Что же делать авторам сложных литературных построений, которые человечество расшифрует лишь в будущем веке, на новом витке своего развития? Увы, – прозябать. Если писатель никого не обокрал, не пошёл в идеологические батраки, в пристяжные к политическим и административным коренникам, то писателем его, голь перекатную, пожалуй, и не назовут. Но смею уверить, лучшую русскую литературу в России делают как раз такие писатели-беспризорники. И в их достойном жизнеобеспечении не заинтересован сегодня никто. Они выброшены на обочину жизни.
Европейские страны ведут борьбу против вивисекции – они защищают животных, иногда – человека, но не страны, которые теряют части своего живого государственного организма. Насильственное изъятие творческой составляющей из жизни нашей страны – это не просто вивисекция, а лоботомия России…
Мы много говорим теперь о защите Русского мира вне России, но создан ли он, такой мир, у нас, в сердце Родины, и защищён ли он внутри страны? Ведь защита достойного писателя – это и есть защита Русского мира, а притеснение, принижение современной подлинной русской литературы есть сокращение Русского мира, уничтожение осевой его составляющей…
Юрий Козлов:
– Мне кажется, прежде всего это связано с запредельной немощью и полнейшим отсутствием авторитета у организаций, призванных обеспечивать писателям приемлемый статус в обществе. Я имею в виду многочисленные союзы, литфонды, пен-клубы и т.д. Задача этих организаций – неустанно «долбить» власть, пока она наконец не решит элементарные вопросы, напрямую затрагивающие писателей. Это общественный и профессиональный статус литератора, возвращение украденной (приватизированной) писательской собственности (домов творчества, книжных лавок, издательств и много чего ещё), пенсионное обеспечение, право на различные льготы, наконец, прямая материальная и бытовая поддержка впавших в нищету писателей.
Перестало существовать некогда единое литературное пространство. Талантливым авторам из провинции пробиться в столицу невозможно. У союзов писателей в Москве нет своих изданий, издательств, а скоро, похоже, не будет и помещений. Они никому, даже самим себе (за исключением первых лиц), не могут помочь. Не влияют писатели и на премиальную политику государства. Процесс выдвижения и присуждения президентских и правительственных литературных премий непрозрачен, находится вне общественной дискуссии, а зачастую и вне каких-либо профессиональных критериев оценки.
Писатели сегодня отделены от государства. Собственниками крупнейших издательств-монополистов, заваливающих магазины «массовой» литературой, являются люди, живущие за пределами России. То же самое можно сказать о тех, кто контролирует полиграфические предприятия и книжную торговлю.
Эти люди, заправляющие книгоизданием и книжной торговлей, а также осуществляющие «государственное управление» литературными делами, уродуют вкус читателей, опускают нравственный уровень общества «ниже плинтуса», издают и пропагандируют больную, ущербную или политически ангажированную – в духе западных «санкций» – литературу. А какую ещё могут предложить издательские и книготорговые, давно ничем, кроме извлечения денег, не связанные с Россией олигархи?
Сегодня в России у писателя нет никакого статуса. Любой графоман, издавший книгу за свой счёт, мнит себя властителем дум. А если у него много денег, он учреждает издательство, где, правда, печатает исключительно себя. Этих графоманов (в надежде, что они дадут копеечку) охотно принимают в союзы писателей, они начинают заседать в различных комиссиях и советах, заполняют интернет-сайты (благо они безразмерные) своими странными рассуждениями. Их расцвету немало способствует отсутствие в стране системной литературной критики, того, что раньше называлось литературным процессом. Многие талантливые и яркие произведения не находят читателей, потому что нет критиков, которые могли бы адекватно о них рассказать. Зато всегда находятся критики, готовые (за соответствующее поощрение) восславить состоятельного графомана.
Можно ли исправить ситуацию? Можно, только начинать придётся с «чистого листа». Все прежние организационные структуры, формы взаимодействия руководства союзов писателей с властью безнадёжно устарели. Вернуть профессии писателя достоинство и уважение – задача примерно такого же масштаба, как «искоренение коррупции» или «национализация элиты». Это отдельная тема.
