Кирилл гордо вел меня сквозь строй зрителей. Вся улица с нами на одной волне.
— А ты не бросишь меня? — вдруг задал вопрос маленький спутник, тревожно заглядывая снизу в мое счастливое лицо.
— Нет. Конечно, нет, — я хотела погладить его по голове, но он недовольно увернулся.
— Смотри, не бросай. Мне в садик завтра нужно. У меня там дела.
Айк привез Кристину одновременно с нами. Она тяжело выбралась из низкой машины. Ребенок, заметив ее, бросил мою руку и подбежал. Запрыгнул и горячо обхватил женщину за шею. Маленький предатель. Я подошла следом. Криста обняла меня свободной рукой и прижала к мягкой груди.
— Спасибо тебе, девочка, за все, — она поцеловала меня, коснувшись мокрой щекой.
Глава 9. Тепло
Я ждала. Мыла посуду в резиновых перчатках и фартуке поверх черного платья. Ну? Где этот любитель водить девушек в кино? По моим прикидкам, он уже как полчаса должен быть здесь. Девять часов пробило. В зал не выглядывала. Нет.
В сегодняшний субботний вечер народу набилось в караоке прилично. Два соседних заведения не работали. На улице дождь. Куда еще деваться свободным людям апрельским ненастным выходным?
Чей-то день рождения. Вечеринка нормально пела и плясала нетрезвыми, в основном, женскими голосами. Давидик мотался в кондитерскую на соседней улице уже в третий раз. Крепкий алкоголь не пользовался спросом. Пиво. Они его сладкими слойками с кремом закусывают, что ли? Я сняла мокрый фартук, взяла поднос и отправилась за грязной посудой.
— Привет.
Я подняла глаза. Саша стоял у барной стойки и смотрел. Черные брюки, черная кожаная куртка. Туфли, рубашка, волосы — все черное. Знакомая неприятная ухмылка кривила холодный рот. Глаза были немногим добрее. Ему явно не нравилось то, что он видел. Я, молча, скрылась в подсобке. Знала. Сюда он не зайдет. Побрезгует.
Не ожидала, что он так скоро появится. В моей жизни снова. Наделась. Что оскорбится моим бегством. Наплюет на меня к чертям. Не станет искать. Тупо мечтала, что все так просто закончится. Дура-надежда присела на мозги толстой жопой.
— Лолочка, тебя там спрашивают в зале, — Гарик всунул в бамбуковую занавесь кудрявую голову.
Я сделала вид, что не слышу. Мыла тарелки со звоном. Горячая вода летела во все стороны. Гарик сделал еще одну попытку докричаться до меня. Ноль. Я вывалила груду вилок и ложек в железную раковину. Кухонный звон перекрыл гром караоке. Для тебя, пел резкий женский голос, следуя за сладко известным всем мужским. Для тебя, что-то там еще…
Мужская уверенная рука из-за спины дотянулась и выключила воду. Надо же, снизошел. Я выпрямилась и не оборачивалась.
— Поехали, — сказал он в мою спину. Не здороваясь. Зачем? Он для другого приехал.
Я отрицательно мотнула головой.
— Я соскучился, — он сделал попытку сказать это нежно. Не вышло. Мужской голос помимо воли владельца оттягивало в металл. Никогда. Он убьет меня. Из ревности зарежет. Я уже слышала такое. От него. Спасибо, нет. Я резко дернулась в сторону зала. Он успел поймать. Прижал к себе, наплевав на перчатки и мокрый фартук. Я чувствовала его пульс сквозь одежду между нами.
— Отпусти. Я закричу, — проговорила. Внутри стало предательски горячо. Похоже, соскучился не он один. Или ожидание чистого доктора так меня завело? Нет!
— Никто не услышит. Музыка орет, — он мягко касался моего уха теплыми губами. Жесткие пальцы, сжимавшие мои запястья, расслабились. Он взял мою правую руку в желтой резиновой перчатке, воняющей мылом и едой, и поцеловал голую кожу внутри запястья. Егор? Я забыла о нем. Какая разница?
— Поехали, — поцелуи в шею. Нежно. Хорошо.
— Нет.
— Почему? — добрался до щеки. Нежно. Ласково.
— Не хочу, — выдох. Вранье. Моя кровь горячим желанием уже рвалась к неизбежному, плюя равнодушно на инстинкт самосохранения. Он опустил левую руку на мое бедро. Ниже. Край платья.
— Ну, хоть эту ночь. Я не видел тебя вечность, я не трону тебя, не бойся, — он пошел рукой по внутренней стороне бедра выше. Поднимая подол. Я поймала ногами его ладонь в самом верху. Сжала. Он дотянулся и поцеловал в рот. Ласкал через намокающую ткань трусов, развязывая одновременно фартук. Стягивал перчатки. Я целовала в ответ. Голодно, уже не сдерживаясь.
