— Никому не нравится финал, Тэмворт. Но книга великолепна, невзирая на концовку.
— Тогда перечитать ее еще раз будет особенно полезно, не так ли?
В дверь постучали. Тэмворт открыл, и вошел мужчина, голова которого плавно переходила в плечи, минуя шею.
— Минута в минуту! — сказал Тэмворт, глядя на часы. — Четверг Нонетот, это Колымагги. Он здесь временно, пока я не пришлю замену.
Улыбнулся и был таков.
Мы с Колымагги пожали друг другу руки. Он улыбнулся, хотя нынешнее задание ему явно не слишком-то нравилось. Сказал, что рад знакомству, затем подсел к Орешеку и заговорил о результатах скачек.
Я побарабанила пальцами по обложке «Джен Эйр», которую оставил мне Тэмворт, и сунула книгу в нагрудный карман. Собрала кофейные чашки и отнесла их на кухню, к потрескавшейся эмалированной раковине. В дверях появился Колымагги.
— Тэмворт сказал, что вы — литтектив.
— Тэмворт правильно сказал.
— Я тоже хотел быть литтективом.
— Да? — ответила я, пытаясь найти в холодильнике хоть что-нибудь купленное позже, чем год назад.
— Да. Но мне сказали: знаешь, парень, прочитай сначала парочку книжек.
— Это помогает.
В дверь постучали, и Колымагги инстинктивно схватился за пистолет. Он был куда более настороже, чем казалось.
— Спокойно, Колымагги. Я открою.
Он подошел со мной к дверям и снял пистолет с предохранителя. Мы обменялись короткими понимающими взглядами.
— Кто там? — спросила я, не открывая двери.
— Здравствуйте! — послышался ответ. — Меня зовут Эдмунд Капиллари. Вы никогда не задавались вопросом, действительно ли именно Шекспир написал все эти чудесные пьесы?
Мы облегченно вздохнули, и Колымагги снова поставил пистолет на предохранитель, выругавшись себе под нос:
— Чертовы бэконианцы!
— Спокойно, — ответила я, — законов он не нарушает.
— А жаль.
— Тсс.
Я отворила дверь, не снимая цепочки, и увидела маленького человечка в мешковатом вельветовом пиджаке. Вежливо, с нервной улыбкой, приподняв шляпу, он держал перед собой удостоверение с загнутыми уголками. Бэконианцы были чокнутыми, но по большей части совершенно безобидными. Их жизненной целью было доказать, что величайшие пьесы, написанные на английском языке, принадлежат перу Фрэнсиса Бэкона, а не Уилла Шекспира. Бэкон, согласно их вере, не получил заслуженного признания, и теперь они без устали восстанавливали справедливость.
— Здравствуйте! — радостно поздоровался бэконианец. — Могу ли отнять у вас немного времени?
Я медленно отчеканила:
— Чтобы вам удалось заставить меня поверить в то, что юрист мог написать «Сон в летнюю ночь», я должна быть намного ненормальнее, чем кажусь.
Но отшить бэконианца с маху не получилось. Он явно любил спорить и не смущался слабостью своих аргументов. Наверное, по жизни он работал страховым агентом.
— Но не настолько ненормальной, чтобы предположить, будто бы школяр из Уорвикшира почти без образования мог написать произведения, вошедшие в вечность!
— Нет никаких свидетельств тому, что у него не было формального образования, — спокойно возразила я, вдруг ощутив удовольствие от ситуации.
Колымагги намекал, чтобы я отделалась от гостя, но я проигнорировала его жестикуляцию.
— Согласен, — ответил бэконианец, — однако я утверждаю, что Шекспир в Стрэтфорде и Шекспир в Лондоне — разные люди.
Интересный подход. Эдмунд Капиллари воспользовался паузой и бросился в атаку. Он на автопилоте затараторил заранее отрепетированную речь:
— Стрэтфордский Шекспир был богатым зерноторговцем и покупал дома, тогда как лондонского Шекспира преследовали кредиторы за мелкие долги. В тысяча шестисотом году кредиторы проследили его аж до Суссекса, но почему они не трогали его в Стрэтфорде?
— Понятия не имею.
Он был на коне!
— Никто в Стрэтфорде не подозревал о его литературных успехах. Никто не видел, чтобы он хотя бы раз в жизни купил книгу, написал письмо или сделал что-нибудь кроме как торговал — мешки с зерном, мешки с солодом, одни сплошные мешки!
Человечек прямо лучился от сознания собственного триумфа.
— Ну а Бэкон-то тут при чем? — спросила я.
— Фрэнсис Бэкон был елизаветинским писателем, которого семья заставила стать юристом и политиком. Поскольку связь с таким низменным делом, как театр, осуждалась, Бэкону пришлось прикрываться личиной бедного актера Шекспира, а историки ошибочно связали двух Шекспиров, чтобы придать значимость истории, которая в противном случае имела бы под собой мало оснований.
— А доказательства?
— Холл и Марстон, оба сатирики елизаветинского времени, были твердо уверены в том, что именно Бэкон — истинный автор «Венеры и Адониса» и «Обесчещенной Лукреции». У меня с собой есть памфлет, который глубже раскрывает этот вопрос. Множество новых подробностей вы можете узнать на наших ежемесячных заседаниях. Обычно мы собираемся в ратуше, но на прошлой неделе радикальное крыло «Новых марловианцев» забросало нас зажигательными бомбами. Так что я не знаю, где состоится заседание на будущей неделе. Однако если вы оставите мне имя и телефон, мы сможем связаться.
Лицо его стало серьезным и довольным — он был уверен, что поймал меня. Я решила выложить козырную карту:
— А как же завещание?
— Завещание? — занервничал Капиллари. Он явно надеялся, что я о нем не упомяну.
— Да, — продолжала я. — Если Шекспиров и правда было двое, то почему тогда стрэтфордский Шекспир упомянул в завещании коллег по театру лондонского Шекспира — Конделла, Хеминга и Бербеджа?
Бэконианец поник.
— Я надеялся, что вы не спросите, — вздохнул он. — Я напрасно потратил время, да?
— Боюсь, что да.
Он что-то пробормотал себе под нос и пошел прочь. Задвигая щеколду, я слышала, как он стучит в соседнюю дверь. Может, там ему повезет больше.
— А что вообще тут делает литтектив, Нонетот? — спросил меня Колымагги, когда мы вернулись на кухню.
— Я здесь, — медленно ответила я, — потому что знаю клиента в лицо. Я не постоянный сотрудник. Как только я ткну в него пальцем, Тэмворт вернет меня на место.
Я вылила в раковину свернувшееся молоко и вымыла посуду.
— Может, это и слава богу.
— Мне так не кажется. А вы? Как вы связались с Тэмвортом?
— Я обычно по антитеррористическим операциям работаю. ТИПА-9. Но у Тэмворта проблемы с набором персонала. А он меня спас от удара сабли. Я ему жизнью обязан.
Он опустил взгляд и несколько мгновений теребил кончик галстука. Я тщательно осмотрела шкафчик в поисках посудного полотенца, наткнулась на какую-то мерзость и быстро захлопнула дверцу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});