— Слушаюсь, старшая госпожа, — служанка повернулась кругом, и девушка увидела спускавшуюся почти до поясницы шёлковую, малиновую ленточку, вплетённую в конец толстой, подвёрнутой косы.
— Господин велел не задавать вам вопросов, госпожа гостья, — женщина скривила ярко накрашенные губы в подобие улыбки. — Но он не запрещал мне на вас смотреть.
— Вряд ли вы увидите что-то интересное, госпожа Сабуро, — усмехнулась собеседница, не пряча глаз под холодным, испытывающим взглядом.
— А вы не очень хорошо воспитаны, госпожа гостья, — посетовала жена начальника уезда.
— У меня много и других недостатков, госпожа Сабуро, — вздохнула Платина, но играть в «гляделки» с супругой хозяина дома перестала, сфокусировав взгляд на картине за её спиной.
Примерно с полминуты в помещении стояла давящая тишина. Девушка не знала, что сказать, а собеседница молча разглядывала её, словно нечаянно выигранный копеечный приз, гадая: то ли сразу выбросить в мусорное ведро, то ли подождать? А вдруг на что-нибудь сгодится?
Тонкая дверь с заклеенными бумагой окнами в верхней части позволяла прекрасно слышать всё, что происходит на веранде. Когда оттуда донёсся звук приближавшихся шагов, женщина вдруг спросила:
— Вам нравятся ранние работы Хоммо, госпожа гостья?
— Что? — вздрогнула та от неожиданности.
— Вы так пристально рассматривали его «Плачущую сливу», — с лёгкой издёвкой пояснила супруга хозяина дома. — Что мне захотелось узнать, как вы относитесь к творчеству этого художника.
— Красиво, госпожа Сабуро, — Ия постаралась ответить как можно неопределённее.
Тут в дверь постучали, и женский голос произнёс:
— Принесли ваши вещи, госпожа гостья.
— Пусть заносят, — ответила вместо неё жена начальника уезда.
В комнату вошла знакомая служанка с узлами и мужчина с корзиной.
— Поставьте туда, — распорядилась Азумо и обратилась к замершей собеседнице. — Вам ещё что-нибудь нужно?
— Нет, госпожа Сабуро, — ответила та, чуть склонившись в коротком поклоне.
— Тогда можете идти, — отпустила слуг женщина.
— Простите, госпожа гостья, — делано извинилась она, едва за ними закрылась дверь. — Я всё-таки задала вам вопрос. Не смогла сдержать любопытства. Хотя…
Она лукаво прищурилась.
— Я же не спрашиваю: кто вы и что с вами случилось?
Её прервал робкий стук.
— Кто там? — поморщилась жена чиновника, явно раздосадованная тем, что ей не дали закончить свою мысль.
Ответ последовал незамедлительно:
— Это я — Усуя, старшая госпожа. Принесла чай.
— Войди.
Служанка внесла поднос, на котором красовались фарфоровый чайник с торчавшей в сторону длинной ручкой и пара прикрытых крышечками чашечек.
Не выставляя посуду, она опустила поднос на стол перед хозяйкой и, отступив к стене, застыла, потупив взор.
Приподняв крышечку, Азумо заглянула в пиалу, после чего, удовлетворённо улыбнувшись, лично наполнила её горячей водой.
— Я не знаю, какой чай вы предпочитаете, госпожа гостья, — любезно улыбнулась она, наливая кипяток во вторую чашку. — Но, полагаю, горный дунфань вас не разочарует.
— Надеюсь, госпожа Сабуро, — натянуто улыбнулась Ия, едва не взвыв от досады: «Да когда же ты уйдёшь, чурка раскрашенная?!»
— Куда же вы торопитесь, госпожа гостья? — поморщилась женщина, когда Ия потянулась за чаем. — Дайте ему немного настояться, чтобы по достоинству оценить вкус.
Она поднесла пиалу к носу, приподняла крышечку и, втянув аромат, довольно улыбнулась, поинтересовавшись как бы между прочим:
— Но, возможно, вам больше по душе другие напитки?
— То, что ваш уважаемый супруг, госпожа Сабуро, не запретил вам задавать мне другие вопросы, — усмехнувшись, окончательно рассвирепевшая Платина взяла чашечку и сделала маленький глоток. — Ещё не значит, что он приказал мне вам отвечать.
