спросил я, видя как—то столь спонтанно возникшее настроение, медленно исчезает из её глаз.
– Небольшие – тихо вздохнула Людмила и как—то даже осунулась —знаете, я думаю нам стоит отложить это наше чаепитие, вам и вправду куда важнее, сейчас отдохнуть, а чай мы попьем как—нибудь в другой раз.
Наблюдая, как она убирает свою чашку, я вдруг вспомнил, что всю жизнь у меня была одна единственная проблема при общении с людьми и в частности с женщинами, я не знал точно, где надо разграничивать свой профессиональный и житейский интерес. ***
Проснувшись утром, я почувствовал, что стал чувствовать себя заметно лучше, а температура и жар попросту исчезли. Ослепительное солнце, словно подсматривающее за мной из—за стекла, тоже норовило вытащить меня из кровати, позволив прожить еще один, прекрасный летний день.
Я попробовал встать, получалось немного тяжело, но вполне сносно. Более того, кожа на руках также перестала болел, даже зуда не было. Я посмотрел, а часы, около девяти утра, а значит если быстро собраться и прийти на пристань к Вадиму, то на поляне я буду самое позднее к одиннадцати.
Я быстро поискал сумку, затем также быстро покидал туда вещи. Сейчас самое главное не попасться на глаза Людмиле, так как она наверняка снова уложит меня в кровать. А что же касательно лодочника, то, как она сказала вчера, я один у него клиент, а стало быть, ему пофиг в каком я состоянии. Собравшись, и аккуратно выглянув в коридор, я быстрым шагом пошел к двери, покидая этот уютный, ставший уже практически родным, дом.
Выйдя на знакомую тропинку, я как можно быстрее добрался до пристани, где уже по обыкновению сидел Вадим, задвинув кепку на лоб. Хотя, даже несмотря на это, мое появление не стало для него сюрпризом.
– О, какой сюрприз, просто невероятное упорство – с улыбкой сказал он – что город, уже неймется в кровати лежать. Пришла пора за очередной порцией ожога?
– Нет, но работу всё равно за меня никто делать не будет – я посмотрел назад, словно Людмила будет меня преследовать – но можно побыстрее, если можно, я и так опоздал.
– Да никуда ты не опоздал, один черт поляна там и твой сорняк никуда оттуда тоже не денется – он чуть опустил голову и посмотрел на мои руки –а я вижу, ты подлечился, что местная мазь всю болезнь сбила? А? А говорят местные знахарки хуже докторов, а на деле вон как.
– Поехали уже – сказал я, протягивая деньги – дашь нож?
– Инструмент то бишь – он взял деньги и слегка похрустел ими – конечно, вся для тебя родной, только, ты там особо не задерживайся, солнце сегодня какое—то злое. Вот как жарит. Боюсь, как бы мне потом Людка голову не свинтила.
– Причем здесь она? Это наша сделка.
– Ну да, нуда –он хитро улыбнулся –совсем не причем, только вот румянец у неё, несколько спонтанный, ты наверно действительно туговат, город, раз девку, влюбленную не замечаешь.
– Что ты несешь?
– Правду матку. Но это в этот раз – сказал он, влезая в лодку – так, вроде здесь всё, с тобой я уже и не вытаскиваю отсюда ничего, все заранее припасено. Кстати, ты оделся получше. Или тебе комбинезон дать?
– Нет, я просто вещи быстро в сумку покидал. Мне лишь нож, да фонарик нужен, еще пару тряпок если можно.
– Про еду я вижу, совсем забыл. Может воды? У меня есть пара бутылок, так сказать для постоянного клиента.
– Давай. Вода пригодиться.
Вадим подобрался к мотору и завел его. Я сел на край лодки и уже привычно подставил лицо под брызги речной воды. Волны, тарахтение этого железного каркаса. Все как бы уносило меня подальше, от этих деревенских будней и затаившихся в дали городских. Всё же командировка, куда лучше сидения в кабинете, где под кипой бумаг, даже дышать сложно.
– Слушай город, а ты всегда такой упертый, или это сейчас обострение – спросил Вадим, правя рулем – просто признаться я думал ты всё, в завязку уйдешь, как никак ожог многих останавливает.
– Всегда. Это часть моей натуры, идти вперед, впрочем, это у многих ученых так, например, после того как Николай Иванович Вавилов приезжал в экспедицию, и поработал там несколько месяцев, местным сотрудникам давали отдохнуть недельку другую, после его сумасшедшего рабочего графика.
– Это советский ученый, которого в тюряге сгноили, слышал, жалко – хмыкнул Вадим, переводя взгляд на реку – хороший мужик был, умный.
– Ты слышал о нём?
– Было дело.
– А где?
– Не всё ли равно? В книжках умных прочитал, ты бы лучше, о себе сейчас думал, город. Если сегодня такая же фигня произойдет как тот раз, одной мазью ты не отделаешься, ты же сам понимаешь?
– Потому солнце печет, да?
– И это тоже – с явным раздражением заметил Вадим, после чего замолчал, дав понять, что разговор закончен.
Я вздохнул, что—то очень гложило этого парня и судя по всему, он хотел мне чем—то помочь или что—то рассказать. Но вот что. Я пострел вперед. Эх. Странное всё – таки здесь место, неудивительно что борщевик выбрал именно его.
После того, как мы коснулись берега, Вадим даже помог разгрузиться, скинув мою сумку с одеждой на землю и подав свой остро наточенный мачете. Уложив снаряжение, я протянул ему руку, как никак, а сегодня он был само благодушие, помогая мне больше обычного.
– Надеюсь, сегодня ты найдешь что ищешь – буркнул он, пожимая мне руку – времени ведь у тебя немного осталось, лучше поспешить.
– Это почему еще.
– Пять тысяч в день, ты недолго выдержишь – сказал он, разглядывая мою одежду – я ведь сразу понял, что ты не особо обеспечен.
– На работу хватит, к тому же я просто одеваюсь неброско.
– Да, да, конечно – он подсел к мотору, а я стал отталкивать лодку –давай аккуратней город, не хочу, чтобы ты снова с температурой лежал, чувствую несколько дней мы поработать еще, можем.
– Конечно. Удачи Вадим. И я Евгений Петрович.
– Пока.
Я посмотрел вслед удаляющейся лодки. Всё же жалко было его вот так отпускать. Привык, я к нему что ли. Я развернулся и посмотрел на мою сорняковую тропу войны. Эх. Сколько же еще тут предстояло работы. Я едва не засучил рукава. Война – значит война. Никаких жалостливых эквилибрических этюдов.
Подойдя к высоким кустам, я аккуратно протиснулся внутрь. Сегодня я по—любому, пробью себе дорогу через эти четко высаженные кусты к расположенной за ними местности, пусть даже на это уйдет целый день и даже выглянувшее из—за облаков солнце, не сможет мне помешать.
Я срезал первый куст. Затем еще, и еще. Стараясь бить так, чтобы противный сок как можно меньше попадал на мою одежду. Раз за разом,
