– Если город есть, то и злачные места тоже, – высказался Дик, тоже усаживаясь. Он снял цилиндр и пригладил и без того гладкие волосы. Волосы его были заплетены в тонкие косицы, а из косиц торчали красные и белые перья; кажется, еще выглядывали кости и бусины.
Чарльз подумал, что в Географическом обществе Разбиватель Голов нашел бы весьма благодарную аудиторию.
– Стало быть, если вдруг кто-то спросит, мы сможем… объяснить наше отсутствие.
– А дальше? – План не то чтобы не нравился графу.
Он был разумен.
– Дальше… дальше я обращусь к тому, кто держит это заведение, с просьбой достать билеты… куда там надо? Неважно. Туда, где можно по сходной цене приобрести невесту. Благо проблема у меня имеется, и не выдуманная, а потому…
– Вы были свидетелем на свадьбе.
– Отнюдь нет. – Некромант покачал головой. – Если вы вдруг запамятовали…
Это прозвучало насмешливо.
– …то свидетелями на вашей свадьбе выступали почтенные горожане. А что мы в то же время оказались в храме – просто совпадение. Или же… мы пожелали составить вам компанию. Все-таки несколько сблизились за время путешествия. А заодно уж вы посоветовали гостиницу… или лучше вы, Эдвард.
– Не зовите меня так, – проворчал Эдди.
– Почему?
– Папаша так называл. Когда был пьян или злился. А он постоянно или был пьян, или злился. Эдди я.
– Хорошо. – Орвуд слегка склонил голову. – В таком случае вы посоветовали нам приличную гостиницу, но на этом наши пути разошлись.
– Думаете, поверят?
– Не знаю. Возможно, что и нет. Но если вы говорите, что здесь существует некое подобие закона, то они вынуждены будут соблюдать хотя бы видимость законности. Да и в целом. – Он посмотрел на руки. – С подобными мне стараются… не конфликтовать без особой на то надобности.
И Чарльз ему поверил.
– Что же до прочего, то… деньги всегда вызывают интерес. А Орвуды весьма и весьма состоятельный род. С учетом же наших особенностей и, как вы утверждаете, специфики работы того… человека, логично предположить, что я желал бы решить свои семейные проблемы.
План Чарльзу все-таки не нравился. Большей частью потому, что ему самому в этом плане роли не отводилось.
– Что же касается вас… – Взгляд Орвуда был полон бесконечного терпения. И графу сразу стало стыдно за свои мысли. – То, полагаю, слегка изменив внешность, вы можете оставить этот дом и пройтись по здешним злачным местам. Вероятнее всего, они окажутся более злачными, чем те, которые наверху. Прогуляйтесь. Порасспрашивайте. Послушайте, о чем говорят люди. Не может такого быть, чтобы подобные реформы совсем не вызвали отклика.
Он замолчал.
А вот Эдди потер подбородок:
– Оно-то так, но… в городе неспокойно. Я шкурой чую. Как бы не вышло чего с вами… Вы, может, и некромант, но и тут тоже умельцы сыщутся.
Чарльз подумал, что уходить придется с боем.
Наверняка.
Мысль, как ни странно, успокоила. И он осторожно погладил теплую щеку своей жены.
Жены.
Надо же.
А Чарльз, похоже, начал привыкать к мысли, что у него теперь есть жена.
Глава 7,
где речь идет о драконах, истории и одержимости
Каков мир с высоты драконьего полета? Крохотный. Будто золотая бусина на синем бархате. Помню, когда-то давно, когда я была совсем маленькой, а дом еще держался, у мамы имелись бусы. Жемчужные. И она доставала их из коробки, примеряла, глядела на себя в зеркало и тихо-тихо вздыхала. И думала наверняка, что я маленькая и не понимаю.
Все я понимала.
И бусы те любила. Я перебирала жемчужину за жемчужиной, и каждая представлялась особенной. Как этот мир внизу… и пахнет от него так же: старой ветошью, которой жемчужины натирали до блеска, и лавандой. Веточку ее матушка хранила в коробке.
Я взмахнула крыльями, поднимаясь все выше.
– Осторожнее, проклятая, – сказал золотой дракон, складывая крылья. – Небо тонкое, не выдержит и порвется.
