Я прохожу вслед за нашей звездой в его трейлер. Ребята из бутафорского отдела помогают ему снять мешки с искусственной кровью, Фатма забирает «окровавленные» толстовку и футболку. Алихан падает в кресло. Я протягиваю ему салфетки, пропитанные самым ядрёным средством для снятия макияжа. После того как весь грим снят, я вижу, что мужчина смертельно бледен.
-- Вы в порядке? – спрашиваю я. – Может, принести чаю? -- Весь его торс заляпан красным и мне не по себе от того, как натуралистично выглядит кровь.
-- Все нормально. Мне нужно в душ. – Не смущаясь, он снимает штаны и швыряет на пол, оставшись в серых боксерах. Я едва успеваю отвести взгляд.
-- Вот, возьмите и уходите, -- говорит Алихан. – Наклонившись на секунду за брюками, он сует в карман руку, достаёт пачку банкнот, отсчитывает триста лир и пихает мне. Не глядя на меня, удаляется в душевую тут же, в трейлере.
Я смотрю на деньги в руке.
-- Что это? Мне же платят зарплату!
-- Это на чай! – доносится из-за закрытой двери, а потом я слышу шум воды.
Глава пятнадцатая
Оставив купюры на столике, я спешно покидаю трейлер Алихана и почти бегу к Фатме. Спрашиваю у неё, принято ли у актёров давать чаевые другим членам съёмочной команды и по её вытаращенным глазам понимаю, -- нет, не принято.
-- У нас есть хорошая зарплата и мы все здесь профессионалы!
Я прячусь в шатре за огромными пластиковыми коробками от оборудования и наблюдаю за дверью трейлера. Через двадцать минут Алихан выходит из него, одетый в чистые треники, толстовку, кепку, низко надвинутую на лоб и тёмные очки, скрывающие глаза. Он еле заметно поворачивает голову, сканируя территорию съёмочной площадки, из-за чего я сильнее пригибаюсь за своими ящиками, ныряет в серебристый кроссовер БМВ и бесшумно уезжает со стоянки.
Когда прибывает шатл, чтобы развезти съёмочную группу по домам или на другие локации, я снова занимаю место рядом с Фатмой.
-- Почему меня наняли на производство сериала? – Спрашиваю её я. – Наверняка на мою позицию можно было взять кого-то с опытом получше из местных.
Девушка непонимающе хмурится.
-- Алихан потребовал, чтобы тебя наняли и сказал, что сам оплатит разрешение на работу. А ты что, не знала?
Теперь уже моя очередь таращить глаза.
Дома мы с Вероникой и Кариной сидим в зале вокруг низенького столика на покрытом пушистым ковром полу, едим турецкую пиццу – лахмаджун и запиваем её «Бомонти», турецким же пивом. Решено, что это небольшая репетиция моего новоселья в субботу. Вскоре должна подъехать Асия.
У нас экстренный совет по противоречивым сигналам.
-- То есть, сначала он зыркает на тебя глазом, выдавая интерес. Потом требует, чтобы ты работала вместе с ним, и все наверняка считают, что ты с ним спишь. А сегодня, вместо того, чтобы пригласить на свидание или хотя бы отвесить пару комплиментов молчит и даже пытается оскорбить! – отхлебнув из стакана, размышляет вслух Вероника. – Вот эти триста лир, -- это сколько, пятнадцать баксов? Я бы расценивала как способ указать на твоё место. В Турции не принято давать чаевые, если только ты не горничная в гостинице.
-- Это что, его желание самоутвердиться за мой счёт? Как-то глупо ради этого отваливать за разрешение на работу несколько тысяч долларов, не находишь?
-- Нахожу. Но и другого объяснения у меня нет, -- задумчиво тянет она.
-- А вдруг он маньяк? Сексуальный?! – с мечтательным вздохом предполагает Карина. – И в ресторане у Нусрета он неспроста появился! Наверняка отследил по сторис у Асии, что ты там! Примчался на всех порах, чтобы тобой полюбоваться! Не помню, чтобы он вообще куда-то ходил просто так, это ведь самый скрытный актёр в Турции. Наверняка фоторепортёры у него в печёнках сидят!
-- Ооо, я была бы не против такого сталкера, -- качает головой Вероника.
