С признанием двойного происхождения рунических письменных знаков — как автохтонного, так и на чужой территории — появилась возможность смягчить противоречие между сторонниками автохтонной природы рун и приверженцами теории заимствования и возник определенный компромисс.
Густав Некель в 1938 г. в качестве основы для него сформулировал следующую мысль: «Употреблению рун в качестве письменных знаков предшествует их употребление в качестве понятийных символов»[25].
О ВОЗРАСТЕ РУНИЧЕСКОГО ПИСЬМА
Уже упоминавшийся шведский архиепископ Иоганн Стуре (Иоганн Магнус) в 1540 г. высказал мнение о том, что рунические камни его родины появились во время «до или немного спустя после всемирного потопа». Это заключение было обусловлено духовными и душевными потребностями его времени. Пока не была ясно осознана необходимость провести различие между доруническими священными идеограммами германцев и рунами футарка, оценка возраста рунического письма могла сильно колебаться. Вплоть до третьего десятилетия XX в. именитыми исследователями рун обдумывался вопрос, не могло ли руническое письмо восходить к древнему железному или даже к позднему бронзовому веку. Еще в 1936 г. один уважаемый исследователь рун планировал представление соответствующих доказательств.
Виммер был вынужден благодаря своей теории заимствования из латинской письменности отнести время возникновение рунического письма к концу II или началу III в. н. э. О. фон Фризен передвинул его во вторую половину III в. н. э. Марстрандер предположил, что футарк возник приблизительно в начале новой эры в государстве Маробода, Хаммарстрем переместил его создание во времена около 100 г. до н. э. Немецкий университетский преподаватель Генрих Хемпель в 1935 г. указывал на то, что уже около 530 г. до н. э. мелкие германские племена в Западных Альпах сделались оседлыми и как союзные племена североиталийских кельтов — в качестве «гайзатов», то есть копейщиков — сражались вместе с ними против римлян; возникновение рунического письма при вероятном посредничестве кельтов было бы легко объяснимо; наконец, Агрелль отнес их возникновение ко времени между 63 и 142 гг. н. э.
Точно установить момент возникновения футарка можно было бы только с помощью новых находок. Но если, как есть веские основания предполагать, древнейшие рунические свидетельства были вырезаны на дереве, то при бренности этого материала надежда на нахождение таких документов исключительно слаба.
Все–таки поставленный Генрихом Хемпелем вопрос, могли ли германцы иметь потребность в письме, проливает некоторый свет на эту запутанную проблему. Согласно Тациту обычаи и история германцев были заключены в древних песнопениях. Ведь они были народом воинственных крестьян. У них не было городов–государств как те, из которых выросли мировые империи Ближнего Востока и Средиземноморья. В германских странах не было, следовательно, скоплений людей, собранных на ограниченном пространстве, не было вытекающей из деловой выгоды оптовой торговли, не было места, где располагались правящие круги, и не было нужды в писателях. Поэтому отсутствовал достаточный стимул для создания делового письма.
Разумеется, это не мешало тому, чтобы ведущие личности и умные головы не поняли значения возможности отправлять письменные послания и сообщения, когда или после того, как они наблюдали это у живших на границах с ними иноплеменных народов (как, например, кельты) или в чужих краях. Вероятно, эти обстоятельства учел В. К. Гримм в своем суждении, и именно оно при сегодняшнем состоянии исследований рун заслуживает глубочайшего внимания.
Тацит не упомянул ни одного случая употребления германского письма. Но он, пожалуй, дважды сообщил, что германские вожди посылали письма, а именно, маркоманский король Маробод императору Тиберию и вождь хаттов Адгандестер — Сенату. Он не говорит, на каком языке и каким шрифтом были написаны эти письма. Следует, однако, предположить, что они были составлены на латинском языке и римским шрифтом, которыми владел получивший римское образование Маробод и которые также не могли оставаться неизвестными жителю Гессена Адгандестеру вследствие близости римских границ, проходящих по Рейну. При этом имеет большое значение то, что Тацит не выразил ни малейшего удивления по поводу употребления письма обоими германцами.
Если этот ход мыслей имеет под собой почву, то он позволяет допустить, что стимул к созданию рунического письма у германских племен, живших по берегам Рейна, был наиболее сильным. В этом контексте поучителен случай, о котором сообщает римский историк Аммиан Марцеллин. Император Валентиниан I в 373 г. н. э. нанес сокрушительное поражение в устье Майна алеманнским племенам, жившим на правом берегу Рейна, и вынудил нескольких вождей племен с их дружинами перейти на сторону римской армии. Один их них по имени Хортар был спустя несколько лет обвинен в том, что «написал некие вещи с предательским умыслом» своим остававшимся свободными бывшим дружественным вождям, и после пытки был предан огню. Очевидно, здесь шла речь о письме военно–политического содержания. Аммиан не говорит, было ли составлено послание с помощью латинского шрифта или рунами. Возможность того, что речь шла о руническом письме, неоспорима, так как в этом случае германец писал германцу, желая составить послание, не рассчитанное на то, что оно может быть прочитано римлянами, следовательно, существует большая вероятность использования рун. Аммиан тоже не высказывает какого–либо удивления. Этот случай все же говорит о том, что В. К. Гримм мог правильно оценивать ситуацию, когда он писал: «В такое время письмо находится в совершенно другом состоянии, чем мы привыкли его видеть. Им владеют как научным знанием немногие, только те, кому вменяется в обязанность получение и передача духовного». Для людей, возглавлявших германские племена, следует, таким образом, допустить знание о рунах как средстве коммуникации.
Когда и где духовно активному южному германцу впервые пришла творческая мысль составить ряд букв, используемый с той же целью, что и латинский алфавит, остается при всем том все еще неясным. Как пример того, с каким остроумием ученые пытались прояснить этот вопрос и какое важное место отводится при этом сравнению форм букв, следует, наконец, упомянуть о следующем. Рунический знак r имеет, в частности, боковую черту, которая касается главной только вверху, но не в середине. У римской прописной буквы R наклонная часть касается вертикальной дважды, и как раз со II века до н. э., в то время как в более древнее время латинское R тоже было «открытым». Отсюда теперь следует, что открытое руническое R говорит о том, что футарк должен был быть создан до того, как римское R приняло закрытую форму. Но против этого заключения в 1938 г. было заявлено, что открытое латинское R встречается наряду с закрытым в курсивном шрифте времен Римской империи.
РУНЫ КАК ПРАКТИЧЕСКОЕ ПИСЬМО
Тот, кто как сознательный немец был убежден в том, что германцы бронзового и железного века не уступали в культурном отношении другим европейским народам, старался также для соблюдения их «культурной чести» приписать им самостоятельно возникший шрифт. Однако от этого убеждения следует отказаться. Сегодня больше не судят о культурном уровне народа в зависимости от обладания им собственным письмом. То, что германцы были народом, творчески высоко расположенным во всех отношениях, сегодня неоспоримый факт.
В какой мере южные и северные германцы использовали руны для письменных сообщений, трудно сказать. Уже упоминавшееся свидетельство Венанция указывает на рунические письма у франков. В земли Северной Германии ведет сообщение из жизни Ансгария, согласно которому шведский король Бьерн в 831 г. н. э. дал ему с собой письменные знаки для императора Людовика I, которые он «составил собственноручно по обычаям страны». Легко предположить, что при этом речь шла о письме, написанном рунами, может быть вырезанном на роге. В североскандинавском литературном наследии — как в песнях Эдцы, так и в родовых сагах (историях семей) часто говорится о рунах, которые посылались с целью передачи сообщений. Так, например, в «Гренландских речах Атли» говорится:
Костбера знала,как руны разгадывать,при ярком огнепро себя прочитала их, —язык за зубамидержала крепко, —но смысл был неясенспутанных рун.
(9)
Чтение сведущей в рунах женщины происходило, таким образом, вслух, как у нас читают букварь. Далее говорится:
«Ты ехать собрался —еще поразмысли!Редкий средь наспостичь может руны;разгадала я те,что резала Гудрун, —недоброго жди,горек твой жребий
Одному я дивлюсь,объяснить не умею,что с мудрой случилось:все спутаны руны!Понять удалось,что смерть угрожает,коль вы поспешитепуть свой начать;ей рун не хватило,иль чья–то здесь хитрость!»
(11–12)
Исторически значимо при этом то, что дочь знатного рода владела руническим письмом.
