огненного муравья трудно победить обычными средствами – в частности, с помощью инсектицидов. Тем не менее наше заключение не помешало Департаменту сельского хозяйства США при поддержке производителей химикатов выбрать именно такой способ борьбы, приняв решение обработать пестицидами всю территорию, на которой успели распространиться эти насекомые, чтобы уничтожить их всех одним махом.
Этот план соответствовал духу эпохи. Пятидесятые годы были периодом американского триумфализма. Мы помогли спасти мир от фашизма. Мы затормозили, если не остановили шествие мирового коммунизма. Наша наука и технологии творили чудеса. Мы мыслили масштабно, очень масштабно. Мы могли все. Создав сначала атомную, затем водородную бомбу, мы, естественно, начали думать о том, как использовать энергию ядерного взрыва в мирных целях. В 1957 г. Комиссия по атомной энергии разрабатывала серию предложений по использованию ядерных взрывов как гигантской лопаты. Это позволило бы добраться до ранее недоступных залежей природного газа или выдолбить на побережье Аляски новую гавань. А с помощью цепочки ядерных взрывов можно было бы проложить новый канал между Тихим океаном и Карибским морем, параллельно чересчур загруженному Панамскому каналу. Словом, мы могли бы переделать природу по своему усмотрению, правда, с весьма печальными последствиями.
Все эти мегапроекты вскоре были похоронены из-за геологической и экологической катастрофы, прогнозируемой в случае их осуществления. Но дух триумфализма не только не умер, но, напротив, укрепился в результате наших побед в космосе, медицине и фундаментальной науке. И на фоне этих настроений казалось естественным, что даже такой вредоносный вид инвазивных насекомых, как красный огненный муравей, может быть если не уничтожен, то по крайней мере остановлен с помощью нашей всепобеждающей силы.
В 1958 г. Департамент сельского хозяйства США принял программу по обработке пестицидами гептахлором и дильдрином большей части зараженной территории на юге США. Это действительно позволило значительно уменьшить популяцию огненных муравьев – однако не искоренило ее полностью. В то же время серьезно пострадали популяции других насекомых и беспозвоночных, а также млекопитающих и птиц. Люди тоже подвергались серьезному риску, поскольку гептахлор может вызвать повреждение печени, а дильдрин действует как нейротоксин.
Эта массовая кампания по борьбе с огненными пришельцами была изначально обречена на провал из-за еще одной нерешаемой биологической проблемы: даже если залить всю местность пестицидами, но упустить одну-единственную семью, эта семья произведет на свет сотни крылатых самок, которые разлетятся во все стороны на расстояние до 8 км и создадут там новые семьи. По всем этим причинам я впоследствии окрестил массовое опрыскивание пестицидами «энтомологическим Вьетнамом».
Примерно в это время кампанией по борьбе с огненными муравьями заинтересовалась Рейчел Карсон. Она была в ужасе от того, что Америка творит сама с собой. Поскольку я уже был известен как специалист по этим муравьям, Карсон написала мне, что хочет приехать из штата Мэн, где проводила лето в своем доме, в Гарвард и всесторонне обсудить со мной эту проблему. Но затем она заболела и отменила встречу. В ответ я порекомендовал ей недавно опубликованную работу, в которой были представлены результаты исследований последствий широкого применения пестицидов. Надеюсь, что эта работа была ей полезна, однако впоследствии я всегда сожалел о том, что не бросил все и не поехал в Мэн, чтобы лично встретиться с этой великой американкой.
Впрочем, Рейчел Карсон обошлась без посторонней помощи. В 1963 г. она опубликовала сенсационную книгу «Безмолвная весна» (Silent Spring), которая кардинально изменила наше отношение к пестицидам и, пожалуй, в большей степени, чем любое другое событие или публикация, положила начало общественному экологическому движению и новой эре в области охраны окружающей среды. И все же отметим, что важную роль в появлении этой революционной книги сыграли именно огненные муравьи, чье вторжение на территорию США было впервые (насколько мне известно) зафиксировано юным натуралистом на краю пустыря в южном портовом городе.
А теперь давайте вернемся на 500 лет в прошлое и посмотрим, как другой вид этого же рода, тропический огненный муравей Solenopsis geminata, едва не изменил ход истории в процессе колонизации Нового Света. Именно к такому выводу я пришел, проведя детальное историко-энтомологическое расследование. И еще я вывел главное правило антропогенных экологических бедствий: в этом деле люди постоянно наступают на одни и те же грабли. Итак, вот как все было…
7
О том, как муравьи победили конкистадоров
На протяжении пяти веков раннюю историю колонизации Нового Света окутывала энтомологическая тайна. Примерно в 1518–1519 гг. на первые испанские поселения на острове Эспаньола обрушилось неожиданное бедствие – нашествие жалящих муравьев. Согласно свидетельствам очевидца, колониального историка Бартоломе де Лас Касаса, муравьи наводняли человеческие жилища, уничтожали или делали недоступными значительные части посевов[5].
Колонисты оказались бессильны против быстро разрастающихся муравьиных семей, которые вскоре распространились и на их поселения на Кубе и Ямайке. В отчаянии они молились своему святому покровителю в надежде на помощь небес и устраивали религиозные шествия по деревушке Санто-Доминго. В конце концов они перенесли поселение на другой берег реки.
Все было напрасно. Колонисты уже подумывали о том, чтобы вовсе покинуть остров.
К счастью для современной науки, Лас Касас описал некоторые ключевые черты эспаньольских муравьев. По его словам, они были очень агрессивны, а их укусы крайне болезненны. Их огромные семьи размещались в корневых системах кустарников и деревьев и, в отличие от вездесущих муравьев-листорезов, не трогали надземную растительность, но каким-то образом повреждали корни. И, разумеется, их привлекали человеческие жилища.
Со временем (к сожалению, у нас почти нет никаких сведений за этот период) муравьиное нашествие схлынуло само собой. Почти 400 лет спустя, в 2004 г., когда я стал куратором муравьиной коллекции Гарвардского университета, самой большой и полной в мире, я попытался идентифицировать эспаньольского муравья и понять, что же привело сначала к взрывному росту его популяции, а затем к такому же резкому спаду. Этот вид вполне мог существовать и сегодня, тихо и мирно поживая, как ветеран проигранной войны, среди своих более миролюбивых собратьев.
Объездив с мирмекологическими экспедициями Кубу, Доминиканскую Республику, Пуэрто-Рико и Малые Антильские острова от Тобаго до Гренады и Барбадоса, я довольно хорошо изучил вест-индийских муравьев и четко представлял, кто из них мог претендовать на роль тех самых грозных вредителей, атаковавших первых европейских поселенцев, а кто нет.
В Вест-Индии обитает около 310 известных науке видов муравьев. Я решил подойти к поиску виновного, как детектив, постепенно сужая список подозреваемых до тех пор, пока все улики убедительно не укажут на одного из них. Тогда я смог бы представить обвиняемого жюри присяжных в лице моих коллег-мирмекологов.
Короче говоря, перелопатив горы данных, собранных в ходе полевых исследований, я нашел единственный вид, который соответствовал всем перечисленным Лас Касасом признакам. Это был тропический огненный муравей Solenopsis geminata. Мой вывод подкреплялся и такой