Дурак. Как небо может порваться?
Оно ведь не из бумаги, что бы там Мамаша Мо ни говорила. Это слои атмосферы, которая при подъеме становится разреженной. А аппараты тяжелее воздуха взлететь не могут. Это кто-то там доказал. Я читала статью в газете.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Помню газету.
И статью.
И крылья держу распахнутыми, позволяя ветру наполнять их. И мы спускаемся. Мир утрачивает сходство с жемчугом, а к нам тянутся отроги Драконьих гор. В них, оказывается, действительно жили драконы.
Полет обрывается вдруг, как оно только во сне бывает.
– Оставайся, – предложил дракон, принимая такое неправильное человеческое обличье. – И мы будем подниматься в небо каждый день!
Сердце забилось.
Я все еще помнила, что нахожусь во сне. Что все это – не взаправду, каким бы настоящим ни казалось. Но там, наяву, у меня никогда не будет крыльев.
И мир не превратится в жемчужину.
И…
– Нет. – Я покачала головой и потребовала: – Расскажи.
– Что именно?
Мы вновь были на площади, правда теперь только вдвоем. И ни помоста, ни трона, ни других драконов, не говоря уже о людях.
– Они ушли. И дальше?
– Дальше появились подобные тебе. Сперва глупая рабыня не ответила любовью на взгляд Огненного Духа, и тот разгневался. Мы стали легко впадать в ярость. Он оторвал ей голову, а саму скормил соплеменникам, которые славили его за щедрость.
Меня передернуло.
– Но позже… позже случилось странное. Они, отведавшие плоти, вдруг утратили любовь и веру. Тогда это сочли неудобным происшествием и только. Но не прошло и месяца, как вновь случилось нечто подобное, но в другом месте. И в третьем… пока ничего серьезного, что потребовало бы многих сил. Мы сочли, что искры истинного пламени стали гаснуть, что на наш взгляд свидетельствовало об одном: малым народам оставалось недолго. Конечность их существования была предопределена. Так мы думали. Но потом… потом вдруг замолчал еще один город. Не прошло полсотни лет, как и другой. И третий… Они просто исчезали. А мы были слишком заняты собой, чтобы обратить на это внимание.
Площадь полнилась жизнью, но та существовала где-то еще, словно в мгновеньи до меня. Или после? Главное, что эта жизнь проявлялась полуразмытыми тенями.
Если приглядеться, то угадывались очертания людей.
Или нелюдей.
– Сколько их всего было, городов? – уточнила я.
– Дюжина. Изначально. Я застал существование шести. Следом умерли еще три.
– И вы не пытались узнать почему?
– Нас это не интересовало.
– Но… – Услышанное плохо укладывалось в моей голове. – Там ведь тоже были драконы? Такие, как ты?
– Были, – согласился Кархедон. – Но видишь ли, проклятая, мы давно утратили связи с ними. Мы жили каждый сам по себе.
М-да, что тут еще скажешь.
– И лишь когда замолчал город Огненных Камней, от которого к нам поставляли рабов, мы испытали некоторое удивление.
Надо же. Удивление.
Охренеть.
– И то далеко не сразу, но лишь когда выяснилось, что поток жизней, нас питающий, иссяк. – Дракон вновь стал драконом, зубастой чешуйчатой тварью, по-своему красивой. Только я уже не обманывалась этой красотой.
Тварь – она всегда тварь.
– Пятеро сильнейших поднялись на крыло и отправились в путь, но оказалось, что крылья наши стали тяжелы, а город крепко держит нас. Мы мнили себя его хозяевами, а на деле оказались пленниками.
– То есть не было никаких богов и проклятья?
– Боги? Богов не было. Что до проклятья, то… мы сами, как я понимаю, стали своим проклятьем.
Наверное, на этом месте мне следовало бы преисполниться сочувствия, только не вышло. Я лишь пожала плечами: мол, и такое случается.
Но хотя бы промолчала.
Это уже достижение!
– Многие пытались вырваться и… возвращались назад, ибо там, за границей города, вдруг возник совсем иной мир. Мир, в котором нам не было места.
Нет, все равно не сочувствую.
Вот такая я черствая тварь. Или тварь не я?
