её безвольное тело и рвать его на части, как дикому зверю, которого морили голодом не один месяц. Она еле слышно застонала и стала неосознанно подаваться навстречу моим пальцам.
– Рустам…, – еле слышно прошептала девушка, но я услышал и порадовался.
Она ждала меня и скучала, все мысли её обо мне, даже сны ей снятся с моим участием, а это что-то да значит. Это придало мне смелости, и я продолжил совершать свои манипуляции с её телом, желая довести до такого состояния, когда она сама отдастся мне, предложив себя в моё безраздельное пользование. Это был хитрый ход с моей стороны. Я, конечно, действую грязными методами всегда заставая её врасплох, пользуясь моментом, но она не оставляет мне другого выбора.
И тут я почувствовал, что настроение её изменилось, и она, резко отскочив от меня, повернулась ко мне лицом.
– Что ты делаешь? Совсем сдурел? Как ты посмел ко мне прикасаться, ещё и на виду у всех? – возмущалась она, закричав громче чем следовало, а будить родителей не входило в мои планы.
– Шшш….., – приставив палец к её губам, тихонечко сказал я, слизывая возмущённый вздох с ее губ, соблазняя и подчиняя своей похоти, делая ее гибкой и пластичной как пластилин. – Не кричи, милая, родителей разбудишь. Ты же не хочешь, чтобы они застали нас в таком положении? – уже в наглую посасывал я её губы и мочку уха, пользуясь моментом, пока она ещё не успела прийти в себя, продолжая свои возбуждающие движения руками, не оставляя ей выбора, как только молча лежать и принимать мои ласки.
– Наслаждайся тем, что я делаю с тобой. Расслабься и получай удовольствие. Отдайся мне...., – шептал я, задрав сорочку ещё выше, обнажив грудь.
С каким-то диким отчаянием, я набросился на ставшие уже твёрдыми вершинки сосков, кусая и терзая их почти до боли, наслаждаясь моментом обладания. Как же я соскучился по этому желанному для меня телу, и теперь она вся моя и в моей власти.
Оля не сопротивлялась, но и не отвечала мне, приняв безысходность своего положения. Лёжа спине, она молча принимала мои ласки и тихо постанывала, отвернувшись лицом к стене. Я чувствовал, как ей было хорошо, она была близка, и я стал более интенсивно работать губами и руками, желая доставить ей удовольствие. Как только я почувствовал, что она пришла к пику своего возбуждения, решил не откладывать и сразу погрузиться в неё до отказа. Я не мог больше терпеть ни минуты. Раздеваться полностью я не стал, только приспустил боксеры, откуда достал свой горячий, перевозбуждённый орган, готовый войти в такую сладкую и тугую дырочку.
– Раздвинь пошире ножки, малышка… Раскройся для меня...., отдайся…., – все чего я хотел, так это вновь окунуться в её сладость и тепло, сделать вновь своей.
И Оля не разочаровала, тут же раздвинув свои ножки в стороны в приглашающем жесте Она хотела меня не меньше, чем я её, моя птичка дрожала в моих руках, часто дыша, и просто млела в моих объятьях, позволяя делать с ней всё, что я так давно хотел. Входил в неё я медленно, наслаждаясь каждым своим движением, каждой её эмоцией, каждым сладким стоном. Погрузившись в неё до отказа, сам не сдержался и застонал, так это было хорошо, что кружилась голова от счастья, а душа, как будто отделившись от тела, воспарила куда-то в неизведанные дали.
Влаги было столько много, что я без особых усилий скользил внутри. Я растворился в своих ощущениях, сейчас мной руководило не желание быстрее кончить и покинуть столь желанное тело, наоборот, остаться в ней навечно. Растягивая удовольствие подольше, я делал медленные, неспешные, но глубокие и резкие толчки. Беспрерывно пальцем массируя её набухшую горошинку внизу живота, в первую очередь заботясь о её удовольствии. Я надеялся на повторный оргазм, до безумия мечтал почувствовать, как стенки влагалища будут сжимать мой член в момент наивысшего наслаждения. Быть в ней было настолько хорошо, как будто после долгого отсутствия я вернулся домой. Она была моей гаванью, самым близким сердцу местом- моим домом!
– Моя…, моя девочка…, – шептал я, как безумный, сжимая её в своих объятиях, не в силах совладать со своими эмоциями, так мне было сладко.
Я почувствовал, когда она пришла к пику второй раз, испытав очередной оргазм, чувствовал малейшие колебания её тела, как будто она была не отдельным человеком, а моей частью, но самой большой моей частью – моей душой, моим сердцем, которое она забрала с собой навсегда, без надежды вернуть его назад. Я прижался к ней всем своим телом настолько близко, насколько только было возможно, запечатав ей уста поцелуем. Больше не мог сдерживаться, тут же излившись в неё. Кончал долго, волны уходящего наслаждения пронзали моё тело вновь и вновь, что я на время потерял связь с реальным миром. Всё было, как туманной дымке, я не мог контролировать свои эмоции, нежность с такой силой плескалась из меня через край, что я не переставая приговаривал, как сильно её люблю и как безумно скучал всё это время. Целовал её пухлые губы, кусал и тут же зализывал укусы, шепча всякие пошлости и то, что я хочу ещё сделать с ней, не останавливаясь ни на минуту. Мне было мало, очень мало. Я хотел большего, не только физической близости, но и духовной, только в комплексе этих двух составляющих я способен обрести полное счастье, в той мере, как я его понимаю. Засыпать вместе, перед этим занявшись любовью и не раз, просыпаться и снова познавать её прекрасное тело, готовить завтрак в постель, а потом целый день ждать встречи, чтобы вечером снова шептать, как я безумно скучал и каким серым и невыносимо долгим был без неё мой день…
– Уходи, – погрузившись в свои мысли и эмоции от ошеломительного секса, не сразу заметил, что Оленёнок плачет, тихо роняя слёзы на подушку.
Голова её была повёрнута к стене, и я не сразу услышал тихие всхлипывания моей девочки. Малышка моя, как же ей непросто, вечная борьба с собой и своими чувствами, вероятно, отнимает у нее много сил, причиняя много страдания и боли.
– Почему ты меня гонишь после всего, что было между нами? – отчаянье плескалось во мне.
– Это ничего не меняет, ты просто, мерзавец, который воспользовался мной и тем, что я спала и не могла кричать, чтобы не опозорить родителей. Ты в очередной раз показал свое лицо, что ты никого не уважаешь. Все твои слова не стоят ничего, просто пшик, – в голосе её слышался металл, обдавая меня холодом с ног до головы.
– Посмотри на меня, – она никак не отреагировала, и
