Мир =Тха (Таха-7)=. Уголёк (Тахуйня)
Лория Кхаденфельд чувствовала себя ни в пизду. С одной стороны эти два юнкера бесшабашно впёршиеся в её купе за две станции до этой провинциальной столицы, бесспорно, оставили свой след не лишь в одном её воспоминании (задница astyle-графини до сих пор со вкусом пережёвывала при ходьбе месиво спермы этих межзвёздных потомков); но с другой стороны эти ёбаные будущие лётчики были стремительны подобно их нёсшему к новым курсам экспрессу: она не успела даже нацепляться поблёскивающими коготками за их упругие задницы… пизда же и вовсе едва, бля, раззявила рот!..
И …теперь на ходу Лори тискала щёчками ляжек пизду, чувствуя, как произливаются из неё остатки юношеского слюнтяйства, и как усиливается всё нестерпимей и нестерпимей в ней зуд желания…
Жутко начинала доставать упирающаяся с правого локотка в бок шляпная коробка, и хотелось метнуть в кого-нибудь ридикюль. Проклиная на чём свет стоит турникеты и собственную нимфоманию, Ло ввинтилась в проходную залу железнодорожного вокзала и исполненным лазерного ярость-негодования взглядом окинула окружающее пространство в готовности смешать с магмой и пеплом первого опрометчиво бросившегося ей под ноги таксиста-погрузчика. Впрочем, гибель в ядере глаз этой прекрасной Помпеи не грозила пока любому из представителей сферы обслуживания: ареал обитания таксомоторов и их бесшабашно-нахальных хозяев простирался за дверями вокзала, а Лори вдруг зацепилась глазами за электронную вывеску расписания поездов.
«Ки, сучка, просила билеты ей взять на саммер-вакации…», в приступе приключившейся лёгкой рассеянности она медленно водила глазами по сверкающим строчкам, ничегошеньки не успевая прочитать на табло, и то и дело уводя взгляд чуть не до перекашивания вправо, в сторону, «Приглашала с собой… фестиваль… Да посрать ты хотела и на Ки, и на фестиваль-вакации!!! До них ещё три месяца или пять! Ты куда смотришь, пизда?!»
Столь энергичное самовливание жёсткой истины подействовало целительно: Лори подорвалась со своею коробочкой и ридикюлем, стремительно скользнула под лестничный проём и оказалась в тени. Отсюда наблюдение можно было вести практически в открытую и не рискуя нажить косоглазие.
То что ей сейчас было нужно, стояло, откинувшись спиной на барную стойку вокзального буфета, и флиртовало с изяществом перемалываемой танковыми траками бабочки. Худощавый подросток в залоснённом, щеголеватом лет с десяток назад костюмчике, с лицом носившим явные следы двух месяцев обездоленности и как минимум одной ночёвки на угольном складе. Оно стояло, зацепившись уголком локтя о бар-прилавок, с несчастно-независимым видом покинутой удачею проститутки и пережёвывало краешком рта замусоленную – явно имиджёвую – сигару. Какой-то серый полуквадратный тип с чемоданами почти ритуально попросил закурить и, пригнувшись к огоньку протянутой зажигалки, что-то буркнул этому приколу в брючной паре без галстука.
– Гришкой… – донеслось до Лори похоже представление этого чуда, и она непроизвольно дёрнулась в нервном тике коленкой: «Вот, бля…».
Необходимое ей рисковало вдешёвую сняться и исчезнуть, растворившись в неведении... Но серый тип ограничился прикуриванием и знакомством. Ухмыльнувшись на подростка во весь лохмато-ощеренный рот, он слинял, подхватив чемоданы, и Ло облегчённо вздохнула про себя: «Какая нахуй может быть разница, как всё это зовут!.. Тем более…» Она уже видела почти неприметный может быть для других перфоманс и заранее жадно кривила губку в предвкушении…
– Пойдём!
Она дёрнула подростка за руку и потащила его за собой третьим, уже через край неудобным, элементом своего дорожного оснащения. Они наспех проскочили вечно полусонные залы ожидания, сквозной ресторан, лестничные пролёты вниз и металлические соты камер хранения по дороге к комнатам стандартных кабинок подзаебавших уже своей платностью туалетов…
– Не хочу!.. Это не этично... не вежливо!.. Что вы делаете, ма-найс!.. Вы не должны так поступать!.. Я сейчас крикну полицию!..
– Эта хуйня ещё будет меня учить, как мне с ней поступать… – сквозь стиснутые синдром-ознобом зубы прохрипела лишь обрывок вслух размышления своего разрумянившаяся от быстрого бега Ло.
