— Миша уже должен быть возле дома!
Едва различимые с высоты фигурки юноши и женщины с рюкзаками скрылись в подъезде через секунду после того, как сестры раздвинули шторы.
— Ему пока рано видеть меня в этом костюме! — воскликнула Вера, развязывая пояс.
Через минуту, уже одетая в платье, она побежала в прихожую. Нетерпеливо посмотрела в глазок. Отодвинула защелку. И распахнула дверь — в то же самое мгновение, как открылись двери лифта.
— Вера!
— Миша!
Потусторонняя сила, ничего не знающая ни о смущении, ни о дорожной пыли, потащила их друг в другу, притянула, заставила соединиться в объятиях.
— Насилу дотерпела! Уже час хочу обнять тебя!
— Любимая! Ох, сколько мы не виделись!
А не виделись они всего только два дня.
Из дневника Веры Созоновой за 16 июня 2008 г.
«Давно не писала.
Все хорошо. Продолжаю готовиться.
М. вернулся, ура!
Кира рассталась с Колей. Не серьезно, не то что у нас. Так ей и надо».
6. Начало неприятностей
Месячный юбилей первого поцелуя Вера встретила в одиночестве: за два дня до этого Михаил отправился на слет исторических реконструкторов. Вернуться он обещал лишь через неделю.
— А как же наш праздник? — разочарованно спросила девушка.
— Солнце, извини. Ты же ведь понимаешь: там мои друзья, мое увлечение, вся моя жизнь… Собираются раз в год. Отметим потом два месяца, хорошо?
Слет проходил за городом. Очень далеко, судя по тому, что даже мобильные там не брали: не дождавшись звонка от любимого, Вера позвонила сама и наткнулась на записанную фразу — «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Оставалось только считать дни, мечтать о встрече, да пытаться отвлечься, без конца повторяя свой танец.
Наконец настал день конкурса.
Начало мероприятия было заявлено на три часа, но явившуюся полтретьего Веру заругали за опоздание: прийти, оказывается, следовало к часу, а теперь регистрация участников уже закончилась. Впрочем, взять на соревнования ее все-таки согласились: упитанная женщина с обесцвеченной шевелюрой записала фамилию, имя и дату рождения, а потом неприятно усмехнулась, спросив, где занималась Созонова, и услышав в ответ, что в районном Дворце спорта.
— Гримерная на третьем этаже, шестая комната, — сказала регистраторша, приняв от Веры положенный вступительный взнос.
Та взвалила на спину тюк со своим костюмом и потащилась по лестнице — уже не такая радостная, как с утра, но пока что надеющаяся на лучшее. Увидев, что представляет собой «гримерная», она заметно сникла.
Это был огромный, снабженный окнами во всю стену, а потому насквозь прожаренный беспощадным солнцем зал для хореографии, в котором толклось около сотни женщин, девушек, девчонок и старух. Немногочисленные стулья, поставленные для удобства переодевания, естественно, уже все были заняты; станок и обшарпанное пианино тоже успели завалить сумками и одеждой. Вера с трудом отыскала свободный участок более-менее чистого пола. Едва она приготовилась снять платье, как в «гримерной» появился мужик. Судя по тому, что он громко ругался и уверял обесцвеченную регистраторшу, что «все летит к чертям собачьим», это был кто-то из организаторов. Дождавшись ухода ненужного зрителя, Вера предприняла вторую попытку раздеться, но в эту же секунду в зал зашли сразу два парня, да еще и с телекамерой. По всей вероятности, они брали интервью у загорелой обладательницы гладких черных волос до пояса и снежно-белого костюма, восхитительно блестящего золотом и серебром. Убраться вон они, кажется, планировали не скоро. Значит, надо было отбросить смущение, внушить себе, что парни смотрят совершенно в другую сторону, набраться смелости и…
…А стоило ли переодеваться?
Вокруг Веры летали феи, облаченные в квадратные километры шифона и органзы, сияющие миллиардами пайеток, украшенные пудами страз, неотличимых от настоящих камней, и обвитые таким количеством бисерной навески, что, сложенные в одну линию, блестящие нити могли бы, наверное, обогнуть земной шар. И главное — в каждом костюме, расшитом неповторимым узором, чувствовалась рука мастера, своя уникальная авторская задумка. Вера, уныло нацепившая свой полиэстрово-денежный ширпотреб, показалась себе Золушкой, доехавшей до бала только в первом часу ночи.
Накрасилась она, как обычно, за десять минут. И сразу же заскучала.
Разнаряженные конкурсантки, проведшие в «гримерной» уже два часа, без конца находили, что еще подкрасить, подмазать, подрисовать, подлепить, подколоть, и пихались у длинного зеркала. Высокую, статную, пышную девицу с черными кудрями и маленькими усиками над губой уже полчаса прихорашивала бегающая кругами мать: танцовщица в красном парчовом костюме, с настоящими огромными рубинами в ушах и блестками по всему телу, кажется, уже была верхом совершества, но все находила, как еще улучшить свой внешний вид. Стройная красавица в бирюзовом платье с большими искусственными камнями и забавным вырезом на животике слушала плеер и выделывала под никому не слышную музыку такие номера, что больно было смотреть: то кружилась с бешеной скоростью, вращая руками в особом ритме, а то со всей силы бухалась на пол, не прекращая при этом улыбаться. Жизнерадостная пышка с густыми рыжими кудрями, к которым так шел фисташковый туалет с воланами и трехэтажным поясом, вертела, словно фокусница, золотую тросточку и пускала по животу такие волны, словно он состоял не из двух, как у Вериного тренера, а из десяти частей. Худощавая дама за сорок в облегающем леопардовом костюме делала круг то одной грудью, то другой — так что украшавшие каждую из чашек расшитого золотом бюстгалтера кисточки смешно вертелись: этот приемчик только неподготовленному зрителю мог показаться легким. Совсем добило Веру зрелище того, как одна из танцовщиц — шикарные, как из рекламы шампуня, волосы, макияж а-ля Клеопатра, золотой костюм и бесконечная уверенность в себе — развернула огромные крылья из блестящего шелка. Созонова уставилась на нее, как сумасшедшая. На секунду взгляды девушек встретились. «Золотая» свернула свой летательный аксессуар и подошла к Вере.
— Привет, — сказала незнакомка. — А ты, наверное, здесь первый раз?
— Типа того, — пролепетала обладательница желто-монеточного безобразия.
— То-то я и вижу, — заявила «золотая». — Очень грудь у тебя маленькая. Ваты не набила? Очень плохо. Как без ваты-то? Сходи в медчасть, возьми там хоть немножко.
