Ныть нельзя, никто мне не виноват. За каждый сделанный выбор мы должны нести ответственность, какой-то бы она ни была, и принимать последствия тоже. Соблазн был слишком велик. Таких как он доселе я не встречала, в моём окружении люди не хуже, но полёта другого. Перед тем, как судить, стоит на него всего лишь посмотреть, ощутить на себе силу его энергетики и обаяния.
Будь он хоть кривеньким да косеньким, или вообще страшным как смертный грех – положения дел это бы не изменило. Классное чувство юмора, голос такой сексуальный, что мурашки по коже бегут, острый ум, харизма, чувство собственного достоинства, всё это его лакомым кусочком делает для особ женского пола в возрасте от шестнадцати до пятидесяти. От смеха до запаха он идеальный. С первого взгляда.
Лучше бы противнем лазаньи угостилась, чем кусочком таким. Не мой же типаж! Никогда мне брюнеты высокие не нравились. А богатых и влиятельных людей я вовсе не переношу.
Согласно одному из изречений великих – «Чем выше скала, тем в неё чаще ударяет молния, чем человек значительнее, тем он больше подвержен рискам». В случае с Димой – успех и достаток рамки стирают, соблазн возрастает. Искушение тоже риск.
Прижимаю затылком к холодной стене. Выйдя подышать воздухом на веранду, желание возвращаться в зал совсем растеряла. Кого я обманываю? Всё, что произошло - к лучшему. Светская жизнь мне неприязненна. Как и чулки эти сраные, то съезжают, то давят, то просто раздражают. Хуже только мини – трусы. Нормальную вещь веревкой или шнурком не назовут.
Дверь за моей спиной распахивается и слышится размеренный цокот каблуков. Веранда разделена матовыми стеклами на зоны. Мнимое уединение. Слышу как обладательница шпилек опускается на плетеный диванчик справа от меня, делает глубокий вдох, затем снимает блокировку с телефона и шустро набирает кого-то. В тишине вечерней гудки легко различимы. Вернее гудок. Всего лишь один. Далее вызов принимают.
- Да, Алеева, я тебя слушаю, - раздается мужской голос, который фамилию выделяет насмешкой.
Оценить его не могу, хотя уши реально разве что на макушку не вылезли. Внутри волнение нарастает. Подслушивать не хочу. Но и уйти не могу. Необъяснимое чувство. Знаю кто там и ощущаю себя причастной к происходящему, хотя это совершенно не так. Лично с друзьями Димы я так и не познакомилась. Но такое чувство, что сама с детства Саяру знаю. Если не брать в расчет Сергея, брата Димы, думаю у последнего всё вместе взятое человечество вызывает меньше теплых чувств, чем она одна. С его слов складывается впечатление, что она неземная.
Ревности нет, будем считать.
- Я была не права. Извини. Не стоило ехать сюда без тебя, - голос Саяры имеет бархатистое низкое звучание, красивый тембр. Когда произносит согласные некоторые, слышится едва уловимая хрипотца. Можно закрыть глаза и наслаждаться, не вдаваясь в смысл слов произнесённых. Видимо на том конце провода так и поступили, потому что в ответ тишина. – Ну же, Руслан. Или ты хочешь чтобы я поунижалась? – произносит абсолютно беззлобно.
- С чего вдруг, я просто заслушался. Думал умер и в рай попал. Может ещё что-то мне скажешь? Или аттракцион невиданной щедрости иссяк?
Кто такой Руслан я тоже знаю. Но сейчас отмечаю только его заносчивость.
- Я подумала и передумала. Я согласна фамилию на твою поменять. Только забери меня отсюда. Больше никуда без тебя не пойду. Обещаю. Без тебя всё не так. Надо было сказать папе, что у нас не выходит пойти.
После сказанного ею второго предложения, парень, осчастливленный (было слышно по выдоху), дух испустил. Готова поклясться вся спесь слетела в секунду.
- Спускайся, брильянтик. Скоро подъеду. У тебя есть три минуты.
- Слишком быстро. Не смей опять гнать, - девушка заводится и тут же тухнет. – Я тебя очень прошу.
- Я тут рядом. Катаю вокруг. Один хрен, когда ты не рядом, работать у меня не выходит. Просил же остаться дома сегодня.
