— Девочки! Здравствуй, Катя. Садись на своё место… А-э-э… ты Оля Шаманова, да?
— Верно.
— Так-так. Вот сюда…
Компьютер назывался «КУБ-3»
— Как это расшифровывается? — ткнула я пальцем в аббревиатуру.
— «Компьютер учебно-бытовой», — рассеянно пояснил Виталий Алексеич, — третья модификация.
— Подозреваю, что в быту его именуют Кубиком, — предположила я.
— Верно, — он посмотрел на меня с некоторым интересом. — Приходилось работать?
— Не на таком.
— Всё равно, это плюс. Итак, включаем…
Я терпеливо прослушала инструкцию — мало ли, начну гордо заявлять, что я всё знаю, а тут что-нибудь по-другому реализовано? Потом технику безопасности — с обязательной росписью в гроссбухе.
Пожалуй, ни разу в жизни я с таким замиранием сердца не ждала разрешения нажать на кнопку включения системника…
06. ВЫСОКИЕ ТЕХНОЛОГИИ
КОМПЬЮТЕРНОЕ
Боже мой, сколь же томительным было моё ожидание!*
*Сразу видно, да,
что два последних дня
я плотно читаю русскую
допушкинскую классику
и начиталась уже до опупения?
Мне представлялось, что этот компьютер, пусть он даже не вполне будет похож на привычные мне, здорово облегчит мою работу с текстами. Блин, вот Сергеич! Мог бы и сказать, что такие машины уже появились! Разве что он сам не сильно в курсе…
Всё оказалось максимально просто. Ткнул кнопку. Полюбовался на чёрный монитор. Дождался появления белой надписи «Эра-02» (это название операционной системы). В узенькое белое же окошечко ввёл пароль (почему-то без пароля было никак нельзя) — «йцукен». Если вы не в курсе, почему такой набор букв, посмотрите на верхнюю буквенную строчку клавиатуры, слева начиная. В прежние поздние восьмидесятые-девяностые, кстати, до того как системы защиты начали требовать внесения в пароль заглавных букв, цифр и прочих басурманских символов, и всё было строго английское, самый популярный пароль был «qwerty».
Клавиатура, надо сказать, выглядела немножко непривычно, хотя в целом похоже на то, что осталось у меня в памяти. Только надписи все на русском.
Мыша с круглым шариком в брюхе, прямо металлическим таким, необрезиненным. Да и сама мыша здоровая такая, тяжёлая, при взгляде на неё сразу вспоминались незабвенные Ильф и Петров и их бессмертное: «Пилите, Шура, пилите, они золотые!»
Информацию можно было записать на здоровенную дискету, гибкую ещё, диаметром в сантиметров двадцать. Да, маленькими порциями. Но уже можно, вы понимаете⁈
Система окончательно прогрузилась и явила мне равномерно синий, довольно крупнозернистый экран с прямоугольничками папок несколько непривычного вида, больше похожими на серые картонные папки (такие, знаете, с надписью «Дело» и тряпочными вязочками, повсеместно распространённые в советском делопроизводстве). Зато по низу шла почти привычная панелька! Дата, часики, калькулятор, ещё несколько значочков, которые я пока не успела идентифицировать.
Это ж что получается — то ли компьютерная мысль сильно шагнула вперёд, то ли вообще пошла немножко другой дорогой? Я такого рода устройство взаимодействия человека с умной машинкой помню чуть позже, и пришедшее к нам из сияющего забугорья с шильдиком «Мелко-мягкий»*. А тут…
*«Microsoft».
И ту до меня дошло!
Нет, я конечно, не была уверена… Но, может быть, в том, что отечественные информационные системы двинулись именно в эту сторону, есть часть и моей заслуги? В конце концов, мы ведь с Вовкой перечисляли все фамилии, которые могли в связи с этим вспомнить, общие тенденции развития, даже картинки рисовали, как будут выглядеть на мониторе программы, сайты, окна браузеров… Неужели наши свернули с дорожки копирования на свою, независимую? Если бы…
Я уже хотела начать самостоятельно проверять, что за какой кнопкой прячется, но информатик вдруг словно очнулся и захлопал в ладоши:
— Ребята, ребята! Закрываем игры, ничего больше не нажимаем, не двигаем! Смотрим внимательно на доску!
