А жена мне сквозь слезы: «Она тебе доверяет, ты ее завлекаешь, а сам застрелить хочешь».
У меня тут весь азарт пропал. Выругался я, ружье бросил, мотор завел, и поплыли мы домой. С тех пор я ни жену, ни других баб на охоту не беру. Ну, как, Денис, не пора нам?
— Самый отлив, — ответил бригадир. — Можно начинать.
Звякнули о борта поднимаемые якоря, загудели моторы, и три лодки устремились к лайде, на которой виднелось около сотни серых бугров — нерп. Звери выбрались отдохнуть на обнажившийся во время отлива участок морского дна. Они не боялись шума моторов и стали поднимать головы, когда, наконец, увидели приближающиеся лодки. Стало совсем мелко, и суденышки уткнулись в песчаное дно. Зверобои выключили визжащие моторы, схватили палки и, поднимая фонтаны ледяных брызг, побежали к острову.
Нерпы огромными пятнистыми гусеницами поползли к воде.
Денис достиг влажного рыхлого песка лайды, догнал первого зверя и ударил его по голове. Тот, вытянувшись, замер, а промысловик уже бежал дальше.
Четыре человека метались по огромному холодному песчаному пляжу, догоняя расползающихся нерп. Изредка какой-нибудь зверь разворачивался и с отчаянным ревом, широко разинув пасть, бросался на преследователя. Но на земле он был неповоротлив. Зверобой только делал шаг в сторону и глушил тюленя точным ударом.
Через полчаса Денис остановился у очередного, ткнувшегося в песок животного и оглянулся. Повсюду безжизненными валунами лежали тела убитых нерп. Володя догнал свою последнюю жертву уже в воде и весь мокрый выходил из моря.
Бригада собралась в центре острова.
— Пять минут курим — и за дело. До прилива управиться надо, — сказал Денис. Они сели на двух лежащих рядом зверей. Теплые туши мягко пружинили.
«Сейчас начнется вторая часть промысла, — подумал Денис, — много работы. Хотя этот этап уже начался. Вот как палкой намахался, аж руки болят».
Зверобои докурили и пошли за веревками к лодкам, покачивающимся в прибывающей воде.
Охотники стаскивали убитых тюленей в одно место. Они были неухватистые, тяжелые, самые крупные весили почти центнер.
В центре острова вырос холм из трех десятков туш. Наступавшая вода замывала бурые пятна на песке.
* * *
Еще через час море поглотило остров. От него, натружено гудя моторами, медленно двинулись лодки, к каждой из которой был привязан плот из мертвых зверей. Казанка бригадира отставала. Заметив это, другие промысловики сбавили ход. Но он махнул рукой, чтобы его товарищи, не задерживаясь, шли к берегу, где их ждали раздельщики.
Денис оглянулся. Встречная вода омывала вереницу нерп.
«Как рабы на одной цепи, — вспомнил он полузабытую картинку из учебника истории. — Тридцать две штуки взяли. А план — полторы сотни. Скорей бы его выполнить! Все-таки собачья это работа — промысел морзверя», — подумал бригадир и пошел на корму к заглохшему мотору.
Через час он устало закурил. Завести мотор не удалось. Ушедшие вперед лодки давно исчезли из виду.
«Этот промысел себе дороже обойдется, — размышлял Денис, глядя на серое небо и на стайки мелких льдинок, скребущихся о борт лодки, — четверть заработка на новый мотор пойдет. Пора с этим завязывать. Разве не хватило денег на горбуше? Да еще зимой охота на соболя. А ведь, пожалуй, ребята до утра за мной не придут. Пока они до берега доберутся, пока нерп выгрузят, уже стемнеет. Так что будем ночевать тут», — и он столкнул за борт якорь.
«Все, этот год — последний! — решил он, следя, как связанные нерпы окружают лодку. — Хорошо, что здесь акул нет, была бы им пожива. Вообще-то, если разобраться, это конечно не охота. Бойня. На соболя капкан надо поставить, так чтобы он подвоха не заметил. А про лисицу и волка и говорить нечего — тут настоящим асом надо быть. Сохатого брать — хорошие собаки нужны и хорошие ноги — на лыжах бегать. Даже чтобы утку застрелить, и то умение требуется. А с этими нерпами — только палка да здоровье, чтоб этой палкой по их головам лупить. Нет, последний год охочусь!»
С моря наполз холодный пасмурный вечер. Подул легкий ветерок и невидимые льдинки заскрежетали о корпус лодки. Полупрозрачные тучи заволокли тусклую луну, и на воду посыпался мелкий снег. На далеком мысу зажегся маяк. У самого горизонта медленно двигались огоньки какого-то далекого корабля. Денис поднял брезентовую крышу лодки, достал из носового отсека небольшой примус и зажег его. Неяркий голубоватый огонек засветился в зеленоватых сумерках. Денис присел на корточки и приблизил ладони к трепещущему пламени.
«Хорошо, хоть с погодой повезло, не штормит, — подумал он, вглядываясь в огонь маяка, — но прилив меня вроде потихоньку тащит. Значит, якорь слабоват. Наутро прибьет куда-нибудь к берегу».
Зверобой, согревшись, заснул у уютно шипящего примуса и не слышал, как поднялся ровный ветер, как перетерлась якорная веревка и как мертвые нерпы, блестя под луной невидящими глазами, понесли лодку в открытое море…
МЕДВЕЖИЙ УГОЛ
В тени густых елей наст и днем не таял. Здесь огромные отпечатки были четкими, а не раскисшими, как на снегу соседнего болота. Сергей — плотный, похожий на цыгана брюнет, снял рюкзак, достал оттуда рулетку и измерил след передней лапы. Его ширина оказалась впечатляющей — целых 18 сантиметров. Сергей знал, что в этом секторе заповедника таких крупных зверей не водилось. Скорее всего, чужак забрел откуда-то с севера. Сергей подумал, что надо бы потропить «в пяту»[1], чтобы обнаружить, где же пришелец зимовал.
Пока Сергей, размышлял об этом, рядом с ним опустился черный как сажа тетерев-косач. Птица совершенно не боялась человека. Она его просто не замечала. И не мудрено: на ее голову был надет детский синий носочек. Специалист по медведям присмотрелся и обнаружил, что на носке был выткан забавный зверек — заокеанская родня отечественного Чебурашки. Под зверьком стояла надпись «Pokemon». А кроме того вдоль спины тетерева тянулся тонкий черный проводок антенны.
Сергей без удивления разглядывал это таежное чудо, так как ему точно было известно, кто тетерева поймал и надел на него хомутик с радиопередатчиком. Только вот носок с Покемоном был явно внеплановым. Сергей начал красться к птице, чтобы, поймав ее, освободить от трикотажного изделия. Однако косач был ослеплен не полностью, а все-таки видел через ткань. Птица, заметив движение Сергея, отлетела в сторону и стала лапой энергично чесать голову. Тетерев с видимым усилием стащил с головы носок, шарахнулся от человека, оглушительно захлопал крыльями, взвился свечой вверх и улетел через болото к далекому березняку.
