что мне не осталось ничего иного, кроме как забежать в реку и вытрясти всю одежду, пока на ней не осталось ни одного муравья. Когда я вернулся домой, все мое тело пылало. Услышав мой рассказ, слуга-невольник сказал, что это были муравьи пало санто (священного дерева). В сопровождении мулата я вернулся на это место, где было много таких деревьев, а рядом, на открытом пространстве, росло множество невысоких ветвистых деревьев того же вида от половины до трех четвертей вары высотой (старая испанская единица длины: 1 вара = 0,84 м) и около одной вары шириной, без единого листа, напоминающих плетенную из прутьев корзину. Стоило прикоснуться к стволу, как откуда-то из незаметных крошечных отверстий изливалась масса муравьев, которые принимались бегать по всему стволу и жалить вашу руку.
Такие симбиотические отношения – не редкость в муравьином мире. Характерны они и для муравьев в тропических лесах Западной и Центральной Африки, например из рода Tetraponera, облюбовавших лианы и небольшие деревца. По болезненности их укусы сравнимы с укусами печально известных паразитирующих ос-немок, также называемых «бархатными муравьями». Боль длится несколько часов, а места укусов часто превращаются в инфицированные пустулы. «Стоит лишь слегка потревожить какую-либо часть растения-хозяина, – писал гарвардский биолог Джозеф Бекверт в 1922 г., – как огромное число [муравьев] выбегает из укрытий и принимается рьяно обследовать ствол, ветви и листья. Часть муравьев-рабочих бегает по земле у подножия дерева и атакует любого злоумышленника, будь то животное или человек».
Общий эволюционный принцип, определяющий военную стратегию муравьиных семей, таков: чем более пригодно место, где находится гнездо, для обороны и чем более ценные ресурсы оно содержит, тем интенсивнее и яростнее его защищают. Короче говоря, муравьи воинственны ровно настолько, насколько это необходимо для защиты их дома. Не больше и не меньше. А как насчет огненных муравьев? Разве не они возглавляют рейтинг самых свирепых видов? Да, с ними тоже лучше не связываться, но по степени агрессивности им далеко до своих древесных собратьев, которые реагируют яростными атаками даже на случайных прохожих. Только когда вы непосредственно вторгаетесь в гнездо огненных муравьев, например пинаете муравейник одетой в надежную обувь ногой (что я делаю почти рефлекторно из любопытства всякий раз, когда прохожу мимо), оттуда выливаются орды разъяренных рабочих. Если же вы не трогаете их, они не трогают вас.
Бродячие муравьи тоже не самые кровожадные боевые машины. Их армии, движущиеся колоннами или веерами, истребляют на своем пути всех мелких живых существ, но их скорее можно сравнить не с воинственной дворцовой стражей, а с разборчивыми охотниками – например, со стаями скворцов, которые педантично обследуют английские луга в поисках насекомых.
Не заслуживают этого звания и грозные семьи муравьев-листорезов численностью до нескольких миллионов особей, которые также не дают спуска злоумышленникам. Помимо обычных солдат (крупных рабочих, majors), у них есть каста суперсолдат (supermajors). Эти впечатляющие существа экипированы массивными челюстными мышцами, заполняющими их огромные головные капсулы, и ножевидными склеротизированными жвалами, способными прорезать любой мягкий материал.
Я хорошо изучил листорезов и в полевых, и в лабораторных условиях. В моей лаборатории в Гарвардском университете мы с моей помощницей, лаборанткой Кэтлин Хортон, поддерживали здоровую популяцию муравьев-листорезов в формикариях из пластиковых ящиков намного дольше, чем просуществовала гигантская семья, сопоставимая по численности с населением города Нью-Йорка, обнаруженная в дикой природе. Мы разводили их так же старательно, как японцы выращивают свои миниатюрные бонсаи, и наши крошечные семьи процветали.
Самые злобные муравьи на планете, как показывает мой богатый опыт искусанного, изжаленного, обстрелянного муравьиной кислотой исследователя, – это муравьи-садоводы Camponotus femoratus, дальние родственники больших черных муравьев-древоточцев Camponotus pennsylvanicus (широко распространенных в Северной Америке обитателей лесов и домашних вредителей). Семьи C. femoratus населяют листовой полог тропических лесов Амазонии и строят свои гнезда вокруг эпифитов – так называются различные виды растений, которые приспособились жить на стволах и ветвях тропических деревьев. Построенные из почвы и разнообразного растительного детрита, собираемого муравьями на земле и окружающих ветвях, их шарообразные гнезда имеют губчатую структуру со множеством внутренних полостей и скрепляются растущими сквозь них и из них эпифитами, напоминая, таким образом, висячие сады. Внутри этих садов муравьи разводят «скот» – щитовок и мучнистых червецов, которые кормятся соком эпифитов и, в свою очередь, снабжают хозяев кормом – своими экскрементами, богатыми сахарами и аминокислотами, а иногда и собственными телами, когда хозяевам не хватает белковой пищи.
Поскольку эти муравьи были замечены за переноской семян внутрь гнезд и на их поверхности, раньше считалось, что они занимаются целенаправленной посадкой семян в рамках своих симбиотических отношений с эпифитами. Но у этого удивительного феномена могут быть и другие правдоподобные объяснения. Например, муравьи собирают семена для еды, а потом попросту теряют. Или же семена заносятся в гнездо ветром на раннем этапе строительства.
Каково бы ни было происхождение «висячих муравьиных садов», их богатые белком обитатели – лакомая цель для множества самых разных позвоночных и беспозвоночных хищников. Недаром муравьи C. femoratus известны среди энтомологов своей пугающей воинственностью, что вкупе с расположением их гнезд в густом пологе тропических лесов делает наблюдение за ними в естественной среде крайне сложным и опасным делом.
Солдат (крупный рабочий) свирепого амазонского муравья-садовода Camponotus femoratus.
(Рисунок Кристен Орр.)
Однажды мне посчастливилось наткнуться на нетронутый «висячий муравьиный сад», который почему-то находился на ветке всего в двух-трех метрах над землей. Я предусмотрительно обошел вокруг и двинулся к гнезду против ветра, но, несмотря на все мои предосторожности, из него почти мгновенно извергся рой мощных рабочих особей. Когда я подошел ближе, защитники гнезда буквально обезумели. Карабкаясь друг на друга, они поворачивали в мою сторону свои брюшки и выстреливали в меня струйками муравьиной кислоты. Не знаю, что их спровоцировало – мой вид или запах (я не касался гнезда), но я отдаю свой голос за них как за самых свирепых муравьев на планете.
9
Законы муравьиного матриархата
Летом 2018 г., когда я начал писать эту книгу (да-да, именно писать, а не печатать на клавиатуре), науке было известно 15 438 видов муравьев, надлежащим образом идентифицированных и получивших латинизированные названия. Я собственноручно описал примерно 450 из них, и интуиция подсказывает мне, что на Земле может существовать не менее 25 000 видов, часть из которых уже открыта, а часть еще ожидает своего открытия. Таксономисты-мирмекологи Стефан Кавер и Стивен Шаттак, работающие с самой обширной в мире муравьиной коллекцией Гарвардского университета, называют еще более внушительную цифру – между 25 000 и 30 000 видов.
Первым мирмекологом современной научной эпохи был Карл Линней. Он описал первый вид муравьев и дал ему латинизированное название, состоящее из двух частей; сегодня его официально называют Camponotus herculeanus Linnaeus 1761, неофициально – красногрудым муравьем-древоточцем. Это относительно крупный муравей,
