— Должно быть, вам не слишком приятно находиться на Земле. А на что похожа ваша планета?
— Там очень сухо, – последовал ответ. – Ее поверхность покрывают мили и мили горячего, чистого песка, как в вашей Сахаре. К сожалению, никто из вас, людей, не живет в этой пустыне, даже в оазисах, поэтому нам там тоже нечего делать.
— Но как же… Ведь вы должны пить, хотя бы иногда! Насколько я успела узнать, ваш метаболизм не сильно отличается от нашего. В противном случае вы не смогли бы есть нашу пищу.
— Нам хватает той воды, которая содержится в продуктах питания. Кроме того, мы не выделяем ее, как вы.
– Так вот почему у вас нет ванных! – догадалась Сьюзен. Капитан Гротон озадаченно нахмурился, потом до него дошло,
о чем умолчала Сьюзен, когда объясняла, что делают люди в ванных комнатах.
– Эти помещения предназначаются для экскреторных функций?
– Да, – кивнула Сьюзен. – У нас не принято справлять естественные нужды на людях.
– Но ведь вы постоянно выделяете влагу, – удивился капитан. – Она испаряется из ваших ртов, со слизистой носа, через кожу… И это происходит в том числе и в публичных местах. Как это согласуется с вашими предыдущими словами?
Значит, подумала Сьюзен, люди для него – ходячие мешки, из которых постоянно сочится отравленная бактериями влага! Мысль об этом ее настолько поразила, что она не сразу нашлась с ответом.
— Вот поэтому мы и приходим сюда, чтобы привести себя в порядок, помыться и так далее, – сказала она наконец.
— Но как вы это делаете? – Капитан Гротон огляделся по сторонам. – Я что-то не вижу здесь никаких приспособлений для мытья!
– Как же не видите?! – удивилась Сьюзен. – А это что? Смотрите… Она включила душ, но капитан Гротон отшатнулся в таком непритворном ужасе, что Сьюзен поскорее завернула кран.
— Мы считаем воду чистой, – объяснила она. – И используем ее для мытья. А как моетесь вы?
— С помощью песка, – сказал капитан, слегка пожимая плечами. – Соответствующие емкости наполняются сухим, подогретым песком… Ощущение просто божественное, можете мне поверить.
— Охотно верю.
Сьюзен действительно представила себе ванну, наполненную мягким, белым песком. Должно быть, именно такой песок залегал под известняковой плитой, на которой был выстроен Оканогган-Лип. Внезапно ее осенило.
— Так вот почему вы… – произнесла она, повернувшись к уотес-сунцу.
— Я не имею права об этом говорить, – сказал он. – Так что, пожалуйста, ни о чем меня не спрашивайте.
Но Сьюзен было достаточно и такого ответа.
– Прошу прощения, мы немного увлеклись обсуждением одной важной проблемы, – сказала Сьюзен, взглядом давая мужу понять, что расскажет ему обо всем позже. – Познакомьтесь, мистер Гротон, это наши сыновья – Бен и Ник.
Мальчики встали и неловко поклонились. Они, по-видимому, очень боялись, как бы им не пришлось пожимать руку инопланетному чудищу.
— У вас, стало быть, двое? – уточнил уотессунец.
— Да, – подтвердил Том. – А у вас, капитан, есть дети?
— Да. У меня есть дочь.
– Сколько ей лет? – поинтересовалась Сьюзен, наливая гостю несколько глотков вина в надежную фарфоровую чашку.
Капитан Гротон не отвечал так долго, что Сьюзен испугалась, не оскорбила ли она его своим вопросом. Наконец он покачал головой.
– Никак не могу сосчитать. Из-за деформации времени это довольно трудно. К тому же результат вам мало что скажет, ведь наши и ваши годы такие разные.
– Значит, ваша дочь осталась дома?
–Да.
— А ваша жена? Она здесь?
— Моя жена умерла.
— О, простите!.. Вам, наверное, было тяжело расставаться с дочерью?
