не смог.
Слежу за ней, затаив дыхание. За реакцией её наблюдаю. Немного волнуюсь. Но желание, сильнее волнения, сейчас…
Она спокойна, ничего её не смущает.
Ко мне взглядом возвращается. Меня рассматривает. Тянется рукой к ещё свежим шрамам на ноге, пальцем по ним проводит:
— Болит? — вздрагиваю от её вопроса. Руку её аккуратно убираю.
— Нет, нормально всё. Не парься.
Встаю одним коленом на кровать. Подкладываю под её попу подушку. Так сегодня хочу…
— Соскучился… — говорю…
И целовать её начинаю…
Рот её тщательно вылизываю, по шее языком провожу, по ключицам. К груди её офигенной припадаю, соски тираню: сосу как младенец, покусываю — оторваться не могу. Вкусная…Невозможная просто…
Вниз, к промежности спускаюсь, лизать начинаю…Балдею от вкуса её, от запаха её балдею, от жара её внутри, от стонов — балдею…
За волосы меня тянет…
Отрываюсь, нехотя, смотрю на неё…
— Венер, член твой хочу. Не могу больше… — просит жалобно и всхлипывает
Девочка недотраханная — мысль болью в груди отдаётся.
Нависаю над ней. В глаза её смотрю. Понять хочу, что у неё внутри. Только не вижу ничего — темнота там кромешная…
Делаю так, как она просит. Так как нравится ей. В конце только срываюсь, когда до пика её довожу, когда её стоны в крики переходят. Когда она настоящей становится: открытой, слабой, беззащитной. Такой, какой я её особенно люблю. От которой с ума схожу. Без которой жить не могу ни минуты…
Взлетаю вместе с ней и парю… Не хочу приземляться, хоть и не знаю пока ещё, что падать больно будет…
Держу её в руках крепко, не выпускаю. Не хочу её выпускать. Не могу без неё — понимаю это.
Она осторожно выпутываться начинает из рук моих…
Сжимаю сильнее, прижимаю к себе…
— Мне пора… — шепчет. А у меня сердце кровоточить начинает.
— Не могу больше так… гладить её продолжаю. — Уходи от него, нельзя так.
— Всё непросто Венер, поверь, — тянется ко мне за поцелуем — отстраняюсь. Руки разжимаю. Выпускаю её. Сажусь рядом, смотрю на неё, а глаза пелена застилает…
— Да всё просто на самом деле, когда любишь. Всё просто, понимаешь⁈ — почти ору. Никогда на женщин голос не повышал, а сейчас ору. — Когда любишь, тебе даже думать не надо — сердце всё решает за тебя. — Руки к груди своей прижимаю. — Замуж за меня выйдешь? — знаю, что проиграл, но не могу не спросить?
— Венер, ты же инвалид! Даже стриптизом сейчас не сможешь подрабатывать. На что мы будем жить?
Глава 9
Чего только не надумал себе пока до Валеры ехал. Учитывая, что быстро не получилось, из-за балбеса Лёхи, нервы были уже на пределе, когда к нему заходил.
Хорошо хоть охрана не мурыжила на входе, фамилию сказал, — пропустили сразу.
— А я надеялся, что ты одумаешься, не приедешь. Уже свалить собирался… — говорит Валера и руку протягивает.
— Ну извини, задержался немного — отвечаю на рукопожатие и сажусь, призывая всё своё терпение. Знаком уже немного с ним. Знаю, как он любит мучить и изыскано глумиться над своими жертвами, прежде чем к делу перейти. Манера у него такая. Говорят, на многих действует безотказно, выводит из себя такими приёмчиками. Я уже было подготовился отбиваться и терпеливо ждать…
Но он, слава яйцам, переходит сразу к моему вопросу:
— Всё нормально у неё. — выдыхаю. — Она беременна — это правда. Срок по данным из медицинской карты: девятнадцать — двадцать две недели. Тут я тебе мало что могу прокомментировать. Не сталкивался лично с такими ситуациями. Можешь обратиться к Фомину за разъяснениями — он у нас эксперт по этим вопросам, — вставил всё таки вольное примечание, гад, не удержался. А я прикидываю в уме её срок и нашу последнюю встречу. И вроде всё сходится, если я правильно разобрался в этих непростых вопросах. — Лежала в больнице, на сохранении. Ничего страшного, небольшой тонус, — тут тоже можешь с Фоминым проконсультироваться. — продолжает вещать нудным голосом Валера. А мне всё сложнее его слушать, мысли крутятся в голове, сосредоточиться не дают. — Несколько дней назад… могу точно тебе сейчас сказать, — смотрит в записи. — три дня назад, Макаров её из больницы забрал и увёз за город, на свежий воздух. Говорят, — он этого ребёнка очень ждёт. Пылинки с неё сдувает. В доме у них постоянно дежурит врач и медсестра. Интернета нет, ну и связи, соответственно. Кругом глушилки стоят, квадрокоптеры по периметру летают. Про усиленную охрану, я тебе даже рассказывать не буду. Укрепился он там на славу. Осталось только канал прорыть и ток по кругу пустить. Про ток, я кстати, не уточнял информацию, так что может и есть. Просто так туда не прорваться, сам понимаешь. Единицы допускаются в их семейное логово. Поэтому, собственно, ты и не можешь дозвониться до неё. Ну вот, в общем, и всё. Жива, здорова и неплохо устроилась, — подытожил он. — А нет, — взбодрился опять. — У него бракоразводный процесс начался. Так что, вполне возможно, скоро будет свободен…
Пульс разгоняется до запредельных скоростей, дышать не даёт:
— Мне надо с ней поговорить, можешь организовать? — не сомневаюсь, в своём решении.
Валера смотрит на меня внимательно и начинает, как дебил конченый, в зубах ковыряться: — а зачем? — спрашивает.
Я закатываю глаза. Ну сколько можно уже объяснять?
— Она написала, что это мой ребёнок и просила её забрать от него. Ты уверен, что он с неё пылинки сдувает и хочет этого ребёнка?
— Нет, я ни в чём не уверен. Но, — поднимает палец, — давай начнём с того, что он всё таки не чудовище…
— Да ты что? — подскакиваю. — Тебе напомнить, что это «не чудовище» со мной сделало?
— Ну ладно, ладно, не кипишуй, успокойся. — поднимает руки. — Если сейчас, не брать в расчёт тебя… — потирает подбородок и чувствуется, что пытается подобрать слова. — Я действительно не думаю, что он что-то ей сделает. У него была масса причин и возможностей, хочу отметить, — опять поднимает палец, — чтобы испортить ей жизнь, но он до сих пор с неё. Согласись?
Киваю… тут даже не поспоришь…
— И он этого ребёнка хочет. — Продолжает Валера. — Я тебе точно говорю. У него нет кровных детей, кроме Фомина, которого он всю свою жизнь люто ненавидел, а сейчас уже потерянного не вернуть. Он это прекрасно понимает. Взрослый дядя то уже. Если это его ребёнок, он его не отдаст, ни при каких условиях.
— А если не его? — спокойно спрашиваю. Понимаю всё, только сделать с собой ничего не могу.
— Я не знаю Венер, — разводит руки по сторонам. — Тут, наверное, пока ничего не поделать,
