тягучие гласные в окончании слов, но чувствовалось, что это свойство приобретенное. Интуитивно чувствовалось.
— Да какой-то он там городской? Двадцать лет уже, считай, как здесь живет.
— А откуда взялся?
— Так с северов откуда-то… — Маслюк бросил взгляд на улицу, как будто его там что-то заинтересовало. На самом же деле он просто отвел глаза в сторону.
— Холодно там, а у нас тепло. В тепло захотелось.
— Не бывает северов в графе «место регистрации».
— Там в графе… этот… э-э, Подольск указан. Кажется, Московская область.
— Москва, по-твоему, севера?
— Ну, не юга же!
— На югах вы с Тумановым кумовья, — усмехнулся Фомин.
— Сейчас кумовья, а когда он приехал, мы ими не были… А ты что, допрашиваешь меня?
— Допрашиваю? — удивился Фомин. — Мы же вроде коллеги, разве мы не должны обмениваться информацией?
— Должны, — кивнул Маслюк, положив кулак себе на голову.
— Значит, Московская область?
— Подмосковье.
— Хлеб выращивать?
— Каторжная, скажу тебе, парень, работа. И почетная!
— Согласен, — не стал спорить Фомин.
Но при этом он подумал об отпечатках пальцев, которые должен был снять с Туманова. И снял бы, будь у него для этого возможность. А ведь занервничал Туманов, когда Родион предложил ему провести дактилоскопию. Это ведь паспорт можно подделать, а папиллярные узоры не сменишь.
— Хороший он человек, Алексей Данилович, — сказал Маслюк.
— Может, и хороший. Но грубый.
— Так и работа у него такая же грубая…
— На людей бросается… Кстати, Стенькин его как огня боится, а парень он, я так понимаю, не из трусливых.
— Так он же за Майкой бегал, а Туманов — ее отец, как он руку на него поднимет?
— Отпадает Майка, замуж ее выдают. Да и Стенькин Валентиной какой-то утешился.
— Валентиной!.. — фыркнул Маслюк. — Кто этой Валентиной только…
Он оборвал себя и выразительно кашлянул в кулак. Участковый, даже если он в отставке, не должен передавать сплетни. Да и не тот сейчас случай, чтобы лясы точить. Серьезный случай. И разговор серьезный на серьезную тему.
— Крутой он мужик, этот Туманов, я правильно понял?
— Крутой, — не стал отрицать Маслюк.
— Может, врагов себе здесь нажил?
— Да не знаю… С Гуляевым они все землю поделить не могут, не скажу, что враждовали, но вдвоем им здесь тесно.
— Гуляев?
— С Гуляевым уже дело решено, — улыбнулся Маслюк. — Туманов дочку свою за его сына выдает. Сосватали Майку.
— Это хорошо, — качнул головой Родион.
— Что хорошо.
— Что дочку замуж отдает.
Спору нет, Майя произвела на Родиона впечатление, но нет у него ни возможности, ни настроения заводить с ней шуры-муры. И в ней романтизму поубавится, как только замуж выйдет. Сама по себе ситуация успокоится.
— И хорошо, что с Гуляевым дело решено, — добавил Фомин.
— С Майей ты уже виделся. — Маслюк смотрел на капитана внимательно и с лукавой искоркой во взгляде.
— И что?
— Красивая девка!
— Красивая.
— Понравилась?
— Что-то я не понял, Иван Федорович, ты что, сватаешь меня?
— Ну как же я могу? Майка уже сосватана!
— Тогда чего ты ей рекламу делаешь?
— Да нет, просто интересно… Да и Майка дивчина знатная, может, все-таки из-за нее весь этот сыр-бор?
— Сыр-бор, — согласился Родион. — И буря в стакане. Жаль, конечно, Берту, но это всего лишь собака. Даже уголовное дело не станем возбуждать. Даже за жестокое обращение с животными.
— А ты в Москве чем занимался? Говорят, настоящими убийствами.
— В том числе и заказными, — кивнул Фомин.
— Это, конечно, серьезно.
— Ну да, — вздохнул Родион.
В Москве он занимался реальными делами, круглые сутки — как белка в колесе крутился, то одно, то другое преступление, а здесь убийство сторожевой собаки — за счастье, ну еще и за порядком на дискотеке следить.
Маслюк ушел, а Родион остался у своей машины. Беспризорная она стоит, за ворота ее не поставить, чертовы помидоры мешают.
Фомин все еще стоял у машины, когда появилась шумная толпа. В окружении парней по улице, щелкая семечки, шли девушки, а среди них Майя. Один парень рассказывал веселую историю, кто-то смеялся, кто-то просто улыбался. Заметив Родиона, балагур поздоровался с ним. Остановился на мгновение, согнулся в поясе, провел пальцами по пыльному асфальту. Майя засмеялась в голос, толпа подхватила, хохот не утихал до самого клуба.
Родион дождался, когда процессия исчезнет из вида, открыл машину, навел камеру на боковые окна с видом на ворота, видеорегистратор оставил включенным. Предчувствие вдруг шевельнулось в душе.
Уже стемнело, когда он отправился в клуб, разумеется, в интересах службы. Здание одноэтажное, типичное для сельских домов культуры — портик с фронтоном, без колонн, но в три арки. Оштукатуренный, побеленный, и площадь перед зданием вымощена плиткой, тут же сквер с освещенной аллеей. Культурно, цивильно, как и полагается для дома культуры.
Только вот молодежь почему-то не желала вести себя культурно. Родион еще только присматривался к обстановке вокруг клуба, когда из него вывалилась толпа парней. Впереди шел уже знакомый балагур — с ожесточенным выражением лица, за ним с воинственным видом следовал Стенькин, парней сопровождала группа подстрекателей и просто зевак. Не обошлось и без девчонок, они замыкали толпу, первой в арьергарде шла Майя — с важным, можно сказать, царственным видом. Похоже, парни сцепились из-за нее.
Балагур вел Стенькина к скверу, но развернулся и ударил его на половине пути до него. Тот ответил, толпа зашумела, и только Родион мог остановить начавшуюся драку. Казачий патруль не подавал признаков жизни, видимо, очень сильно отклонился от установленного маршрута.
— Так, расходимся!
Продираясь в эпицентр драки, Родион задел рослого парня с массивной головой. И тот, в свою очередь, толкнул его сзади в плечо.
— Эй!
Родион не обратил на него внимания, подскочил к Стенькину, схватил его за руку, за шею и оттолкнул в сторону.
— Я же сказал, расходимся!
Фразу он договаривал, перехватывая летящую в него руку. Балагуру все равно было с кем драться, он уже был настроен воинственно. Родион взял руку в жесткий захват, пропустил парня мимо себя, а затем, придав балагуру ускорение, отпустил его, и тот, стараясь удержать равновесие, врезался в толпу.
Но действия Фомина не понравились здоровяку, который уже успел толкнуть Родиона в плечо. Парень бросился в драку одновременно со Стенькиным, который, похоже, вообще ничего не соображал.
Родион взял на прием здоровяка, им же и закрылся от напирающего Стенькина. Сначала отшвырнул от себя одного, затем другого. Вдруг появился третий, четвертый, с одним Родион справился сам, а другого схватил Гайдуков.
— Ах ты, паскуда! — крикнул он и от всей души влепил ему затрещину.
На этом драка и закончилась, толпа разбежалась как по команде «Воздух», остались только Стенькин, которого держал
