– Расскажите про это копье, – попросил Орвуд. – Мне хотелось бы понять, что оно такое.
– Не совсем копье. – Орк слегка наклонился. – Наконечник. Из кости. Из кости очень большого зверя.
– Дракона? – Милисента сглотнула слюну. – Драконы большие. Я видела.
И ни у кого не возникло и мысли сомневаться.
– Может, и дракона. Мой прадед говорил, что в прежнем мире всяких тварей хватало. Главное, что оно… в нем сила. Сила наших женщин. И мужчин. Сила шаманов, которые ослепнут и оглохнут, если ее не вернуть. Сила духов, что откликаются на зов.
Он замолчал, но ненадолго.
– Это не только наша святыня. Каждую дюжину лет она передается из племени в племя. И никогда не случалось такого, чтобы она пропала. Да и как, если чужаки и прикоснуться-то к нему не могут?!
– Видать, смогли. – Милисента облизала пальцы. – Итого: два утерянных артефакта есть… Три. А городов шесть. Еще три у кого?
– И что будет, – Чарльз озвучил вопрос, который волновал его особенно сильно, – когда все они соберутся в одних руках?
Как-то так это Чарли произнес, что у меня мурашки по спине поползли.
Совпадение?
Да ну на хрен такие совпадения. Тут не надо семи пядей во лбу быть, чтобы понять: никакие это не совпадения.
– И что делать будем? – поинтересовался Чарли, а я вдруг поняла, что держусь за него, как дите за мамку. Отчего стало неловко.
Слегка.
И еще потому, что мне определенно не хотелось отпускать его руку. А он делал вид, будто и не замечает. Ни руки. Ни неловкости. Вот что значит – воспитанный человек.
А жизнь его со мной связала.
Я подавила вздох.
– Честно говоря, – некромант потер лоб, – я не вижу причин отклоняться от первоначального плана. Да, может статься, кто-то поставил себе целью собрать все эти… артефакты.
И рукой этак хитрый знак сделал.
– Однако, во-первых, сомневаюсь, что это в принципе возможно. Во-вторых, долг требует вмешаться, а здравый смысл подсказывает, что наших ресурсов для вмешательства явно недостаточно.
– Башку ему свернуть, – прогудел Дик.
– Змеенышу? – уточнил Эдди.
– Ему самому…
– Согласен, что данный вариант решения проблемы, – некромант мягко улыбнулся, – видится не только оптимальным, но и наиболее легко реализуемым. Но мне кажется, что эта легкость несколько… обманчива.
– Чего? – Эдди с Диком переглянулись. А я в очередной раз удивилась тому, что есть кто-то поздоровее Эдди.
– Одно дело афера с влюбленной женщиной и ее приданым. К сожалению, подобное случается довольно часто. Некоторые подлецы воистину поражают изобретательностью, когда дело касается чужих денег. Но…
– Он бы не потянул в одиночку, – добавил Чарли и тихонько сжал мои пальцы. – Ему нужен был кто-то, кто указал бы на Августу. Кто помог бы с ней познакомиться. Сочинил этот план… и теперь там, на Востоке, представляет интересы. Не говоря уже о том, что в деле о наследстве не обойтись без хорошего законника – а действительно хорошие законники не рискнут связываться с посторонним человеком и сомнительным делом. Ко всему добавьте его иные связи… в этом вот городе. Нет, вы правы, для одного человека это чересчур масштабно. И зачем? Даже при условии болезненного честолюбия все можно было провернуть куда проще. Здесь другое.
– Но шею свернуть уродцу не повредит.
– Уродцу-то как раз и повредит, но в остальном… если выпадет случай, то почему бы и нет. – Чарльз пожал плечами. – Я бы с превеликим удовольствием. Подозреваю, что, в чем бы ни состояла его роль, он достаточно важная фигура.
Утомили они меня.
Точно утомили.
Я подавила зевок, подумав, что не хватало вновь провалиться в сомнительного свойства сон, и прикрыла глаза. На секундочку. А когда открыла, обнаружила, что вокруг тихо и темно и рядом, прижавшись ко мне, точнее прижав меня к себе, кто-то сопит.
Спросонья двинула локтем, а потом усовестилась, ибо сопел этот человек совершенно по-свойски.
Чарли.
Муж.
А с мужем и вправду спать как-то теплее, особенно если под тонким, попахивающим плесенью покрывалом. Рядом где-то заворочался Эдди, повернулся ко мне и велел:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Отдыхай.