Пока же, боюсь, не видать нам ни статуса, ни льгот, ни уважения. Правильно сказал наш президент: «Слабых бьют!» Так что писателям в России впору радоваться, что их пока не бьют, а всего лишь не замечают. Сами виноваты!
Михаил ТАРКОВСКИЙ:
– Если под статусом понимать отношение к писателю в народе, то оно традиционно уважительное, и это несмотря на то, что фактически этот статус сильно припозорен привнесённой с Запада модой на писанину: когда преуспевшая полувокзальная девка или предатель Родины считают себя обязанными издать книгу и напялить звание писателя, да ещё и оценят свой «подвиг» фразочкой, что их книга «имеет успех – хорошо продаётся». Возможно, мне приходится общаться с нормальными людьми, но в их среде никому и в голову не придёт назвать подобное самовыражение писательством, а таких авторов – мыслителями и художниками. Вообще в по-настоящему народной среде ещё сохранился глубинный камертон, и провести людей не так просто. Если говорить о каком-то общественном, точнее официальном статусе русского писателя, то сделать это будет сложно в государстве, где преступным образом отменена идеология и нарушен один из главных принципов Русского мира – люди лишены цели. Как мы знаем, на протяжении многих веков Россия была православной страной и на протяжении нескольких десятилетий – коммунистической, то есть в обоих случаях в обществе была обозначена цель существования человека: Царство Божие в будущем или построение в светлом будущем Царствия Божьего на земле. И писатель был участником, причём важнейшим, в этой работе. Нынче ни о чём подобном говорить не приходится, тем более в условиях полномасштабной интервенции западной идеологии на нашу духовную территорию. Тем не менее верные Отечеству люди так устроены, что чем сильнее натиск, тем активнее сопротивление, поэтому нынче негласный статус русского писателя – это статус патриота, статус защитника Русского мира. Это великая честь и милость.
Сергей АРУТЮНОВ:
– Профессии писатель нет в классификаторе профессий, потому что такой профессии нет. Она исчезла вместе с Советским Союзом.
Значимость коммерческих писателей, дурящих головы сограждан детективами и прочим мусором, для меня равна нулю. Это не народная литература, которой её пытаются представлять, но довольно мутная коммерция, не имеющая никакого отношения к словесности, «идеям века» и т.п. Подлинно же эстетическая беллетристика издаётся ничтожными тиражами, значимыми лишь для издавшего их, не считая издательства, тщетно пытающегося нажиться на писательском труде. «Писать» за 30–50 тысяч аванса и потом выслушивать сетования о том, что «ваша книга не продаётся», я пробовал, и больше, видимо, не стану.
Писатель не нужен стране, поскольку не нужны плоды его дел – литература, как она есть.
Экономическая система, сложившаяся на постсоветском пространстве, отрицает писательство советского извода именно потому, что идеологическая составляющая «Новой России» представляет собой чудовищно вульгарную смесь либерально-почвеннических иллюзий полуторавековой давности. С таким багажом нечего и думать о новом месте писателя в профессиональной структуре. Экономике либерально-рыночной не нужен ещё один бюджетный паразит, их и так развелось до невозможности много.
Что касается меня, я рано понял свою неприспособленность к экономической современности и не захотел терять времени попусту, сделавшись специалистом в совершенно не писательской области. Сегодня я каким-то чудом работаю в крупной компании, взявшей на себя проект Минфина по повышению уровня финансовой грамотности населения нашей многострадальной страны, и счастлив этому обстоятельству.
Если в классификаторе профессий когда-нибудь речь зайдёт о «техническом писателе», я, издавший большинство из своих 13 книг за свой счёт, равнодушно пропущу дискуссию мимо ушей, и только потому, что никаких выгод и льгот от своего странного хобби давно не жду. Меня давным-давно выморозило на рыночном ветру, и тешить себя грёзами о ведомственных дачах, за которые готовы убить, и разворованных самими писателями литфондах у меня нет ни времени, ни желания. И более того, возбуждаться на этот счёт (участки в Крыму! для писателей! бесплатно!) я не советую ни одному серьёзному и уважающему себя человеку.
