В этом очерке, так же как и в раннем цикле «Лесная глушь», чувствуется манера письма русской классики. Типичные образы проводника — русского бывалого крестьянина, умудренного опытом нелегкой северной жизни, и взволнованного путешественника также известны русской литературе. Хладнокровно, спокойно делая свое дело — погоняя оленей — «давно уже и несколько раз повторял, между тем, проводник: — “сполох играет!”». И его ответ на огорчения и сетования путешественника, обеспокоенного тем, что темное облако заслонило сияние от его глаз, звучит по-житейски мудро и утешительно: «Я покручинился ямщику, но тот ответил успокоительно — Теперь непременно взыграет, благо начал; вот олешкам стану дух давать — гляди сколько хочешь! Вот тебе — любуйся! — прибавил он потом, и еще что-то, и много чего-то… Я уже всего этого ничего не слышал: я был прикован глазами к чудному невиданному зрелищу».
В очерке «Терский берег Белого моря» Максимов описывает шторм на море: «…Море буквально кипело котлом; высокие волны бороздили его справа, ветер свистел невыносимо, может быть, в снастях нашего карбаса, может быть, неся этот свист продолжительным эхом из дальных скал Терского берега… Ветер ходил здесь свободно, без препятствий, без остановок. Здесь он был полный и неограниченный властелин и хозяин». Пейзаж здесь не лишен психологизма. Однако он не служит для раскрытия внутреннего мира отдельных героев, как это было в цикле «Лесная глушь», хотя и оттеняет образы поморов. Он связан с чувствами и переживаниями самого рассказчика-повествователя, оказавшегося во время бури на море. Природа является психологическим фактором, катализатором в раскрытии характера и ситуации — автор и герой. Восприятие пейзажа отражает и динамику чувств повествователя, связанных с ним. Пейзаж в этнографическом очерке придает особую эмоциональную выразительность строгому, подчас документальному повествованию. В центре внимания автора народный герой с его психологией и мировоззрением. Это собирательный образ, наделенный богатырскими силами, практическим изобретательным умом, раскрывающими в экстремальных условиях духовную и физическую сущность человека, ведущего неустанную борьбу не на жизнь, а на смерть с суровой природой. Пейзаж подчеркивает всю тяжесть смертельного, опасного промысла, каждодневную борьбу с морем и в то же время находчивость, смелость, мужество крестьян-поморов. Речь поморов образна, наполнена пословицами и поговорками, связанными с их трудом: «С моря жди горя, а от воды — беды», «Дальше моря — меньше горя», «Не ты смерть ждешь, а она сторожит».
Вообще фольклор в очерках передается в целостном процессе народной жизни. В текст включаются многочисленные народные приметы, поверья, песни, местные предания, свадебные обряды, обряд проводов поморов на летние промыслы и встреча их осенью на берегу. «Год на Севере» признан в современном литературоведении своеобразной антологией различных жанров народного поэтического творчества. «Год на Севере» — это целостное художественно-этнографическое исследование в жанре путевого очерка. Специфика изображения героя, пейзажа, отсутствие событийного сюжета являются характерными признаками его художественно-изобразительной системы. В отличие от цикла очерков «Лесная глушь», где рассказчик нивелируется в повествовании, здесь особо выделяется его роль. Он не только свидетель, слушатель, наблюдатель, но и действующее лицо, герой повествования. С его образом, так же как и с введением в текст народной поэзии, входит в очерк лирическое начало. В цикле очерков и рассказов Максимов создал типы крестьянских характеров, близких к известным в современной ему литературе. В их изображении писатель идет вслед за Гоголем, типизируя героя как выразителя лучших духовных качеств народа. Его герои соприкасаются и с типами крестьян Тургенева, однако в их разработку Максимов вносит новые черты. Писатель создает тип крестьянского характера в строгом соответствии с внутренним складом народной жизни. Автор привлекает внимание читателя к образу мужественного, талантливого крестьянина-помора. Максимов подмечает и особый тип крепостного мужика-отходника, смышленого, бойкого, предприимчивого крестьянина- мудреца и философа, устремляющегося на заработки в различные губернии и в то же время испытывающего тягу к земле, которая зовет пахаря-хлебороба, являясь основой его жизни, корнем его существования. Максимов также улавливает и особую черту русского крестьянства — стремление к странничеству как явление правдоискательства. Все эти характерные общие тенденции в изображении русского крестьянства присущи и И.С. Тургеневу, Н.С. Лескову, Г.И. Успенскому, народнической литературе. Сам дух правдоискательства, по мнению Максимова, прочно укрепился в психологии мужика.
Проза Максимова развивалась в русле очеркистики 1860-х годов, которая выходила за пределы частных вопросов народной жизни и отражала народное бытие крестьянства России. Салтыков-Щедрин отмечал, что «драгоценнейшее свойство г. Максимова заключается в его близком знакомстве с народом, его материальною, духовною обстановкою. В этом смысле рассказы его должны быть настольной книгой для всех исследователей русской народности, наравне с трудами Даля, Мельникова, Якушкина и других». Книги Максимова повлияли на развитие русской литературы. Они стали источниками произведений писателей того времени. Так, его книга «Сибирь и каторга», написанная по материалам изучения русской каторги, послужила одним из источников для Н.А. Некрасова в период работы над поэмой «Дедушка». Не исключено, что народные легенды о «вольных землях», отразившиеся в рассказе Некрасова о Тарбагатае, появились отчасти под влиянием книги Максимова, в которой приводились широко бытовавшие в среде сибирского крестьянства рассказы о вольных поселениях, затерянных в лесах, о счастливой артельной жизни их обитателей. Документальный материал книги Максимова использует Некрасов и в другой поэме — «Княгиня Трубецкая». Поэт отталкивается от документальной основы, описывая путь жен декабристов в Сибирь. Перекликаются творческие пути Максимова, его представления о русском народе в книге «Бродячая Русь Христа Ради» с поэмой Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Некрасов, как и Максимов, выразил понимание коренных основных черт русского характера — стремление к поискам счастливых мест обитания. Многие образы и мотивы «Истории одного города» М.Е. Салтыкова- Щедрина восходят к «Сибири и каторге» Максимова.
В поисках корней нравственных истоков Максимов обратился к духовной культуре народа, выразившей черты Руси, обладающие огромным этическим и эстетическим потенциалом, и нашел в ней преломление духовных стремлений нации, выражение национальной идеи и национального характера. Максимов оставил заметный след в истории отечественной культуры, внес заметный вклад в русское народознание. Под его влиянием возникла целая школа, способствующая сохранению русской национальной культуры, богатству русской народной речи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