Шепотом.
А я кивнула.
Буду.
Болело… да все болело. Ноги особенно. И еще плечи. И главное, боль эта исходила изнутри. Не сказать чтобы сильная, скорее мучительная, которая случается после долгой работы. Я завозилась, пытаясь лечь поудобнее, но Чарли встрепенулся.
– Что? – тихо спросил он.
– Ничего. Просто ноги затекли. – Врать нехорошо, но почему-то говорить правду не хотелось.
Да и вправду ничего страшного. Поболит и перестанет. Это усталость накопилась.
Именно.
– Спи, – сказал уже Чарли. – Хочешь…
Он сжал руку, и я почувствовала теплый поток Силы, который прокатился по крови. Стало легче. И спокойнее. И уютнее. А еще подумалось, что быть замужем не так уж и плохо.
Я закрыла глаза и провалилась в сон. К счастью, обыкновенный, отдыхательный.
Когда я проснулась второй раз, солнце стояло уже высоко. Оно пробивалось сквозь серые стекла, наполняя мастерскую неровным светом. В полосах его плясали пылинки. Свет разливался по полу, выхватывая его неровности и пятна, подчеркивая ржавчину на железе и потеки на стенах. Странно: сейчас мастерская выглядела пусть и заброшенной, но вполне уютной.
Я села.
Зевнула.
Огляделась. Надо же, кровать… откуда взялась? Хотя… крепко я, видать, вчера приснула. С другой стороны, есть отчего. Кроме кровати, которую поставили прямо посередине зала, нашелся и матрас, набитый свежей – или почти свежей – соломой, пара подушек да почти новое одеяло. Постельное белье тоже появилось, что вовсе поразило меня до глубины души.
Я потянулась, отметив, что вчерашняя боль если не ушла полностью, то почти отступила. Чуть тянуло мышцы шеи и плеч. Подумалось вдруг, что это логично. Я ведь летала. Вот с непривычки и натрудила. Потом подумала, что летала я во сне, а мышцы болят наяву, и это уже совсем нелогично. Потом мне думать стало лень, и я обошла кровать кругом.
Так и есть.
Знакомый саквояж в углу. И шляпа Эдди. И его же револьверы с кобурой, что странно, потому как он их и дома не всякий день снимает. А тут снял. Стало быть, чувствует себя в безопасности?
А сам он где?
Эдди обнаружился внизу. Он сгорбился за старым верстаком, склонившись над чем-то кривеньким и с виду напрочь ржавым. Почуяв меня, братец вскинул голову и улыбнулся.
– Выспалась?
– А то. – Я подавила зевок и потянулась. – А ты?
– И я. И Чарли…
Он запнулся. Я же махнула рукой. Замужем так замужем. Что уж теперь-то.
– Не злишься? – Эдди всегда меня понимал.
– Нет. А где…
Муж-то у меня наличествовал. А всякая хорошая жена должна интересоваться нахождением супруга. Так Мамаша Мо говаривала, и не только она. Я еще думала, что в этом плане матушке повезло. Она-то точно знает, где папаша находится, а стало быть, очень хорошей женою является.
– Решил выйти, оглядеться.
– А не опасно?
– Беспокоишься?
– Он вроде неплохой человек. – Признаваться в том, что и вправду беспокоюсь, было отчего-то стыдно. Кажется, я даже покраснела. Самую малость.
Эдди сделал вид, что не заметил.
– Неплохой.
– Но… мы разные. – С кем еще поговорить, как не с ним? С матушкой разве что. Она бы, наверное, поняла. Или нет? Или сказала бы, что раз мы теперь женаты, то надобно смириться и вообще перевоспитаться, вести себя подобающим образом да все такое?
Перевоспитываться не хотелось, а хотелось есть.
– Разные, – согласился Эдди, вытирая руки. – Есть хочешь?
– Дико.
– А то… два дня проспать.
– Сколько?! – Вот теперь я даже не то чтобы удивилась. Это… это где ж видано, чтоб живой человек столько спал? Хотя вспомнилась вдруг старуха Мэдисон, которую в городке все, даже судья, побаивались, ибо была она женщиной сложной судьбы и не менее сложного характера, ко всему весьма на язык невоздержанной. Так вот, одного дня супруг ее, которого в городе знали и весьма ему сочувствовали, сообщил, что преставилась она.
