- Весь вечер хотел это сделать, - признаётся мне на ухо Юра и накрывает мою грудь ладонями. Мнет прямо через одежду, потом тянет вниз край корсета и набрасывается на освобождённые полушария с утроенной силой. Подталкивает меня к кровати, заставляет сесть, сам опускается на пол. Склоняет свою бородатую голову, хватает губами напряжённый сосок. Вау! Это совсем иначе, чем рукой! Адски горячо. Между ног давно мокро, я измяла всё платье, потому что не знаю, за что ещё хвататься. Муж переключается на вторую грудь. Облизывает. Жадно втягивает в себя нежную плоть, как будто собирается её проглотить. Прихватывает сосок зубами, щёлкает по нему языком. Не сразу понимаю, что тихий нетерпеливый скулёж издаю я сама. Что со мной делает этот нехороший развратный человек? Ладно, хороший. Очень-очень хороший, любимый, но всё равно развратный. Ах, да сколько можно, я сейчас с ума сойду от этой сладкой пытки!
А Юра удивляет меня ещё больше. Берет одну мою ногу, снимает туфлю и начинает разминать щиколотку, одновременно целуя коленку.
- Какие, - целует, - красивые, - снова целует, - ножки, - и ещё один поцелуй. - Лучшие коленочки в мире.
Вот надо же, я-то всегда считала, что главное моё достояние грудь, а тут, оказывается, муж на коленки повернутый. Зацеловал-заласкал, сначала одну ногу, потом другую. Я всю губу искусала, пытаясь стонать потише. Чувствую, в трусиках уже конкретный прорыв трубы, ещё немного - и кипятком начнёт хлестать. Поэтому, когда мужская ладонь уверенно накрывает мокрый клочок шелка и сжимает в горсть прячущийся под ним комок нервов, меня аж выгибает от наслаждения, прострелившего всё тело. Прямо не снимая трусиков, не сводя с меня потемневшего взгляда, Юра растирает моё женское местечко, играет с набухшим клитором, чуть надавливает на расселину между складочек - и смотрит, смотрит мне в лицо, считывая каждую реакцию. Боже, вот этот голодный неотрывный взгляд - это даже интимнее того, чем заняты пальцы моего мужа. Именно от взгляда у меня внизу живота приятно тянет и бешено колотится сердце. От полных желания глаз хочется укрыться, спрятаться, так смущает меня эта игра в гляделки - но я лишь нервно облизываю пересохшие губы и даже не пытаюсь отвернуться.
Глава 17.
Так и смотрим друг на друга, даже когда муж отстраняется и начинает раздеваться. Ни слова не говорим, только громко, тяжело дышим. Юра помогает мне снять платье и стянуть трусики, нежно целует то в губы, то в шею или плечико. Накрывает меня своим телом, большим, горячим, сильным. Блин, он реально мамонтище, такой везде огромный! С упоением глажу могучий разворот плеч, по-богатырски рельефную спину. Мне нравится чувствовать его кожа к коже, мне сносит крышу его личный, мужской запах, я сама не своя от уверенных сильных рук, блуждающих по моему телу. И вон то, большое, твёрдое, которое нетерпеливо тыкается во влажные складки между ног, потирается о них своей крупной головкой, мне тоже нравится. Это вообще конец рассудку. Мощный рычаг для включения похотливых инстинктов на полную катушку. Мои бедра сами по себе выплясывают какой-то дикий танец, телу надоели эти дразнилки, тело хочет заполнить ноющую пустоту внутри.
- Нетерпеливая какая кнопочка, - довольно урчит Юра. - Готова для меня, течёт, хочет.
Меня выгибает дугой от его вкрадчивого голоса. Я уже почти плачу от того, что он меня только дразнит и не идет дальше.
- Потерпи, сейчас всё будет... сейчас... - он двигает во мне пальцами, готовит к вторжению своего гиганта - и всё равно я охаю, когда все стеночки растягиваются под напором здоровенного тарана. Благодаря смазке он пропихивается вглубь почти без проблем, но с усилием.
- Пиздец, как узенько, - выдыхает сквозь зубы Юра, - сейчас, лапушка, чуть-чуть ещё... давай, расслабься... впусти меня, давай...
И он толкается бёдрами дальше. Так это он наполовину только вошёл?... или на треть... Мамочки, этот член когда-нибудь закончится, или я сейчас просто лопну?
- Всё, моя дорогая, всё... Кнопка моя сладенькая... - Юра облегчённо выдыхает, прижимается лбом к моему лбу. Чувствую, как его потряхивает от необходимости притормозить. Переводит дыхание. Целует. Трётся щекой, щекоча своей бородой. - Блин, как малолетке присунул, так у тебя тесно... Щас двинусь и кончу нахрен... тихо, только сама не шевелись, сорвусь и затрахаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он снова целует меня. Сплетает свои пальцы с моими.