-- Блин, надо что ли хоть один сериал с ним посмотреть… -- Вслух размышляю я. – Почему за ним папарацци носятся, кроме того, что он -- звезда?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Девочки смотрят на меня так, будто увидели привидение.
-- То есть, ты устроилась на работу в самый популярный, не побоюсь этого слова, в мире сериал и даже не знаешь о чём он? Ты вообще в курсе, что за право переспать с этим мужиком любая из нас перегрызла бы другой глотку? – Карина патетически заламывает руки.
-- Ну нет, Асия не перегрызла бы, -- яростно трясёт головой Вероника. – У неё Коржик есть.
-- Ладно, кроме Асии, -- отмахивается Карина. – Я тебя умоляю, Снега, включи первую серию «Любовников августа» и ты забудешь о своём мистере Дарси, как о бледной немочи!
-- С мистером Дарси в мокрой рубашке никто не сравнится, -- морщу нос я. – Вы мне лучше скажите, как эффективнее всего учить турецкий язык. А то я там как робот со своим переводчиком.
Девочки наперебой советуют мне курсы, а ещё разные способы самостоятельного изучения -- от прослушивания песен и просмотра сериала, до чтения книг и газет, и мы поднимаем тост за успешную адаптацию.
Когда к нам приходит Асия, то сразу подключается к совету.
-- Надо провести разведку боем, -- говорит она с видом знатока. – Сделай что-то бесящее и если он тебя уволит, то значит, всё, что мы тут обсудили – это только фантазии.
-- Ойой, но мне нравится работа, деньги, которые за неё получаю и этот мужик, даже если я буду на него только смотреть!
-- Не бойся за деньги. С твоей специальностью тут заработать – раз плюнуть. Ну хорошо, давай тогда по нарастающей. Начнёшь завтра с мелочи, а потом посмотрим. Сделает замечание – прекратишь. -- И мы, вооружившись листком бумаги и ручкой, набрасываем план «Низведение и курощение», прямо как у Карлсона, хихикая и перебивая друг друга.
Глава шестнадцатая
На следующее утро жду наш шатл в длинном одолженном у Карины плаще. Когда я плюхаюсь рядом с Фатмой, она с удивлением разглядывает моё лицо, но ничего не говорит.
Приехав на студию, мы выгружаемся из автобуса и проходим в столовую. Пока завтракаем, продюсер Ахмет объявляет, что в ближайшие несколько недель снимаем в помещениях студии. Я нахожу гримёрку Алихана и, с облегчением обнаружив, что его ещё нет, приступаю к работе.
Так что, когда он входит, я уже вполне готова: разложила чемоданчик, намочила спонжики и жду, пока костюмер выдаст ему больничную робу. Актёр переодевается в неё, не сводя с меня озадаченного взгляда.
Взяв свои распечатки, он садится в кресло и подставляет лицо. Я принимаюсь за нанесение грима, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. Когда я заканчиваю, Алихан поднимается с места и, бросив на меня подозрительный взгляд, идёт на съёмочную площадку, где выстроили настоящую больничную палату.
Сегодня мы снимаем, как герой лежит на кровати в окружении аппаратов искусственного жизнеобеспечения, а его невеста пытается прорваться к нему сквозь заслоны врачей, чтобы произнести патетическую речь.
Встаю рядом с уже знакомыми мне ребятками из реквизитного отдела. Увидев меня, они складываются пополам от хохота, стараясь не издавать при этом ни звука. Я поднимаю брови и делаю невинный вид. Мне нужно покопаться в их закромах, чтобы воплощать свой план и дальше.
Когда сцена снята, подхожу к моему подопечному, чтобы подправить его болезненную бледность и припудрить нос. Под палящими софитами на безупречной коже выступают капельки пота. Он смотрит на меня, сведя брови от недоумения, и я кончиком пальца слегка стучу по переносице – расслабьтесь, пожалуйста. Теперь Алихан закатывает глаза и дышит очень сдавленно – подозреваю, что от вырывающегося смеха.
Закончив на съёмочной площадке, я несусь в гримёрку, чтобы подготовиться к комфортному снятию макияжа. Наверняка после всей той бледности, что я навела на парня, его кожа просто задыхается под слоями грунтовок и суперплотной тоналки.