Диво дивное. Нет, всё нормально, на самом деле. На доске висел большой плакат с изображением рабочего стола компьютера (и большой надписью внизу: «Рабочий стол», ха). А как иначе информатик должен был — на пальцах объяснять, чтобы все поняли, куда тыкать?
Мда, однажды со мной уже такое было. Отправили меня от организации на компьютерные курсы — очень примитивные и довольно узкоспециализированные. Я приехала, за два часа выполнила всю программу, рассчитанную на две недели… Руководитель курсов, которая почти всё это время занималась тем, что учила людей открывать папки, запускать программы и тыкать куда нужно, а не куда попало (а некоторых — без предобморочного состояния включать компьютер, ой вэй), сказала мне:
— Ну, вы же видите, с каким начинающим контингентом нам приходится работать? Приходите через две недели за документом об окончании…
Поэтому, пока класс с напряжением умственных сил вникал в устройство рабочего стола, я потихоньку достала из рюкзака Вильяма нашего Шекспира. В четверг зарубежка, надо «Гамлета» перечитать…
Итак, за сегодняшний урок учащиеся освоили, из чего состоит рабочий стола — довольно простой и очень понятный. Непосредственно на столе лежали папочки с надписями «Урок 4», «Урок 5», «Урок 6» и внезапно «Делопроизводство». Это всё трогать пока было не надо. На нижней панельке имелся ряд программ, которые тоже пока не трогать. Зато все поупражнялись в подсчётах с помощью встроенных калькуляторов, в переводе времени туда-сюда и в установке другой даты. Почувствовали себя крутыми хакерами и в конце урока в качестве бонуса минут пятнадцать играли в тетрис. И я играла. Что я — не человек, что ли?
На выходе из компьютерного кабинета нас встретил Катькин брат.
— А ты на ЭВМ не ходишь? — полюбопытствовала я.
— У меня среда-пятница, — солидно ответил Ромка.
— А в один день вам что, не разрешили?
— Ты чё! — тут же вклинилась Катька. — У него во вторник-четверг его любимая химия! Практический лабораторный факультатив. Там других вариантов нет, так что наш Ромыч своё место в группе, считай, зубами выгрыз.
Мы прошли мимо гардероба, закрытого сегодня по причине внезапно вернувшейся почти летней жары — днём двадцатка была, говорила же я, что первый робкий снег растает без следа, никто и не вспомнит!
— Он эту свою химию так любит, — ехидно добавила Катька, — что некоторые последствия этой любви преследуют его долгие месяцы.
— Ожоги, что ли, получил? — испугалась я.
— Да не-е-е… — поморщился Ромка, а Катерина патетически воскликнула:
— Пфе! Ожоги! Куда круче! Вот, погоди, попрохладнее станет — увидишь. Любой встречный-поперечный за три километра будет угадывать, что перед ним химик. Сто процентов тебе даю.
Заинтриговали они меня, но больше ничего выжать не удалось, хоть тресни.
Дома я хотела сбегать к тащмайору, узнать какие-нибудь новости про Вовку, но оказалось, что он, наоборот, только что уехал. Ещё из дополнительных внезапных новостей — расселяли не только нашу улицу, но и всё ЖТ «Ньютон». А освободившиеся дома начали достраивать-перестраивать и попутно телефонизировать. Нужных людей поселят. А нужным людям нужна нормальная связь. Естественно, заодно телефоны обещали провести и в «Сибирское подворье», и в «Шаманку», и во все наши дома. Как закончат, станем мы, практически, посёлок люкс.
КРУГИ НА ВОДЕ
9 сентября, среда, ИВВАИУ
Вова
Круги от моего пребывания в училище пошли очень быстро. И дело не только в драке. Точнее, не просто в драке, а, скорее, в брошенной мной фразе о неудовлетворительной боевой подготовке учащихся. Что-то где-то сдвинулось в шестерёнках учебного механизма, и в очередные часы «Кружков и дополнительных занятий» наш взвод отправили в спортзал, где нас ожидал человек — легенда ИВАТУ. Николай Сергеевич Маснов.
Резиновый дедушка.
