больший ломоть копченого мяса.
Парень опрокинул в себя первую чашку с наполненной на два пальца водкой, а алкоголь разливался в любые емкости, рюмок, за столом, даже стаканов, не было, и стал закусывать тем самым копченым сыром, но уже с колбасой. Однако, парень чуть не поперхнулся, когда озабоченный преподаватель, уверенный что делает это украдкой, начал лапать под столом третьекурсницу Лиду. Только час назад она была любовницей Игоря, а сейчас вперила безэмоциональные глаза на Игоря, все еще ожидая его реакции, но тот продолжил жевать сыр. Делал он это демонстративно и не отрывал холодный взгляд от наигранно надменного лица девушки. Игорь был оскорблен, он не знал, как поступать. Он понимал, что бить морду похабному Николаю не с руки, да и насилия никакого не было, парень вспомнил, как недавно Шишону рассказывал про сучку и кобеля и их согласие. И тогда Солдат решил, что не должен вмешиваться. Потом была копченая колбаса, и даже подаваемая только по большим праздникам, жареная курица, но вкус деликатесов ощущался не ярко, все же Игорь был не бесчувственным чурбаном.
Нет, заочник очень хотел взять и выдернуть из похабных рук ту, с кем еще недавно, да что там — только что, нежился в траве, не обращая внимания на рой комаров, но парня останавливало отсутствие сопротивления со стороны, казалось, застенчивой девушки. Списав все происходящее на то, что он долго был на войне и так и не смог принять зарождающиеся в системе молодежных ценностей, свободные отношения, которыми заразились все вокруг, Игорь смог частично отрешиться от душевных терзаний и самостоятельно налил полкружки коньяку. Тот обнаружился в авоське, висевшей на гвозде, прибитом к опорному столбу командирского места для «изучения документации».
— А ты не куришь? — спросил Николай, доставая, наконец, свои руки из-под стола, и приостанавливая на время ощупывание ног Лиды, которая поправила прядь волос и показалась Игорю еще более привлекательной, но какой-то странно отрешенной, чему парень не придал значения. Сам он уже закрылся для Лиды, он не принял свободных отношений, поэтому забыть и жить дальше.
— Нет, — коротко ответил начавший нервничать солдат.
Налив еще полкружки молдавского коньяка «Белый аист» и открыв ложкой бутылку с напитком «Пепси», в очередной раз удивляясь снабжению экспедиции, Игорь залпом выпил уже слишком согревающий алкоголь и запил его сладкой водой самого шустрого американского производителя, который умудрился открыть производство «Пепси» в СССР задолго до конкурентов.
— Ты со мной? Или так и будешь тут сидеть с поглаженными коленками? — выпалил Игорь с нажимом.
Алкоголь дал в голову, и непривыкший отступать парень сделал, как ему показалось, отчаянную попытку изменить ситуацию.
— Иди! Нам с Коленькой есть, что вспомнить, — вопреки своим желаниям, сама не понимая, какую чушь она несет, ответила Лида и совершила еще более неадекватный поступок — поцеловала сидящего в «непонятках» своего бывшего.
— Сука! — сказал Игорь, сплюнул и быстро ретировался с командирского закутка, при этом прихватил авоську с алкоголем, куда скинул остатки колбасы и запеченной курицы.
Лида же сильно испугалась общественного мнения и потери авторитета. Опыт отношений с Николаем, который ни в какое сравнение не идет с Игорем, был уже привычным и общество, пусть и перешептывалось, но приняло это. Причем многие считали, что Лида до свадьбы будет мужику голову морочить и даже подспудно сочувствовали Николаю Дмитриевичу, что тот так до обручального кольца и останется не целованным. Не знали они, что за строгостью комсорга скрывается очень чувственная, может, чересчур даже, женщина. При этом волевая и умеющая быть целеустремленной. Это Лида стала инициатором всех своих любовных связей, пусть и не осознанно, почти всегда после помутнения рассудка жалея о них.
Игорь встал, и некоторое время отрешенно смотрел на звезды. Если бы заочник не был уже в изрядном хмеле, и не пил кружками водку с коньяком, то увидел, как образовываются две мокрые полоски от ниспадающих на щеках девушки слезинок. Лида была готова бежать за Игорем, но вокруг люди и она уже опозорилась с ним, обрушила репутацию, теперь же можно обратить все случившееся в недоразумение. Отношение с Николаем более предсказуемы, и уже прошли свою стадию общественного порицания еще в прошлом году. А Игорь… он не такой, чтобы бахвалится.
— Эй, Солдат! Иди-ка сюда! — услышал Игорь выкрик от одной из дальних палаток, расположенной в метрах двадцати, не больше, от начинающейся болотистой местности. Место для временного походно-полевого жилища было выбрано явно для того, чтобы быть подальше от начальства.
Игорь было вспылил на это «иди-ка», алкоголь и на его адекватность воздействует, но смог взять себя в руки. Постоял, сделал пару глубоких вдохов и выдохов и отправился-таки к тому, кто его звал. Пошел не с намерением конфликтовать, а, скорее, чтобы найти хоть кого для общения. Игорь почувствовал себя лишним на этом все больше разворачивающемся празднике жизни. Знакомых и друзей тут не было, да и не могло быть, он то заочник и не общался с большинством практикантов. Да и могут ли быть общие интересы у мужчины с теми, кто только на пути к этому статусу? Разговоры о шмотках, политике, девушках? Все эти самые распространенные темы были для парня не то что не интересные, он просто был в них не компетентен. На службе все было понятно, там приказ и его исполнение, лишь обрывочная информация о том, что происходит на Родине. Телевизор полноценной картины происходящего в стране не покажет, в проблемы, озвученные в «Прожекторе перестройки», или программе «Взгляд», без ста грамм не вникнешь. А говорить, о чем не имел четкого представления, Игорь не любил. Да и сегодня никто, как и сама растерявшаяся власть, не могла сказать, что именно происходит и в какую пропасть летит СССР.
— Че хотел? — спросил с вызовом заочник, когда подошел к палатке, за которой расположилось не меньше двадцати человек на четырех покрывалах.
Перед Игорем стоял тот самый «джинсовый» лидер, которого он первым отоварил во время наезда местных. Но сыночек влиятельного родителя не излучал негатива, напротив, начал как-то заискивать перед тем, кого он называл Солдатом.
— Да, ладно, нинздя, я не в обиде. Присоединяйся, хоть поешь нормально, а то на ужин даже не удосужились кашу сварить. Бардак, все бухают, командирша и та… — парень замялся, поняв, что упоминание командирши-Лиды было лишним.
— Ну, мировую, что-ли? — спросил Игорь, которому надоело уже анализировать, искать подвохи, копаться в своих чувствах и эмоциях. Лида захотела быть с Николаем, да и ради бога, на поляне за палаткой две трети женских силуэтов.
— Давай! Я Алик, ну так-то Александр, но