— Вы отвратительно воспитаны, госпожа гостья! — прошипела собеседница, со стуком поставив пиалу на поднос, так что часть остававшегося чая выплеснулась наружу. — И если бы не господин, я бы приказала наказать вас за подобную грубость!
«Кажется, я погорячилась, — молнией пронеслось в голове путешественницы между мирами. — Надо как-то отбрехаться. Но на колени становиться всё равно не буду. Хватит, перед мужем стояла».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Бодро вскочив на ноги, она отвесила гневно раздувавшей ноздри даме низкий поклон.
— Прошу прощения, госпожа Сабуро, если мои слова показались вам слишком дерзкими. Но ваш супруг велел мне ничего о себе не говорить.
— Вот как? — вскинув брови, женщина достала из широкого рукава белый платочек и вытерла мокрые пальцы, но тут же нахмурилась. — Но это вас не извиняет, госпожа гостья. Вы могли предупредить меня об этом раньше и не в столь грубой и бестактной форме!
— Ещё раз прошу прощения, госпожа Сабуро, — не поднимая головы, сказала девушка. — Но мне надо разобраться с вещами и найти чистое бельё.
— Не беспокойтесь, госпожа гостья, — презрительно скривилась собеседница. — Я уже давно обо всём распорядилась.
— Спасибо, госпожа Сабуро, — Ия застыла в полупоклоне, с трудом заставляя себя не морщиться от боли в нижней части живота, и подумала: «Если она сейчас не уйдёт, спрошу про сортир у неё. Я всё равно уж плохо воспитана».
К счастью, ей не пришлось обращаться со столь интимным вопросом к жене начальника уезда.
Та встала величественная, как фасад Большого театра, и пошла к двери, почти выплюнув на ходу:
— Прощайте, госпожа гостья. Но имейте ввиду, что я обязательно расскажу господину о вашем предосудительном поведении.
«Едва ли он удивится ещё сильнее», — мысленно усмехнулась Платина и, как только Азумо скрылась за предупредительно распахнутой служанкой дверью, подбежала к девушке, прошипев:
— Где здесь уборная?
— Вам плохо, госпожа гостья? — забеспокоилась Усуя.
— Не очень хорошо, — честно призналась Ия.
— Горшок за ширмой, госпожа, — подсказала служанка.
— Мне бы в уборную го… Усуя, — поморщилась девушка, не испытывая никакого желания вспоминать раннее детство столь экзотическим способом.
— Пойдёмте, госпожа гостья, — стараясь скрыть своё удивление, предложила собеседница.
В который раз за день проклиная сапоги как обувь, мало подходящую для дома богатого чиновника, Платина быстро обулась и, попросив служанку поторопиться, поспешила за своей провожатой.
Выяснилось, что строение, где располагались комнаты наложниц, отделял от второго большого здания крытый переход, ведущий в ещё один узенький дворик, по периметру которого теснились разнообразные явно хозяйственные постройки.
— Вот уборная для господ, госпожа гостья, — объявила Усуя, указав на на дверь с привычно заклеенным бумагой окошечком и бронзовой ручкой в виде то ли лисицы с короткими ушами, то ли длинноухого хорька.
Для того, чтобы попасть внутрь вожделенного помещения, требовалось повернуть ручку вниз.
«Почти как дома», — успела подумать Ия, отдавая должное запорному механизму, и проскользнула в крошечную комнатку с овальным вырезом, призывно черневшим в невысоком приступке из гладко оструганных, лакированных дощечек. А рядом на стене висел шкафчик с аккуратно нарезанными бумажными листочками.
«Ну, это вообще цивилизация!» — довольно усмехнулась путешественница между мирами, торопливо расстёгивая джинсы.
Покончив с самым насущным делом, она почувствовала себя почти счастливой, поэтому, выходя во двор, не смогла удержаться от довольной улыбки.
За время её пребывания в гостях у начальника уезда небо успело подёрнуться какой-то туманной дымкой, и по сравнению с утром сделалось заметно теплее.
— Я провожу вас в комнату, госпожа, — подала голос стоявшая поодаль Усуя.
Девушка кивнула, но тут послышался тонкий скрип дверных петель. Оглянувшись, она увидела, как из здания напротив выходит монашка, с головой укрытая меховой накидкой.
— Госпожа… гостья? — сестра начальника уезда остановилась так резко, что шагавшая позади служанка едва не врезалась ей в спину. — Что вы здесь делаете?
