Всё же я оказался терпеливее охотников. Едва различимый силуэт у дерева на опушке чуть-чуть сместился в сторону, на мгновение в темноте блеснул металл. Наконечник стрелы вероятно. Всё правильно: зачем ставить в засаду десяток рубак, которых будет слышно за сотню шагов, если можно обойтись одним хорошим стрелком?
Выбора не осталось: стараясь двигаться как можно тише, пополз в заросли крапивы слева. Снова грязь, снова волдыри и вытягивающий терпение зуд. Привычная боль. Видимость выбора. Я опять делал все, чтобы спасти свою шкуру. Скоро шкура будет порядком потрепанной… Очень, очень потрепанной. Я был готов содрать с себя кожу, только бы это прекратилось.
Из зарослей ничего не видно. Но я помнил, что в крапиве скрывалось русло пересохшего ручья, который огибал деревню с восточной и южной сторон. Излюбленное место игр деревенской ребятни. Вода здесь текла только весной, а теперь он вполне подходил для отступления. Крапива — широкие листья никогда не слышали проповедей о милосердии — нещадно жалила руки и лицо. Пальцы заледенели и не сгибаются: весь жар собрался в груди, рубаха прилипла к подмышкам. Я нащупал склон русла слишком поздно и чуть не покатился вниз от неожиданности.
Спуститься удалось без особого шума, но внизу пришлось сложнее. Камни и песок то и дело норовили выскочить из-под ног и создать осыпь. Когда я добрался до конца русла, то с ног до головы был перепачкан песком и прочей дрянью, скопившейся внизу. Не выскочил наверх, но огляделся в поисках засады, и сразу же её увидел.
Солдат пританцовывал на месте, пытаясь прогнать холод ночи, но всё же неотрывно смотрел в сторону ручья. На поясе — длинный меч; к ремню «бригантины» (кожаная куртка с нашитыми металлическими пластинами) прицеплен охотничий рог. Стоит выскочить, и он подаст сигнал, а я даже пробежать мимо не могу. Обращаться с оружием Сильвио нас учил, но с ножом против меча? Шансов нет. Вернуться и вылезти из ручья раньше? А стрелок наверху? Если бы на моём месте был Анри, он мог бы метнуть нож. Мне на точное попадание нечего и рассчитывать. Разве что ждать удобного случая…
Я его дождался. С северного края деревни затрубил рог — началась облава. Сразу же раздались ещё два сигнала с других концов деревни, а немногим позже прохладный воздух ночи всколыхнули лай и вой собак. Солдат перестал подпрыгивать и обернулся в сторону деревни. Я метнулся к нему. Заслышав шорох, он начал поворачиваться и попытался достать меч, но не успел. Левой рукой я зажал ему рот, а ножом полоснул по открытому горлу. Нерожденный крик перешёл в предсмертный хрип и тихое бульканье.
Не теряя времени, я бросился в спасительную сосновую рощу. Позади остались крики людей, лай собак и ржание лошадей, но я ни разу не оглянулся и не замедлил шаг. Надо предупредить остальных.
До Анри удалось добраться только к обеду. Как я и думал, искать его следовало в Серополье — небольшом городке, от которого до побережья было не больше пары часов пути. В последнее время мы часто здесь появлялись, когда пытались договориться с контрабандистами. Нас здесь в лицо никто не знал, а шанс наткнуться на знакомых был очень невелик. И искали нас раньше гораздо восточнее, в лесах.
В Серополье был какой-то праздник. По узеньким улицам шатались нарядно одетые горожане, дома были украшены разноцветными лентами, а на городской площади играли уличные музыканты. От разноцветных нарядов, кружев, начищенных пряжек и пуговиц рябило в глазах. Ярмарка, что ли? Да нет, приезжих слишком мало. Прислушиваясь к разговорам, я протискивался сквозь толпу зевак, глазеющих на танцующих на площади. Одной рукой придерживал у пояса кошель, другой расталкивал горожан. Ненавижу находиться в толпе.
Пару раз мелькали начищенные по случаю праздника кольчуги стражников. Стражники в толпу не лезли и топтались на краю площади. От городской стражи старался держаться подальше. Конечно, и на площади переодетых ищеек хватает, но зачем самому на рожон лезть?
— Слышь, кум! Говорят — масло и воск подорожают.
— Брешут.
— Пиво у Себастьяна совсем никчёмное стало. Не перестанет водой разбавлять, побьют его. Как пить дать побьют. Или таверну подожгут.
— Война будет: арланцы на малые королевства полезут. К зиме заварушка начнётся. И уж Межгорное да Прибрежное царства в стороне не останутся, точно говорю.
— Да кто ж к зиме войны начинает, дурья твоя башка? Весной война начнётся, как дороги просохнут. И не война, а поход малых королевств и Прибрежного царства против степных орков. Мне сам сеньор Рикардо рассказывал. А его зять по военной части при наместнике состоит.
— Тю-ю-ю! Нашел, кого слушать. Балабол твой Рикардо. Он бы ещё эльфов приплёл. Будет война, это я тебе говорю.
— К наместнику из столицы проверяющий со дня на день приедет. Маркиз Валентин Виль…, Вильри… тьфу, ты чёрт ногу в их фамилиях сломит. Ох, и шороху будет!
— Видел, какие синяки у булочника? Интересно кто его так отделал?
— Мельник со своей женой застал.
— Да не с женой, а с дочерью. Если б с женой, тогда бы фингалами дело не кончилось.
— Да младшенькая доченька у мельника…
Наконец-то вылез из толпы и направился в «Старого бочкаря» на окраине городка. Двухэтажное, покрытое тёмно-красной черепицей здание заметно выделялось среди более хлипких и неприметных домов. Стены были увиты плющом так густо, что владельцу не приходилось особенно тратиться на чистку и побелку стен. По второму этажу шла открытая веранда, на которой толпился народ. Во дворе, огороженном высоким бревенчатым забором, играла музыка .
Праздник шумел и за широко открытыми воротами. У противоположной от конюшен стороны двора установили помост, на котором играли музыканты — на мой взгляд, куда лучше, чем их собратья на площади. В центре двора горожане отплясывали незнакомый мне танец, а по краям стояли столы, уставленные жбанами с пивом и разнообразными закусками. От запаха еды в животе засосало. Да уж, считай, сутки маковой росинки во рту не было. С чего бы это Шилько, хозяин постоялого двора, так расщедрился? Не замечал за ним подобного. Или заплатил кто? Черт! Да что за праздник?
Танцующие раздвинулись в стороны, освобождая место для какой-то парочки. Зазвучала быстрая мелодия, начался новый танец. Я уже хотел было пройти дальше, но замер, не веря глазам: танцевали Анри и Антуанетта. Антуанетта в простом крестьянском платье и узорном платке; Анри в праздничной вышитой рубахе, кожаном жилете и начищенных сапогах. Зрелище было завораживающе красивое, но у меня настроение моментально испортилось. Как будто скрипач водил смычком не по струнам, а по моим нервам. О чём они думали, когда вылезли на всеобщее обозрение? Ну, Анри понятно о чём думал, но Сильвио? Да, Серополье — тихий городок, где нас никто не знает, но это в обычный день. Не в день праздника, на который могли съехаться бездельники со всех ближайших деревень и гарнизонов. И не тогда, когда охота на нас началась по-настоящему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
