На следующее утро, едва рассвело, Сергей пошел туда, где вчера Дима встретил лосиху и медведя.
В утренней таежной тишине даже подбитые камусом лыжи оглушительно грохотали по насту. Сергей временами останавливался и прислушивался. Вдалеке закричала припозднившаяся неясыть, потом начал было петь глухарь, а рядом в ельнике спросонья мяукнула кукша. На одной из таких остановок Сергей, наконец, услышал то, что ожидал услышать. Где-то на западе раздался рев. Сегодня утром медведь по твердому насту все-таки настиг свою жертву.
Рев через минуту прекратился. Сергей засек направление по компасу и устремился к месту трагедии.
К счастью, большая часть маршрута проходила по чисти, и Сергей вскоре оказался у места встречи медведя с лосихой.
Он услышал еще один звук, свидетельствующий, что охота у медведя была удачной. Метрах в двухстах, в ольшанике, как будто кто-то резко, энергично ломал сухие ветки. Сергей знал, что это медведь уже мертвой лосихе крушил ребра, наваливаясь на нее передними лапами.
Сергей вытащил из-за пазухи фотоаппарат, взвел курок своей ракетницы и осторожно прошел еще 100 метров. Но медведь, даже голодный, все равно боялся человека. Зоолог обнаружил только труп лосихи, а медвежьи следы уходили в распадок. Сергей промерил отпечатки передних лап (судя по всему, это был тот самый чужак, следы которого он видел вчера), сфотографировал лосиху, потом, вспомнив о банке самодельной тушенки, помеченной буквой «Х», вырезал из копытного килограмм пять теплого мяса, положил его в рюкзак и пошел назад, к избушке.
* * *
Сергей был твердо уверен, что уж этого медведя он обязательно сфотографирует. Но и на следующий день сытый медведь (ночью съевший у лосихи все внутренности) оказался столь же осторожным и не подпустил к себе следопыта. Лосиху зверь перетащил метров на 50 в сторону, в низину, заросшую густым ельником. Он, как и положено, замаскировал добычу, завалив ее ветками. Поблизости росла огромная ель с «лапами» до самой земли. Но медведю она почему-то не понравилась, и он ходил метров за тридцать в сторону, к группе невысоких елочек. Только одна из них приглянулась зверю. Сергей проследил, как топтыгин залезал по ней метра на три вверх (Сергей представил себе, как качалось деревце под его тяжестью), обламывал веточки, стаскивал их к добыче и укрывал лосиху. Сергей в надежде на удачу твердо решил побывать здесь через несколько дней.
* * *
Но к этому медведю он так и не попал — другой убил человека. Сергея как специалиста срочно вызвали на место происшествия.
Сергей рассказал, где лежит лосиха, главному лесничему. Тот обещал навестить медвежью столовую, а заодно опробовать недавно приобретенную японскую видеокамеру.
А Сергей поехал в дом умалишенных — именно там произошло несчастье.
Дом скорби, как водится, располагался в бывшем монастыре. После монахов в здании размещался то ли клуб, то ли какая-то коммуна. Над одним из входов виднелась бурая (раньше она, наверное, была красной) надпись «Дело Ленина живет и побеждает», а под ней другая, более свежая, зеленая «Человек не может быть великим, если он не является творцом».
Сейчас в кельях жили тихо помешанные (в учреждении именуемые «обеспеча́емыми», а на местном диалекте — «пошиблёными»). Они бесцельно, словно тени в Аиде, бродили в своих серых робах по территории приюта. Некоторые из обеспечаемых молча выглядывали из окон. А один, небритый и почему-то в ночном колпаке, помахал Сергею рукой из-за старинной чугунной монастырской решетки и печально сказал: «Заходи к нам. У нас весело».
Сергея провели к месту встречи несчастного с медведем. Над собранным трупом (голову нашли где-то в пятидесяти метрах от тела) колдовал судмедэксперт.
Рядом стоял милиционер. Сергей знал не только его самого, но и его кличку. За круглую красную рожу он был прозван Помидором.
— Привет науке! — жизнерадостно сказал Помидор.
Сергей поздоровался.
— А ты говорил мне, что наши медведи мирные. Едят только ягоду, муравьев, да может еще и лосей. А вот и нет! — лейтенант кивнул в сторону трупа. — Я место происшествия оцепил. Чтобы никто не топтался, пока ты не приедешь. — И милиционер показал на дюжину обеспечаемых, которые неподвижно и безучастно стояли, обозначая границы запретной зоны.
Сергей велел им уйти, а сам стал осматривать место происшествия.
Через час он доложил Помидору общую картину трагедии.
Пациент вышел за пределы монастыря и сел на березовый пень. Он ничего не делал — просто сидел, повернувшись в сторону леса. Медведь, судя по следам, весил не больше 100 килограмм, а, судя по обнаруженным волоскам, был светло-бурой окраски. Он обошел несчастного сзади, подкрался метров пять по ложбинке и сделал молниеносный рывок. Смерть была мгновенной. Зверь оторвал у трупа голову, отнес ее в сторону, завалил ветками, а потом вернулся к телу. Но тут его спугнули.
Отчет о происшествии слушали не только милиционер, но также главврач учреждения, судмедэксперт и корреспондент местной газеты.
Последний спросил, как же простому человеку избежать встречи с таежным хищником.
Сергей ему ответил, что если медведь захочет, то он всегда укараулит человека. Но чаще всего он не нападает, а уходит. И поэтому людям в лесу, во-первых, надо быть внимательными, а во-вторых, вести себя шумно, чтобы встреча с ними не была для косолапого неожиданной и он заранее мог ретироваться.
Милиционер, положив руку на кобуру, спросил, можно ли убить зверя из пистолета.
Сергей сказал, что можно.
— Но шансов у стрелка остаться при этом в живых — около десяти процентов, — добавил он.
— А у медведя сколько шансов? – допытывался Помидор.
— А у медведя — около девяноста процентов, — терпеливо разъяснил лейтенанту Сергей. — Однако есть и исключения. Был у меня знакомый геолог. Начальник отряда. То ли фаталист, то ли просто любитель русской рулетки. Что характерно — совершенно не пьющий. И женщинами не интересующийся. И мужчинами, кстати тоже. Так вот, я думаю, чтобы накапливающуюся внутреннюю энергию как-то реализовать, он раза три, а то четыре за сезон оставлял все дела в отряде на напарника, сам брал рюкзак с харчами и уходил в тайгу. Причем из оружия брал только свой штатный наган и патронов тридцать к нему. Возвращался через неделю. Весь ободранный, заросший, но какой-то успокоенный, как будто в к село девкам бегал. Его спрашивают: «Как дела?». А он: «Нормально. Только в этом году медведь больно тощий». И все знали, что он не бравирует. Знали, что он, во-первых, этого медведя встретил. А о том, что эта встреча для медведя была трагической, свидетельствовал мешочек, подвешенный под крышей его палатки, — пузырь с медвежьей желчью. Больше он с убитого зверя ничего не брал. И только с наганом ходил! На медведя! Пошиблёный, одно слово.
