При изучении многих памятников, например, древнейших камней Южной Норвегии и Швеции, рассматривают форму рун как определяющий признак. При этом особенно важную роль играют ступени развития рун k и j Поэтому следует рассмотреть формы К, приведенные на стр.35. Открытые сбоку, закругленные или угловатые маленькие формы — это древнейшие формы, и они датируются временем с III до VI в., открытая снизу, как бы висящая в воздухе руна относится к середине VI в., тем же временем может датироваться подвешенная на «стебельке», открытая снизу форма. При этом добавляется штрих, приводящий руну к стандартной высоте. В VII в. появился знак с разветвлением, направленным вверх и вниз. В VIII в. в Англии знак приобретает центральную вертикальную черту, из середины которой направо вниз идет боковая черта, в то время как в Скандинавии эта черта идет из середины вверх.
Выше уже отмечалось, что чрезвычайно важно проследить мельчайшие изменения формы рун и установить хронологические соответствия этих изменений. Это поистине верстовые столбы на пути преобразования общегерманского футарка в более поздние рунические ряды.
К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ РУНИЧЕСКОГО ПИСЬМА
Научные занятия рунами были начаты в XVI в. шведскими историками Иоганном и Олафом Стуре и до XIX в. они проводились в подавляюшем большинстве скандинавскими учеными. Среди них особенно заслуживает упоминания датчанин Оле Ворм.
Хотя эти люди были убеждены в местном происхождении германского письма, под влиянием библейского учения об откровении они верили, что руны следует выводить из древнееврейского письма. Только швед Е. Бенцелиус в восемнадцатом столетии искал истоки рунического письма в древнегреческих буквах.
Первую попытку начать научное исследование рун предпринял немецкий языковед Вильгельм Карл Гримм в 1821 г. Его заслугу следует оценить тем более высоко, поскольку в его время еще не было найдено ни одного немецкого рунического памятника. Он был убежден, что древние немцы имели собственный, присущий им алфавит, и высказывался следующим образом: «Было бы непонятно, если бы немцы при ранних и частых контактах с римлянами не присвоили себе, без сомнений, тотчас замеченные средства образования». Итак, существовало мнение, что обитатели древней Германии могли бы посредством письменного искусства римлян получить толчок к созданию у себя чего–либо подобного.
Современные ему коллеги–ученые между тем не осмеливались считать древних немцев обладавшими такими большими духовными творческими силами. В 1852 г. фон Лилиенкрон заявил: «Следует ли вместе с тем сказать, что наши предки писали уже в то время, и притом местными буквами? Я скажу: нет! Руны были рядом мистических знаков». Итак, он видел в рунах священные, но еще не письменные знаки. Таким образом, он отмел все прочие соображения, кроме того, что руническое письмо представляло собой заимствование из латинских прописных букв, — взгляд, который Рюс защищал уже в 1812 г.
В последней четверти XIX в. датский ученый Людвиг Виммер сделал попытку доказать заимствование рун из римских письменных букв путем сравнения их форм во всех деталях. Он заявил, что руническое письмо было образовано в одном из южногерманских племен («конечно, на одном–единственном месте и — мы можем добавить — одним–единственным человеком») и оттуда постепенно распространилось среди других племен.
Работа Виммера была настоятельно необходимым и чрезвычайно полезным результатом, который все еще актуален. Его теория господствовала затем в течение четверти века в научных кругах, а через них — и в общественном мнении.
Но не все части его научного здания были построены на прочном фундаменте. Постепенно стали очевидными трещины и получили огласку сомнения. Так, норвежец Софус Бюгге поставил вопрос, не мог ли греческий алфавит представлять образец для некоторых рун.
Намного дальше в начале XX в. продвинулся шведский ученый Отто фон Фризен. Он выступил с научной гипотезой о том, что готы создали руническое письмо в своей юго–восточно–европейской империи вследствие своих контактов с греко–латинским культурным миром и многими другими культурными импульсами воздействовали на германские племена Центральной и Северной Европы. При сравнении букв он опирался на греческий деловой шрифт (курсив).
Предположение Фризена оттеснило учение Виммера далеко назад и снова заняло на четверть века господствующее положение. Оно было поколеблено лишь новыми находками, особенно находками из Эвре Стабю в Норвегии. Так как обнаруженный там наконечник копья с рунической надписью raunijaz = «испытатель» датируется временем после 299 г. н. э., то руническое письмо должно было существовать уже до появления готов на Черном море (236 г.), и тем более, если наконечник копья был маркоманской работы (см. рис. 35).
Вследствие этого норвежский исследователь Карл Марстрандер в 1928 г. выступил с предположением о том, что руны возникли, вероятно, в маркоманском государстве Маробода, а именно, посредством приспосабливания североэтрусско–кельтского алфавита, который образовался под латинским влиянием на кельтских окраинах Западных Альп, к потребностям германского языка; образцом могли служить письменные ряды типа рядов из Сондрио и Лугано.
К этому предположению присоединился в 1929 г. скандинавский исследователь Магнус Хаммарстрем в Гельсингфорсе. В Германии также многие именитые германисты объявили это скандинавистское учение о заимствовании наиболее вероятным.
Немецкий преподаватель высшей школы Г. Безеке в 1934 г. искал корни возникновения футарка у осевших в области Некера кимвров и тевтонов.
На кимвров указывали также Ф. Альтхайм и Е. Траутман в 1939 г., но не на главное племя; они спрашивали, не могло ли появиться побуждение к созданию футарка по меньшей мере у одной группы кимвром перед битвой при Верцеллах (101 г. до н. э.) в Альпах.
Шведский ученый С. Агрелль оставил после себя опубликованную в 1938 г. работу, в которой он предполагает, что руническое письмо следует сводить к римскому деловому (циркулярному) письму, как оно было обнаружено в Помпеях и в германских свайных погребениях (на римском лимесе). Против всех трех теорий о заимствовании — латинской, греческой и скандинавской — высказывался в 1929 г. немецкий германист Густав Некель. Он говорил, что никто не в состоянии установить истину, так как никто не обходится без того утверждения, что следует вернуться к идее о двух алфавитах, и защищал то мнение, что бесспорные соответствия южных письменных рядов и футарка позволяют объяснить себя, скорее всего, первоначальным родством. Он указывал в 1933 г. на доисторические руноподобные знаки, как, например, на часто встречающийся в древних надписях , который в футарке выступает как руна Tyr, и на священный знак в гроте скалы Экстернштайн. То, что не все руны удовлетворительно выводимы из южных алфавитов, побудило немецкого преподавателя вуза Германна Гюнтерта написать в 1934 г., что противоречивые мнения о происхождении рунического письма в значительной мере должны сводиться к тому, чтобы не проводить строгого различия между руническим алфавитом, с одной стороны, как закрытого, жестко упорядоченного буквенного ряда, и отдельными метками, знаками и религиозными символами, с другой стороны, как они могут быть определены с очень древних времен , ,. Гюнтерт выразил убеждение в том, что древние священные знаки такого рода в отдельных случаях сделались настоящими буквами и письменными знаками в более поздних германских алфавитах. Для подтверждения этого он ссылался на образ действий Вульфилы при создании готского алфавита, когда он заимствовал местные рунические знаки для своего заново составленного, преимущественно основывавшегося на греко–римских буквах алфавита.
Немецкий преподаватель высшей школы Вольфганг Краузе в 1937 г. также высказал мнение, что руны, объединенные в футарк, могут иметь двойное происхождение: как знаки, обозначающие звуки, они позволяют выводить себя по большей части из скандинавских букв, но их понятийное значение коренится в дорунических символах; часть рунических знаков обнаруживает более или менее значительную схожесть с некоторыми доруническими идеограммами; это касается, например, руны t, соответствующей стреловидному символу, который уже в VII в. до н. э. изображался на бастарнских «лицевых» урнах. Это его понимание «двуличности» письменных рун в 1938 г. поддержал Краузе, высказавший мнение о том, что руны, обозначающие f, a, h, s, t, и о, уверенно подтверждают свое применение в качестве идеограмм.
С признанием двойного происхождения рунических письменных знаков — как автохтонного, так и на чужой территории — появилась возможность смягчить противоречие между сторонниками автохтонной природы рун и приверженцами теории заимствования и возник определенный компромисс.
