- Великий Бог! - с убеждением произнёс Избор и рассказал Вадиму все, что ему было известно о воле Единого неведомого Бога, поведал ему и о своём обращении к Нему, и о чуде, которое, по его мнению, совершил этот Бог, воскресив Вадима…
Старейшинский сын слушал рассказ Избора о христианах, но отец его так близко стоял к жрецам Перуна и Вадиму так часто приходилось беседовать с ними, что ко всем иным верованиям он относился с большой неприязнью.
- Э, полно! - отозвался он на рассказ своего товарища. - Зачем нам искать другого бога, когда у нас есть свой, мы должны поклоняться тому чему поклонялись отцы наши… Лучше подумай, как нам выбраться отсюда, мне во что бы то ни стало надо быть дома…
Вадим угрюмо молчал. В мозгу его чёрные мысли роились. Гневом кипел он на спасшего его варяга, вспомнив предсказание Мала. Гнев этот и чёрные мысли породил.
Страшное дело замыслил Вадим…
Оттого-то он прямо в глаза Избору глядеть не может и свои очи от его очей отводит…
Мрачный вид Вадима обеспокоил его спутника. Он приписывал его усталости, только что перенесённому волнению, но далёк был от каких бы то ни было подозрений.
Вдруг взгляд Избора упал на мокрый песок, где ясно отпечатались человеческие следы.
- Гляди-ка, князь, это что такое? Мы здесь не одни, кажется, показал он следы Вадиму.
Тот же взглянул и вздрогнул всем телом.
- Мы пропали! - воскликнул он с испугом. - Никто не смеет, кроме жрецов, ступать сюда… И следы оставил не кто иной, как страшный волхв…
- Волхв? - побледнел в свою очередь и Избор. - Ты так думаешь, княже? Но откуда же взялся он? Ведь о нём, сколько уже лет, ничего в наших краях не слышно…
- Ничего не значит! Он живёт в этом лесу, это говорил мне старый Велемир, жрец Перуна… Да и кому же более здесь быть, как не ему, этому страшному волхву… Надо бежать, бежать…
Забыв о своей слабости, Вадим вскочил на ноги.
- Веди, веди меня вон из этого проклятого леса, - закричал он Избору, тоже заметно взволнованному и испуганному, - это ты нарочно завёл меня сюда, проклятый варяг… Ты хочешь во что бы то ни стало погубить меня.
Избор с нескрываемым изумлением устремил взор на старейшинского сына.
- Что ты, Вадим? Зачем мне желать твоей погибели? На что мне нужна твоя жизнь? Я погибал вместе с тобой и в страшную смертную минуту не оставил тебя… А ты… Подумай сам…
- Ты должен стать виновником моей гибели! Так нет же! Не ты меня, а я тебя сотру с лица земли… Сам виноват, не становись мне поперёк дороги.
Избор не переставал удивляться. Он слушал бессвязную речь Вадима и не сразу понял её. Он недолюбливал Вадима за гордость, за заносчивость, но никогда его не считал неблагодарным или вероломным.
- Ты не веришь нашему Перуну, ты преступаешь его заветы, потому ты и не побоялся ступить в это страшное место! - задыхаясь от волнения, говорил Вадим. - Ты послушный раб страшного волхва, - потому-то ты и не страшишься его… Ты завёл меня сюда, чтобы отдать ему на растерзание… Нет, не удастся тебе это, презренный варяг… Умри прежде сам!
И прежде чем Избор успел опомниться, его вероломный спутник выхватил из-за пазухи острый нож и как зверь кинулся к нему…
Молодой варяг инстинктивно вытянул вперёд обе руки, но не успел оборониться, и Вадим с диким яростным воплем вонзил нож в левую сторону его груди.
Как подкошенный рухнул Избор на траву…
Удар был рассчитан верно… Вадим, вытащив нож из раны, поднял руку, чтобы поразить ещё раз своего соперника.
- Умри, умри! - говорил он. - Вот, кто теперь погубит меня?
Он уже хотел опустить руку, вооружённую ножом, как вдруг сам дико вскрикнул…
Прямо на него, озарённая яркими лучами заходящего солнца, двигалась фантастическая человеческая фигура.
Поражённому испугом вероломному убийце казалось, что две змеи выползают изо рта странной фигуры, что глаза её блещут, как раскалённые уголья, а распростёртые руки готовы принять и задушить его в своих объятиях.
- Волхв, перынский волхв! - в ужасе воскликнул Вадим и, выпустив из рук нож, кинулся бежать в лес…
XII. ЖРЕЦ ПЕРУНА
Вадим долго-долго бежал без оглядки… Ему казалось, что этот страшный волхв, так неожиданно появившийся перед ним в тот самый миг, когда он обагрил свои руки кровью спасшего его человека, гонится за ним по пятам.