— Я не трону тебя. Клянусь, — повторил и за руку вывел меня через служебный вход. Я не верила ему и не сопротивлялась. Плевать.
— Только не здесь, — попросила я в машине. Он внимательно посмотрел на меня. Кивнул. Бээмвэ, мягко урча двигателем, поскользило в ночь.
— Ты куда собралась идти в такую рань? — Саша прикрыл ладонью лицо, прячась от нахального солнечного луча, влезшего в комнату через тюль занавески. Смешная роскошь придорожного люкса. Вишневый плюш обивки и китайское золото рамы зеркала. Спасибо, простыни свежие и сухие. Горячая вода? Как повезет.
— Пять утра. Охренеть, — высказался мужчина, подобрав с пола телефон. Упал на подушки обратно. Я ушла в ванную. Горячая вода, не сразу, но все же полилась на голову.
— Я хочу тебя одеть. Тупо купить тебе нормальную одежду, что бы ты выглядела прилично. Поедем в Город, прошвырнемся по магазинам. У меня есть время до часу дня. Ты похожа на нищенку в этом жутком платье, на тебя жалко смотреть. Шлюхи на обочине выглядят лучше, — сказал раздраженно он, глядя, как я натягиваю свое единственное платье. Лежал на подушках. Вставать явно не собирался.
Рада за них, хотела ответить. Но промолчала. Не хотела говорить. Уйти хотела. Ночь закончилась. Внутри сытая, довольная пустота. Пора. Повернулась спиной.
— Молчишь, — он мгновенно оказался рядом. Прижал собой меня к стене. Голый. Возбужденный. Неприятный запах вчерашней любви. Началось. За удовольствие следует платить. Не отвертишься.
— Ушла. Ничего не взяла. Ничего не сказала. Не попрощалась. Я искал тебя три дня, сразу, как прилетел назад, — он сильно сжал мое плечо и развернул к себе. Заводится.
— Мне больно. Ты обещал, — тихо проговорила я. Его красивое лицо исказило неприятное выражение. Скривился, словно лимон надкусил. Терпит.
— Я думал, что с тобой что-то случилось. МЧС на уши поднял. А ты, всего лишь, моешь тарелки в первом попавшемся кабаке, — прошипел он, белея злыми глазами. Сжал плечо невыносимо больно. Завелся. На краю уже.
— Отпусти. Мне пора, — я сделала попытку высвободиться. Зря. Вот оно. Ударит? Не ударит? Он резко швырнул меня обратно на кровать. Грубо развернул к себе задом. Задрал платье на голову. В пальцах порвал тонкие трусы. Вошел жестко. До самого дна. До гланд чуть-чуть не дотянул. Толкался долго. Кончил не скоро. Мое тело молчало и терпело. Ведь это не самое страшное. Пронесло?
— С кем ты здесь? — спросил в мою спину. Целовал тихонько в шею. Как всегда после. Нежный. Чем только эта его нежность закончится? Всяко бывало между нами.
Я молчала. Зачем говорить? Он все равно слышит только себя.
— Ты одна? С кем спишь? Я же тебя знаю, ты одна быть не можешь. Отвечай! — снова больной захват плеча. Разворот к белому от ревности лицу. Снова.
— У меня никого нет. Прекрати орать. На улице слышно, — спокойно ответила в обесцвеченные глаза. Сколько можно об одном и том же? Никто из нас другому в любви и верности не клялся. Не было такого. Вылезла из-под него. Подняла с пола несчастные свои трусы. Сунула в карман. Придется, как когда-то, добираться до дому без нижнего белья.
— Ты ничего не взяла из вещей. Поехали домой. Я же вижу прекрасно, что ты живешь, как нищая. У тебя даже трусов лишних нет. Я тебя не понимаю. Деньги возьми, хотя бы, — он сидел на кровати. Смотрел, как я обуваю дешевые свои ярко-красные балетки. Я покачала головой. Не глядя в глаза. Нет, на эту удочку я точно не поймаюсь.
— Ты не хочешь со мной разговаривать, — сокрушенно высказался он. Отвалился на подушки. Руки за голову заложил. Обиделся. Как ребенок.
— Я приеду в следующую субботу, — заявил он потолку. Я пожала плечами. Подошла к нему. Поцеловала осторожно колючую утреннюю щеку. Все-таки, он трахается, как бог. Когда не сходит с ума. И сдержал обещание. Удержал кулаки при себе. Это приятная новость.