Закрываю глаза и голову запрокидываю. Странные смешанные чувства. Воровкой себя ощущаю. Подкрепилась их эмоциями и снова кровь забурлила внутри.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как бы жизнь ни текла, чтобы ни происходило, даже когда тебя пустота изнутри пожирает, кости ломая, один инстинкт всё равно остаётся - инстинкт самосохранения. Он против воли срабатывает. Амбиции, социальное положение, похоть… На его фоне бренно всё. Сейчас я представляю собой пример одного из его проявлений – подпитываюсь их эмоциями ради своего спасения.
Когда совсем плохо и пальцами ног дно ощущаешь, есть два выбора. Погрузить себя в реально адовую обстановку и понять, что «до» всяко лучше было, или окружить себя счастливыми людьми, подзарядиться от них верой в светлое будущее.
Глава 12
Юлия
Вечером, по возвращению домой я в кровать завалилась, проигнорировав наличие в квартире достояния цивилизации в виде душевой кабины. К утру несколько раз умылась, слезами. От макияжа и следа не осталось.
Не помню когда мне последний раз так плохо было. Вру, конечно, всё я помню. От этого ещё тяжелее на душе становится.
Юля, ты совсем из ума выжила? Разве это повод для слёз? Ты с ним даже не в отношениях была – ругаю себя на чем свет стоит. Безрезультативно.
Жалость к себе разрушает, изнутри сжигая все зародыши здравого смысла. Я знаю один прекрасный способ с нею бороться. Не обязательно ехать в страны так называемого «третьего мира», чтобы жуткие условия тебя отрезвили. Достаточно в хосписе поработать немного. Чужая боль притупляет твою собственную. Вокруг нас слишком много боли, облегчая жизнь других людей, ты освещаешь свою, в ней смысл появляется. Мне его не хватает катастрофически…
Я не из тех людей, кто в автономном режиме чувствует себя самодостаточным. Я вообще себя чувствую? Клеточки отмирают с удвоенной скоростью… До знакомства с Димой существовать было проще. Теперь пробитый панцирь сквозит.
Судя по всему я не только Диму потеряла. Ещё и зачатки разума. Зачем было соглашаться ехать праздновать день рождения коллеги в клуб? Мне тридцать. До сего дня я не посещала подобных заведений. Не стоило и начинать. Но соскакивать поздно. Какими словами себя отругать, чтобы полегчало? Всё происходит не так! У меня всегда так, пора бы привыкнуть. Бездушный человек ровно что мертвый.
- Юлька, детка, улыбнись! – Ко мне обращается одна из коллег. Тамара. – Тебе там должно понравиться, куколка наша.
Куколка с вечно лицом недовольным. «Кирпич по нему плачет» - так в нашем детском доме говорили. Я с детства «на стиле», в те далекие времена это модным ге было ещё.
- Вот уж не уверена, - тяну. Праздник девочкам портить желания нет, но оно само из меня льется. Оно понятно что?
Дюдюка Барбидокская была злюкой и врединой. Я же плюсом – зануда. Это врождённое.
«Лёв, давай огородами не пойдем. Страшно» - я.
«Сейчас что -нибудь случится» - снова я.
«Я тебе отвечаю, этот вой не к добру» - опять я.
Когда моего друга и товарища собаки искусали, он как резаный орал, что если бы я нудила потише – ничего бы не случилось. Прав был, басила я знатно, на всю округу. Умение язык за зубами держать мне было долгое время неподвластно.
- Юльчона, не будь такой категоричной, - смеется Тамара. – Музыка классная в заведении. Маргиналов нет. Парни в большинстве - тридцать плюс. Руки без повода не распускают. Бар сказочный, все коктейли ам – ам, - для убедительности облизывается.
Ага. И девочки исключительно феечки. Коллеги, по причине моей опрометчивости, узнали, что я ни разу не была в клубах. Решили справить. А я душа неприкаянная устала в четырех стенах лезть на стены.
Спирин модельку трахая тоже грустит?! Наверняка. Плачет ей в затылок уткнувшись при этом. Бедненький.
Зачем-то действительно это представляю, непроизвольно. Без слез, естественно. Мерзко становится до такой степени, что усилиями желудок возвращаю на его законное место, дабы в конец праздник не испортить девахе.
- Когда вы успели все испробовать? – вскинув брови по девчонкам прохожусь взглядом. Нас в такси четверо. Делаю вид, что мне дело есть.