— Такова необходимость. Я получил назначение и должен был исполнить свой долг.
Сьюзен уже поняла, что блюда, содержащие чересчур много воды, вряд ли будут лучшим угощением для гостя, поэтому она принялась рыться в буфете и вскоре собрала подходящий стол из легких закусок: поджаренные соевые бобы, крекеры, сухофрукты, кедровые орешки и сладкий картофель на десерт – все пошло в дело. Пока Том тщетно пытался увлечь капитана разговором о рыбалке, Сьюзен поставила разогреваться предназначавшуюся для людей пиццу и отправила Бена кормить собаку, которая вот уже некоторое время скреблась в дверь черного хода. Ник включил «Геймбой», и ей пришлось попросить сына приглушить звук, потому что грохот атомных взрывов и вой звездо-летных двигателей мешали ей разговаривать с гостем. В целом, однако, Сьюзен чувствовала себя достаточно комфортно – она уже привыкла к хаосу, который создавали в доме постоянные гости и присутствие двух сыновей-подростков.
– А что вы едите там, у себя? – спросила она Гротона, когда ей представилась такая возможность.
Капитан пожал плечами.
— Мы не уделяем еде так много внимания, как вы. Впрочем, мы всеядны, поэтому идет в пищу почти все.
— Пожалуй, нам придется присматривать за нашими собаками, – пробормотал вернувшийся Бен. – Иначе кое-кто может лишиться своих любимцев.
– Бен!.. – одернула сына Сьюзен.
Капитан Гротон взглянул на Бена своими похожими на мраморные шарики глазами.
– Ваш домашний скот нас не интересует.
Все четверо людей в ужасе уставились на уотессунца.
— Наши собаки – не скот! – выпалил Бен.
— Тогда зачем вы их держите? – удивился Гротон.
— Для компании, – объяснил Том.
— Для удовольствия, – сказал Бен.
— Домашние любимцы напоминают нам о том, что мы не животные, а люди, что мы – разумны. Если бы их не было, мы могли бы об этом забыть, – добавила Сьюзен.
— А-а, понимаю, – сказал капитан. – У нас тоже многие придерживаются подобных взглядов.
Возникла неловкая пауза, в продолжение которой люди старались представить, как могут выглядеть домашние животные уотессунцев. Выручил их короткий сигнал таймера. Из микроволновки появилась пицца, и вскоре на кухне снова стоял дым коромыслом.
В интернете Сьюзен прочла, что уотессунцы едят совсем немного, но капитан Гротон был, по-видимому, исключением из правил. Он попробовал буквально все, что она выставила на стол, и даже съел два ломтика пиццы.
Чтобы гость не увидел, как стол, посуда и приборы будут подвергаться воздействию смертельно опасной жидкости, Сьюзен предложила ему выйти во двор, пока Том и дети будут прибираться. На стук сетчатой двери тотчас примчался пес, которого Бен забыл привязать. Ему очень хотелось обнюхать пришельца, но Сьюзен схватила его за ошейник и затолкала в кухню. Потом она повела уотессунца прочь от дома, в сгустившиеся сырые сумерки, звеневшие от песен сверчков и цикад.
Это был прекрасный летний вечер, какие бывают только на Среднем Западе с его теплым, мягким климатом. Просторный задний двор Эбернати упирался в реку; высокий каменистый берег, густо заросший сумахом и диким виноградом, круто обрывался вниз. Сначала Сьюзен хотела отвести гостя на лужайку у обрыва, но, вспомнив о его специфическом отношении к воде, свернула в сторону. В дальнем углу двора, заросшем кустарниками и деревьями, она села на качели, свисавшие с раскидистого, кряжистого дуба. Старые веревки негромко скрипнули, зашуршала листва. Под дубом было еще темнее, чем у обрыва; темнота и тишина располагали к приятным размышлениям, и Сьюзен, слегка раскачиваясь на качелях, не могла не вспомнить о множестве других столь же чудесных вечеров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