- Я продолжу, хорошо? - и начинает двигаться. И всё. У меня глаза на лоб, вопль застрял в горле. Потому что когда в тебе движется такая махина и всё растянуто до предела - ощущения не самые приятные. Но и не больно, просто... просто этого члена слишком много! Второй выпад, третий. Я всё ещё опасаюсь лопнуть, но, по крайней мере, живот уже не дрожит от напряжения. Ещё несколько выпадов, каждый всё размашистее. Такое ощущение, что внутрь вернулась чувствительность. И теперь при каждом движении я чувствую, как членомонстр внутри меня проходится абсолютно по всем чувствительным точкам и даже по тем, о которых я не знала. К чувству растянутости и переполненности добавляется что-то новенькое. Чувство, от которого мурашки толпой бегут вдоль позвоночника, а ноги подрагивают сами собой.
- Всё, бля, не могу больше, - стонет Юра, подхватывает меня за бедра и начинает вколачиваться со скоростью отбойного молотка, только тела друг о друга шлепают. Я вскрикиваю. Сначала от неожиданности. Потом ахаю. Потому что внизу живота от каждого толчка рождается импульс наслаждения. Бездумно хвастаюсь за простыню, сминаю её пальцами. Мечусь как в лихорадке, только сильные руки Юры как-то удерживают меня на месте. Он торопливо, в такт своим движениям, бормочет что-то ласковое, полное восхищения и немного матерное.
Потом освобождает одну руку, находит мой клитор. Толкается вглубь всё резче, а пальцами теребит чувствительную горошину. Всё тело выгибает сладкой судорогой, я кричу, подхваченная волной мощного оргазма.
Ха-аах. Хаа-а-аах.
Это я пытаюсь дышать.
Воздух в лёгких словно закончился. Я закончилась. Лежу на кровати безвольной амебушкой, не чувствуя ни рук, не ног. Себя не чувствую. Как будто в космосе витаю. Живот обжигает горячим - как сквозь туман замечаю белесые пятна.
Это Юра на меня кончил.
Я всё ещё не здесь. Я не знаю, зачем делаю то, что делаю. Подтаскиваю ослабевшую руку к животу, размазываю ещё теплую сперму по коже. Мне нравится это делать. Сперма - часть моего мамонта, мне нравится, что она на мне, что её запах впитывается в меня. Я практически получаю второй микрооргазмик от этого действа.
- Любаш, ты чего творишь, - гулко сглатывает Юра. - Кнопка, млять, я ж тебя сейчас снова трахну, если не перестанешь.
Я пьяно улыбаюсь, расставляю ноги шире и раздвигаю пальцами припухшие складочки. Хочу ещё.
Юру не приходится уговаривать дважды.
Глава 18.
Засыпаем мы ближе к утру. Счёт оргазмов: четыре-пять. Пять с моей стороны. Я считала. Счёт поцелуев: бесконечность. По крайней мере у меня такое ощущение. Завтра у меня точно будет всё болеть. Но это завтра. Сейчас мне хорошо-хорошо.
С улыбкой засыпаю на мерно вздымающейся груди своего великанского мамонта.
А ночью мне снится кошмар. Сначала всё хорошо и даже интригующе: мы с Юрой сидим за общим столом, завтракаем, кормим друг друга с ложечки. Оба голые, но как будто так и надо. Милое семейное утро. Щебечут птички, светит солнышко.
И тут вдруг птички замолкают, солнце прячется за тучку, а на кухне так холодает, что голышом сидеть становится просто некомфортно. Входит Арсений, укуренный в хлам, в каких-то мерзких кожаных трусах с заклёпках. Спасибо, дорогое подсознание, что хотя бы не заставило смотреть на его огрызок.
Он подходит ко мне, смотрит больным взглядом, брезгливо морщится.
- Что, жиробасина, думаешь, неплохо устроилась? Думаешь, стясла с меня денежки и забыла? Можно замуж и долго и счастливо? А хренушки, я у тебя всегда вот тут буду, - он стучит себя по голове. Склоняется ко мне, хватает за шею и шепчет все те гадости, которые говорил тогда, в ту жуткую ночь. Я брыкаюсь, пытаюсь вырваться, но я слишком слаба, а Арсений слишком силён, и с каждым мигом словно делается больше, сильнее, а я всё меньше и меньше, и кругом всё темнее и темнее, практически кромешная мгла...
