Помпеи в песках...
Два столетия этот город называли «миражем в истории Сахары». Его описывали древние летописцы, описывали столь конкретно и четко, что, казалось бы, можно без труда указать место, где стоял этот город, который называли Авдагост.
Арабский географ из Кордовы, живший в XI веке, Убайда Абдулла аль-Бакри писал в своем «Географическом описании известного нам мира»: «Авдагост — красивейший город с большой мечетью и медресе в центре. Люди живут там в роскоши и спокойствии. Из арабских стран караваны доставляют туда финики и сушеный виноград, из других далеких стран — мед. Богатые горожане и князья едят хлеб из пшеницы, которую выращивают их черные рабы. Землю они обрабатывают мотыгой и поливают водой из кожаных ведер... За покупки там расплачиваются золотым песком...» В другом месте аль-Бакри пишет, что Авдагост стоит в сорока днях пути от Тамалдата на юг.
Известно, что древний Тамалдат стоял на месте нынешнего небольшого селения Тамулд-Вака, на юго-востоке Марокко. А так как скорости на караванных верблюжьих дорогах остались неизменными с тех времен, то легко высчитать, где именно находился Авдагост — в 1200 километрах к югу от Тамулд-Вака.
Но если отложить это расстояние на карте, карандаш уткнется в то место, что называют «адом Аукеры», — зловещую пустыню в пустыне, которую обходят стороной даже племена местных кочевников.
Авдагост, быть может, до сих пор оставался бы миражем истории, если бы... не дикие голуби.
Несколько лет назад археологи, занимающиеся исследованием древних поселений Сахары, обнаружили записки кавалерийского офицера французской колониальной армии, в которых говорилось, что между скалистыми массивами Ркиз и Аффоле он видел древние развалины. Скалы Ркиз и Аффоле находятся как раз около кромки «ада Аукера», и археологи срочно снаряжают туда экспедицию. Экспедиция прибывает на место и действительно находит древние руины. Но руины XIV века, тогда как Авдагост, судя по сообщениям хроник, был разрушен в XI веке.
Все же интуиция подсказала исследователям, что Авдагост должен быть где-то здесь, рядом. Начались разведочные работы. И вот один из отрядов экспедиции, проходя древней караванной дорогой, наткнулся на огромные гнездовья диких голубей. И тут кто-то из членов отряда вспомнил слова аль-Бакри о том, что в одном дне пути к северу от Авдагоста видел он множество голубей.
Исследователи отложили на карте 30 километров — длину караванного перехода — на юг от голубиных гнездовий. После нескольких месяцев упорных поисков под многометровыми песчаными барханами долины, зажатой с двух сторон скалами Ркиз и Аффоле. исследователи увидели руины сгоревшего города...
Шестой век нашей эры. Города еще нет. Но там, где он возникнет несколько веков спустя, уже пересекаются караванные тропы. Тысячи кочевников приходят сюда после дальних странствий по Сахаре. Это берберы-санхаджа. Они разбивают свои шатры, живут два-три месяца, затем снова уходят, но на их место прибывают другие — долина никогда не пустует. Среди шатров видны и редкие хижины оседлых земледельцев. Здесь вдоволь воды и пищи для человека, корма для скота. Санхаджа считают себя полновластными хозяевами этих мест: по неписаным законам Сахары племена кочевников — хозяева всех тех земель, где они раскидывают свои шатры. И не только земель. Они распоряжаются и судьбой людей, населяющих оазисы на их земле. Скотоводы-кочевники и оседлые земледельцы — два противоположных полюса чрезвычайно устойчивой структуры странного сахарского общества, существовавшего не один десяток веков. Что заставляет кочевника совершать вечное движение по пустыне? Это потребность в воде, корме для скота и, наконец, в соли. Солью он снабжает оазисы, взамен оазис дает кочевнику воду, финики, овощи, хлеб. Кроме того, кочевник защищает земледельца от нападения грабителей. Вот почему он, этот сеньор пустыни, пользуется правом властелина по отношению ко всем, кто живет на его земле.
...Конец восьмого века. К этому времени относятся первые сведения об Авдагосте, содержащиеся в трудах древнеарабских ученых. Городом управлял верховный вождь кочевников-санхаджа Тин-Ярутан. В шатрах и глиняных хижинах жили скитальцы-кочевники и оседлые земледельцы. Каменные дома принадлежали арабским торговцам из северных городов Африки.
Однажды, сообщают древнеарабские историки, Тин-Ярутан разгромил большое войско пришельцев, у которых было немало сторонников в самом городе. Кто же были эти союзники нападавших? Вероятно, купцы. Между ними и берберами-санхаджа была та пропасть, которая разделяет бедность и богатство, горделивую откровенность, широту души жителя пустыни и мелкую расчетливость купца. Купцы быстро богатели, обособляясь в касту имущих, касту, жившую в роскоши и... презираемую: хозяевами города все еще оставались кочевники.
В конце X века Авдагост вырос в большой город; взметнулись в небо минареты мечетей, новые дома выстроились среди пальм. На тысячи километров вокруг не было равного ему по красоте и величию. Из летописей известно, что к этому времени в купеческом сословии города появляется немало берберов. Их называют зенетами. Они приходят в Авдагост из городов северо-западной части Африки: Сигилмазы, Марракеша, Несрата, Загоры, Тамгрута, где господствует ислам. Зенеты и арабы Авдагоста исповедуют единую веру, но они тем не менее враждебны друг другу. В свою очередь, кочевники-санхаджа, которые по-прежнему поставляют сахарскую соль в Авдагост, ненавидят и тех и других.