Ветви густо разросшихся деревьев задевали Вадима, и ему чудилось, что это чьи-то цепкие руки хватают его…
Ветер шелестел листвой, и в этом шелесте убийце ясно слышались роковые голоса и лес ему казался весь наполненным ими.
Вадим бежал всё дальше и дальше, ели и сосны своими ветвями кололи его лицо, но он не чувствовал боли, не замечал, что по лицу его струится из ран тёплая кровь…
Наконец юноша почувствовал, что он задыхается и бежать он больше не в силах. Как подкошенный рухнул он на траву, ожидая, что вот-вот страшный волхв настигнет его и разорвёт на клочки.
Вдруг ему послышались невдалеке человеческие голоса.
"Всё, всё кончено, - мелькнула мысль в голове старейшинского сына, гибель моя неизбежна, старый кровожадный волхв настиг меня…"
А голоса раздавались всё ближе и ближе…
- Ясно слышен был чей-то крик здесь поблизости, - различил знакомый голос Вадим. - Крик этот был не криком дикого зверя, а поражённого насмерть человека…
- Вот и трава здесь помята… Сучья на елях поломаны.
- Значит, я не ошибся…
- Ищите, все ищите, обойдите всю рощу из края в край, - различил Вадим старческий голосок, который одновременно заставил и задрожать его, и обрадовал, - найдите ослушника велений нашего бога и приведите его к нам… Мы посмотрим, кто этот дерзкий, осмелившийся нарушить заветы Перуна… Ступайте, ищите… Я буду ждать вас на этом месте…
Прошло несколько томительных, показавшихся необыкновенно долгими Вадиму мгновений. Он ещё глубже забился в траву в надежде, что люди, голоса которых он так ясно слышал, пройдут мимо, не заметив его.
По голосам Вадим узнал служителей Перуна, а в распоряжавшемся поисками старике он признал верховного жреца Велемира.
Юноша знал, что его ждёт, и потому появление жрецов перепугало его не менее, чем преследование страшного волхва. Как ни дружен с его семьёй Велемир, как ни уважает его отца, старейшину, всё-таки он не преступит заветов и жестоко, может быть даже смертельно накажет ослушника.
Вдруг Вадим услышал совсем близко от себя шорох. Чья-то нетвёрдая нога ступала по сухим сучьям, с треском подламывающимся. Вот уже кто-то остановился рядом с ним, и Вадим почувствовал, как чья-то рука коснулась его плеча.
- Кто бы ты ни был, приказываю тебе встать, - услыхал он над собою голос Велемира, - покажи лицо своё и дай увидеть того, кто осмелился нарушить волю Перуна и попрать дерзкою ногою священную рощу…
- Велемир, прости! - не своим голосом воскликнул юноша, приподнимаясь с земли.
Пред ним стоял высокий, весь седой старец. На груди его, покрытой белыми как снег одеждами, лежала длинная седая борода. Лицо его, изборождённое множеством морщин, было грозно. Глаза из-под нависших седых бровей метали молнии.
Стар, очень стар был Велемир, верховный жрец Перуна - главного и грозного божества приильменских славян! Сколько вёсен он встретил, сколько зим пережил! Старики приильменских родов совсем детьми ещё были, а Велемир, такой же древний, такой же грозно-важный, служил уже Перуну-громовержцу.
Когда он был молод и был ли он когда-либо молод - никто не знал.
Ильменским славянам казалось даже, что он и явился на свет Божий старым, седым.
Про него ходили в родах чудные рассказы. Говорили, что Перун всё делает по слову его, ни в чём не ослушивается грозный бог своего любимого служителя.
Захочет Велемир, и нашлёт Перун на роды славянские бедствия тяжёлые: голод, смерть лютую, и ничто от них, кроме просьб Велемира, народ не избавит.
Оттого и боятся и уважают верховного жреца Перуна все роды славянские…
Теперь этот грозный старец, гневный, раздражённый, стоял пред перепуганным старейшинским сыном, не смевшим поднять на него глаз.
Несколько мгновений старец, казалось, не узнавал юноши.
- Вадим, сын старейшины, уважаемого всеми ильменскими родами Володислава! - воскликнул он. - Так это ты осмелился, дерзкий, вступить в это священное место?
- Выслушай, отец, умоляю тебя, - робко вымолвил Вадим, - я скажу тебе всю правду…
- Нечего мне слушать… Я сейчас созову всех верных Перуну, и мы поступим с тобой, как приказывает закон… Ты осмелился нарушить завет, и грех твой падает на твою голову.
Суровый старик поднёс руки ко рту, готовясь закричать что было сил, но Вадим ухватил его за край одежды и заговорил просительно:
