К счастью, на помощь Люмин и Паймон пришел Кадзуха. Что бы ни случилось между этими двумя в лесу, между ними протянулась тонкая ниточка взаимопонимания. Впившись яростным взглядом в Чайльда, Сяо неохотно выслушал рассказ Паймон, наставления Кадзухи и просьбы Люмин.
— Ладно, — наконец сказал он. — Но если будешь выкидывать фокусы…
— Ты немедля выбросишь меня за борт на корм акулам, — подхватил Чайльд.
— Нет, — помолчав, отозвался Сяо. — Я буду пожирать твои сны и потрошить твою душу. И когда ты, опустошенный и истерзанный ночами безумия, начнешь молить о пощаде… Тогда я, возможно, сжалюсь. И брошу тебя на корм акулам.
Чайльд думал отшутиться, но слова застряли у него в горле. По пылающим гневом глазам Сяо он вдруг понял, что Адепт ни капли не приукрашивает.
— Здорово, что мы все поладили! — с преувеличенным энтузиазмом воскликнула Паймон. — Как обстоят дела с ремонтом корабля, Бэй Доу?
— Мы готовы отправляться, — обдав Чайльда презрительным взглядом, ответила та. — Надеюсь, обойдется без штормов.
Бури им действительно больше не препятствовали, но вот ситуацию на «Алькоре» сложно было назвать безоблачной. Если Сяо экипаж корабля принял добродушно, то с Чайльдом все было гораздо сложнее. Матросы косились на него с опаской и невольно тянулись к оружию, когда он проходил рядом, Бэй Доу и Сяо не спускали с него глаз, а когда команда собиралась на ужин, Чжун Цзо выразительно поглядывал на топор в общей каюте. Никто ничего не говорил, никто ни с кем не ругался и в драки не лез, но Люмин чувствовала напряжение каждой клеточкой тела.
Ничего удивительного, что когда вдалеке показались усыпанные красными кленами берега Рито, они с Паймон вздохнули с облегчением.
Люмин стояла на палубе, облокотившись на борт, и крутила в руках деревянный талисман — прощальный подарок Шамана. Они готовились к отплытию с Пестрого острова, когда он показался на причале и, мягко тронув Люмин за плечо, жестом пригласил следовать за ним. Пока жители острова собирались вокруг Паймон в восторженную толпу, Шаман не сводил внимательных голубых глаз с Люмин, и в его взгляде таилась тайна, недоступная его подопечным. Он знал, что Паймон не богиня и не знак свыше, но он знал что-то еще — непозволительно важное для человека, который живет на неизвестном острове посреди бескрайнего океана.
Когда они оказались наедине, Шаман протянул ей талисман — гладкую квадратную деревяшку с вырезанным на ней рисунком спирали. Люмин не встречала таких ни в Мондштадте, ни в Ли Юэ, и даже потерянные цивилизации Цуруми и Сэйрая подобные не использовали.
— Возьми, — сказал Шаман на чистейшем мировом наречии. Его голос оказался глубоким и твердым. — Этот талисман поможет тебе пережить момент наивысшего отчаяния.
— Что… — начала было Люмин, но захлебнулась словами.
Шаман смотрел на нее так, что перехватывало дух. Он ведь не знал мирового наречия. Он общался с Бэй Доу с помощью жестов, он с трудом понимал Чайльда… Или лишь делал вид? Но зачем?
Шаман вложил талисман в ладонь Люмин. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и прибрежный ветер путался в белых волосах Шамана.
— Впереди ждет тьма, Люмин, — сказал он. — И тебе предстоит шагнуть в нее, потому что от этого зависит существование ветви. Поэтому тебе нужно преодолеть испытания, которые ждут тебя в Инадзуме, любой ценой.
Люмин сжала талисман, принимая его, и Шаман сделал несколько шагов назад. Необъяснимый огонь в его глазах потух. Он снова стал собой, молчаливым наблюдателем, который не говорит на мировом языке. Люмин задавала ему вопросы, но Шаман лишь смотрел на нее, улыбаясь краем рта, и казалось, не понимал ни слова.
— Спасибо, Вильдальмандар, — сказала тогда Люмин и, кивнув напоследок, зашагала обратно к «Алькору».
Теперь она смотрела на талисман и терялась в догадках. Что Шаман мог иметь в виду? Пробудившегося Архонта? Встречу с Итэром? Или нечто большее, о чем Люмин пока не имела ни малейшего понятия?
— Все в порядке?