В X веке в Арабском халифате — огромной и чрезвычайно пестрой по населению империи, простиравшейся от Индии до берегов Атлантики, — выделяется династия Фатимидов. Утвердившись в Кайруане (городе на территории нынешнего Туниса), они вскоре объединили под своим господством несколько эмиратов Северной Африки. Фатимиды нуждались прежде всего в золоте, и слава Авдагоста не могла не привлечь их внимания. Скорее всего и купцы Авдагоста решили, что покровительство Фатимидов более надежно, нежели берберов-санхаджа. Так золото Авдагоста потекло в казну властителей Кайруана.
Купцы, однако, просчитались в выборе новых покровителей. Их судьба, как и судьба самого Авдагоста, была решена теми событиями, что разыгрались на северо-западе Африки. Там, где теперь лежат земли Марокко, в укрепленных монастырях воинствующие монахи-берберы собирали силы, готовясь захватить власть в халифате. По названию этих монастырей — аль-мурабитун — монахов стали называть альморавидами. Выйдя из монастырей, они свергли с престола арабского эмира и основали первую берберскую династию. Среди тех, кого альморавиды считали своими врагами, зенеты Авдагоста были особенно ненавистны.
...Военная армада альморавидов катилась сквозь пустыню, догоняя торговые караваны и расправляясь с ними, чтобы никто не смог предупредить город о приближающейся опасности. Завоеватели не блуждали по Сахаре, а шли самым прямым и коротким путем, их кони не страдали от жажды — от источника к источнику их вели кочевники-санхаджа.
И в один из дней 1054 года передовые отряды альморавидов увидели вдали минареты Авдагоста — беспечный город утопал в ажурном кружеве храмов и зелени пальм. Всадники, не останавливаясь, обгоняя друг друга, ринулись на город. Его жители, захваченные врасплох, не смогли оказать никакого организованного сопротивления. Короткие схватки возле домов, стоны умирающих, мольбы о пощаде, вопли женщин и плач детей — до вечера беспомощное эхо металось среди окрестных скал и стихало в безответной пустыне.
Наутро альморавиды ушли на юг. А вскоре пески Сахары, пески забвения, на тысячу лет покрыли желтым саваном то, что лишь вчера было полным жизни. Город растаял, как тает мираж пустыни, и вскоре исчез из текстов историков и из памяти людей.
Еще несколько веков в долине между Ркизом и Аффоле маячили шатры кочевников, но пришло время, когда и они исчезли: с веками водоносный слой опускался все ниже и ниже. Некогда обильная влагой долина стала сухой, и ничто больше не манило туда скитальцев пустыни.
Восстановленная история Авдагоста показывает, что нынешняя Мавритания была в период раннего средневековья оживленным перекрестком, где соприкасались судьбы народов Черной Африки и северной части континента. По мавританской земле проходила важная торговая артерия, питавшая золотом рынки Магриба и Европы. История Авдагоста проливает также свет на один из главных источников могущества Фатимидов, бывших долгое время властелинами арабского мира.
В. Снеговский
Соляные города
В пределах Республики Мали, на берегу Нигера, стоит город Мопти. В центре его огромная мечеть с ракетообразными заточенными минаретами, но знаменит город не архитектурой, а речным портом и базаром: в Мопти прибывают товары из пустыни, и в пустыню Мопти отправляет продукцию саванны. Прогуливаясь однажды вечером по берегу, я обратил внимание на двухпалубную пирогу, возле которой суетились грузчики. Они взваливали себе на спины тонкие метровые плиты матово-серого цвета и, поддерживая их руками снизу, уносили наверх. На берегу плиты укладывали в тележку и увозили в амбар. Я не сразу сообразил, что это соль, знаменитая сахарская соль, матовая от примеси пустынной пыли. — Тауденни? — спросил я у малийца, ведавшего учетом плит. — Тауденни, — кивнул он... Наверное, мы никогда не узнаем, как назывались соляные копи, поставлявшие соль в средневековый Авдагост. Но без таких вот матово-серых плит никогда бы не достиг Авдагост своего могущества и своей славы. Соль привозили кочевники из глубины пустыни, в Авдагосте формировались караваны, плиты вьючились на верблюдов, и караваны уходили на юг, в суданские страны. Там на соль выменивались рабы, там за соль платили золотым песком и зерном. С гибелью Авдагоста прекратили свое существование и питавшие его соляные копи. Но появились новые — копи Тауденни, в частности. Соль кормила города пустынь, соль способствовала появлению новых городов. Торговля солью пережила не только многие, ныне исчезнувшие города, но и средневековые империи Мали и Гану. Теперь за соль не платят золотым песком и тем более рабами. Но каждый год, веской и осенью, караваны верблюдов с сахарской солью все так же уходят на юг, к Нигеру. Сахарская соль по-прежнему высоко в цене у обитателей республик Мали и Ганы, а жители Сахары по-прежнему нуждаются в зерне.
