно для него хороши. Вся моя стая.
Хантер тему не продолжает: очевидно, она слишком скучная для него.
– Вина? – предлагает он, кивая Эдгару.
– Никогда не пробовала.
– Никогда? Почему?
– Зачем? Алкоголь на меня не действует, поэтому я не испытываю легкости или эйфории, как это происходит у людей.
– Ты мне еще скажи, что сексом занимаются ради детей!
Он так на меня смотрит, что в сознании тут же вспыхивают воспоминания о том, чем мы занимались в его спальне. Это даже в моих мыслях звучит двусмысленно!
– Не скажу, но волчицы занимаются им только после свадьбы.
– Большое упущение.
Большое упущение, что вино на меня не действует! Может, успокоило бы мои нервы, и я не задумывалась над каждым словом.
– И для чего пьют секс?
Предки! Я имела ввиду вино!
Глаза альфы на мгновение вспыхивают синим цветом, будто он прямо здесь собирается перекинуться в волка, но Хантер сжимает руку в кулак, и его взгляд вмиг становится человеческим. Правда, при этом едва не прожигает меня этим взглядом насквозь. Словно хочет нанизать на шпажку одной из закусок с морепродуктами, которые расположились на большом блюде на столе. Хотя, судя по истории нашего знакомства, нанизать он хочет меня на что-то совершенно другое!
От этой мысли я едва сдерживаюсь, чтобы не надавать себе по щекам, чтобы прийти в чувство.
– Ты ходишь по краю, волчонок, – говорит он, будто предупреждая, и его голос опускается до той интимной хрипоты, от которой по коже бегают мурашки.
– Алиша, – поправляю я.
– Слишком официально для тебя и наших отношений.
Я вспоминаю о своей роли, и не собираюсь от нее отказываться.
– Можно Али, раз у нас что-то вроде помолвки.
– Али. – Он смакует мое короткое имя, как смакуют деликатесы, или как люди смакуют вино. Я видела, как они зажмуриваются, делая крошечный глоток. – Мне нравится.
Эдгар показывает альфе этикетку на бутылке и, откупорив вино, наполняет его бокал розовым на один палец, не больше. Этот ритуал завораживает, увлекает, как если бы я находилась в театре. Но вместо того, чтобы попробовать первым, Хантер подвигает бокал ко мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Попробуй.
– Хорошо.
– Начни с аромата.
Непослушными пальцами хватаюсь за ножку бокала и принюхиваюсь. Пахнет виноградом, персиками и немного ягодами, что растут на южных склонах, а еще булочками в пекарне дяди Рамси. Я словно чувствую на щеках жаркое солнце и ветерок, который путается в волосах.