– Пустите!.. Пустите!!. Я… бля…
Вообще-то было похер, но сказалась привычка из детства: Лори совершенно уж акробатическим усилием всунула эту угольно-нефтяную физиономию под кран с холодной водой и с минуту пыталась её утопить в разводах жидкого мыла. Вопли отчаяния, издаваемые при этом процессе существом могли мобилизовать заодно с нарядом полиции и бригаду скорой помощи, но Ло это сейчас не тревожило никак… В итоге «эта хуйня» успокоилась только оказавшись задницей в своих наутюженных ещё на заводе пластоферритовых штанах на холодном фаянс-очке унитаза. Лори захлопнула дверь кабинки за собой, отбросила шляпную коробку в угол и ловким движением абордажной кошки накинула ручки ридикюля на пластиковый крюк.
– Соси…
Она спешно задирала объёмный подол белоснежного платья и оттягивала насторону каёмку своих чёрных стрингов. Ажурная сеточка порванная ещё юнкерами путалась в пальцах и цеплялась за коготки, один край шнурком застрял, зажав напрочь левую большую губку пизды, но терпение style-графини было уже на грани – придерживая левой рукой подол платья, она тянула обрывок ткани с промежности и чуть не жужжала от свирепости чувств с хрипотцой:
– Лижж..жи! Прошмандовка вонючая… Целуй, бля..дь… и лижи!..
Пизда наезжала на пухлые губы подростка нахраписто и стремительно, не давая возможности увернуться. Лицо крутилось у графини в промежности, выламываясь до последнего, пока, наконец, не ткнулось вынужденно губами в её вспухшие до пикантно-розового воспаления половые губы…
«Нунах!», она резко заткнула край платья за подвернувшийся выступ корсета и вцепилась высвобожденной рукой в гривастый затылок. Красивые черты юного лица исказились от нехватки воздуха, брови полезли на лоб, а рот распластался по мокрой раззявой пизде всей своей широтой…
– Ну вот… вот так ничего… – Лори почувствовала, как подкатывает пластидно-хрустальный комок к горлу; живот уже рефлективно подрагивал в предвещающих судорогах зарождающегося в плотном трении скользких губ оргазма. – Языком поддень, сссука…
Нос подростка вырвался из мокро-жаркого плена обволакивающих его лепестков и шумно, с громким натугом, засопел. Мощные струи исторгаемого тонкими ноздрями воздуха завибрировали о клитор, придавая совсем уже жуткий фурор-ажиотаж ощущениям.
– Глотай… – обе руки Ло обвились горгонами вокруг взъерошенно-растрёпанного затылка, стискивая в нерасторжимый замок свою хватку.
Существо под ней изломилось будто в театрализованной вычурности и застыло с неестественно вывернутой к спине шеей и практически прямой гортанью, в которую сейчас, знала Ло, ошеломительным потоком вливается сок её оргаистично изжимающегося влагалища… Гулкие «оолп!» глубоких глотков следовали с размеренностью в три четвёртых доли секунды из пытающегося не захлебнуться горла…
«Уууф..ха-а!», она сдёрнула подростка с унитаза и сама влетела всей задницей в фаянсовую дырень, не успев дёрнуть под себя сиденье и крышку.
– Сто пятьдесят! – она рефлективно почёсывала изошедшуюся уже в кайфе пизду и сжимала её во все пять пальчиков, наблюдая, как опрокинутое ею привокзальное блядство пытается придти в себя после глубинного экспресс-орала и придать себе вид оскорблённого и теперь явно неоцененного достоинства.
– Что вы, тётенька! Сто пятьдесят! Я не такая! – сгоряча пальнуло свой перфоманс это чудо-при-родах. – Я в полицию обращусь!..
– «Не такой», хуйня такая! – облизывая пальцы, Ло равнодушно притянула к себе за воротник «такую хуйню» и была слегка приятно шокирована отсутствием ожидавшейся перхоти на пластоферритовых лацканах. – Если прикидываешься гавнюк-пидорком, то говорить нужно «не такой», а «не такая»! Просекло, чуче-ючело?!
Сто пятьдесят было нормально (примерно двухдневная заработная плата подобных камрадов, если взять без экстренности с одной стороны и дежурного нахальства с другой). Но это вообще уже не волновало Лори никак – внезапно она почувствовала к этой суке что-то хорошее и до невыразимого тёплое…
– Снимай штаны!
Чудо озадаченно заморгало глазами:
– Что – опять? Я полицию…
– Полисмен! – заорала Ло, сама стягивая со стоящего перед ней подростка штаны, и нажала кнопку аварийного вызова. – Полисмен, вашу мать!!
Через отведённые внутренним устав-распорядком семнадцать секунд раздался вежливый стук в дверь кабинки, после чего она с треском распахнулась, теряя возможность запираться от мира до следующего ремонта.
– Мадам!
– Полисмен, эта тварь пыталась меня изнасиловать! – Лори одной рукой изо всех сил прижимала к своей раскоряченной на очке пизде маленькую голую сраку рвущегося из рук подростка, а другой протягивала полисмену три сотни: в итоге всё получалось очень и очень соответствующе её жалоб-заявлению…