Люмин повернула голову. Перед ней, скрестив руки на груди, стоял Сяо. В последние дни плавания он большую часть времени тренировался с Кадзухой, вникая в премудрости фехтовального стиля Гарю, и потому они почти не общались.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Если честно, они толком не говорили с того самого момента, как Сяо спас ее во время шторма.
Люмин улыбнулась, кивнула, убрав талисман в карман.
— Переживаю, что ждет нас в Инадзуме. Битвы с Осиалом и Бешт напомнили, что мне еще многому предстоит научиться. А встречу с Райдэн я пережила лишь чудом… Не знаю, готова ли вступать в бой с очередным Архонтом.
— Но ты полна решимости, — заметил Сяо.
— Там, в Инадзуме, мои друзья, — пожала плечами Люмин. — Я не могу бросить их в беде после всего, что они для меня сделали. И здесь, на «Алькоре», тоже мои друзья. Они верят в меня, они идут за мной, и я не могу их подвести.
— Ты не подведешь, — обронил Сяо. — Я точно знаю.
Его голос звучал ровно, и в нем невозможно было различить эмоции, но Люмин ощутила скрытое в его словах тепло и благодарно улыбнулась.
— Что это за красные деревья? — полюбопытствовал Сяо. — Никогда таких не видел. Их так много…
— Это клены, — объяснил подошедший Кадзуха. — Знаковое для острова Рито дерево. Летом листья обычных кленов зелены и полны жизни. Но их жизнь коротка, и уже осенью они начинают краснеть и желтеть. В конце концов приближающаяся зима отрывает их от веток, и кленовые листья становятся ковром, укрывающим землю до новой весны. Круговорот жизни и смерти…
Он подставил лицо ветру, спокойному и мягкому, ничуть не похожему на штормовой шквал, о котором никто на «Алькоре» до сих пор не мог забыть.
— Но как я и сказал, так происходит с обычными кленами. Клены на острове Рито всегда красные, как в осенний день, точно они всегда готовы к грядущему угасанию. Весьма символично для народа, чей Архонт так отчаянно жаждал сохранить свою страну в плену вечности.
— Я просто спросил, а он вот-вот начнет зачитывать стихи, — усмехнулся Сяо. — Он всегда такой?
Кадзуха рассмеялся, но не успел ответить: с капитанского мостика раздался зычный возглас Бэй Доу.
— Прямо по курсу неизвестный мужчина кидает быка! Всем приготовиться к сражению!
Призывая на ходу оружие, Люмин, Сяо и Кадзуха бросились к носу корабля. Паймон едва поспевала за ними. Тарталья уже стоял там, натянув тетиву, но ситуация на берегу пока была не ясна.
Что ж, Бэй Доу не соврала. Привалившись к борту, Люмин увидела своего старого знакомого. Открытая одежда, хвастливо обнажающая накаченный торс, красные узоры на коже, рога и, конечно, массивная шипастая дубина… Итто! Он бешено крутился на причале, мощными ударами сокрушая противников — бесформенных существ, сплетенных из тьмы и неведомой фиолетовой энергии. Никто на борту «Алькора» прежде таких не встречал.
— Думаю, это демоны, порожденные яростью Архонта, — сказал Сяо.
— Дадим залп из пушек! — с энтузиазмом предложил подбежавший матрос.
— Отставить залп из пушек! — строго приказала Бэй Доу. — Мы можем задеть гражданских!
— Да какой же это гражданский? — пробормотал матрос, наблюдая за Итто.
Но даже неукротимой силы о́ни не хватало, чтобы отбиться от противников. Темные создания теснили Итто к краю причала. Опасаясь упасть в воду, он оглянулся, потеряв бдительность, и один из демонов потянул вперед свои мерцающие фиолетовые когти.
Люмин вскрикнула, предупреждая Итто об опасности, но тут воздух рассекла уверенная стрела — это Тарталья наконец спустил тетиву. Стрела пронзила демона насквозь, взорвалась энергией Гидро, но не причинила противнику вреда. Тарталья ругнулся, но его усилия оказались не напрасны: он выиграл для Итто драгоценные мгновения, и тот, с воинственным вскриком махнув дубиной, развеял врагов в темную пыль.
— Якорь! Швартуемся! — командовала тем временем Бэй Доу.
Перестав наконец следить за битвой на берегу, матросы торопливо забегали по палубе, исполняя свои обязанности. Не дожидаясь, когда «Алькор» причалит, Сяо исчез в черно-зеленых всполохах и через мгновение уже появился на берегу, спиной к спине с Итто. Сияние Нефритового Коршуна заставило демонов отшатнуться, но их страх быстро прошел, и вокруг о́ни и яксы постепенно смыкалось черное кольцо.
