– Га-га-га!
– А помните…
Еще они возились с виртуальными подружками. Я частенько видел, как кто-нибудь зависал в любом углу с маленькой коробочкой и, глуповато улыбаясь, разговаривал с мультяшной девушкой на экране. Образы девушек и речевые модели создавали специально обученные психологи, поэтому пустые диалоги затягивали этих парней на многие часы:
– А я красивая?
– Ага…
– А тебе нравятся только красивые?
– Да всякие.
– Но красивые больше?
– Ага.
– А я красивая?..
Контактировать с экипажем не хотелось категорически. Я встречал их только в столовой. В первый день ко мне подсел парень, которого здесь все звали Крэк. Он имел грубую мужиковатую физиономию, маленькие, если не сказать, крохотные глаза и морщинки у рта от постоянной презрительно-недоверчивой усмешки.
Он несколько минут пытливо разглядывал мою забинтованную башку, потом с подозрением спросил:
– А ты случайно не еврей, бля?
– Если надо, могу побыть евреем, – осторожно ответил я.
Он помолчал, с сомнением глядя на меня, потом спросил, указав глазами на мою тарелку:
– Будешь жрать?
Он имел в виду ломтик редьки, который выдавался с каждой порцией пищи. Меня забавляла эта странная традиция на военных судах: на завтрак, обед и ужин обязательно какой-нибудь овощ. Не спелый помидор, конечно, а что легче сохранить: редька, морковка, репа.
– Кушай на здоровье, – кивнул я, и больше мы с ним особо и не разговаривали: о чем мне говорить с этим одноклеточным? Но почему-то в столовой он теперь выбирал место рядом со мной. Может, из-за дополнительной дозы редьки с морковкой, которые отныне я ему жертвовал?
Могу еще добавить, что в своем канцелярском костюмчике я тут постоянно мерз. И вдобавок выглядел как пугало.
Мне следовало подумать, как объясняться с полицией по возвращении на Землю, но эти депрессивные мысли я всякий раз откладывал на потом. И без того было тошно. Придет время – выкручусь, не все еще потеряно.
Незадолго до выхода из нуль-канала меня позвали на традиционный брифинг. Брифинги проводились всегда, даже если экипаж знал планету предстоящей высадки лучше, чем свою ладонь. Я не был членом экипажа, а скорее пассажиром, но игнорировать мероприятие не стал. Мне совсем не помешает знать, куда нас несет, а в справочнике толком ничего не прочитаешь.
Нас собрали в рубке, неохваченным остался только лейтенант-особист, который так и просидел в железном ящике весь полет. Я нашел уютный уголок в районе выхода вентиляционной шахты, где никто не задевал меня конечностями. Крэк увидел меня и, по обыкновению, попытался устроиться рядом, но удобного места не нашел.
– Приступаем, – объявил Дэба, вооружившись пультом трехмерного демонстратора. – Итак, наша цель – система Дора, желтая звезда величины один и шесть, плюс шесть планет. Система не освоена, пригодных для жизни планет не имеет. Нас интересует Бета Доры, а точнее, ее единственный спутник. Названия нет, поэтому в рабочем порядке принимается название Луна-один.
Луна-один – шарик диаметром семь тысяч километров. Вращается по выраженной эллиптической орбите, соотношение – один к четырем, апогей – двести шестьдесят тысяч километров, период обращения – около пятидесяти часов. Тяготение на поверхности – ноль сорок один «g».
Атмосферы нет, вулканической активности также нет, геологический состав коры ярко выраженных особенностей не имеет. Метеоритная опасность в пределах синего уровня. Реальную опасность представляют так называемые песчаные приливы – перемещения больших масс пыли, вызванные переменным гравитационным воздействием Беты. Впрочем, приливы происходят, как правило, в экваториальных зонах, а нам туда не надо.
…Живых снимков было мало, Дэба показывал нам в основном трехмерные модели. Разглядывая их и думая, какая беспросветная пустота и холод нас окружают, я с новой силой понимал, насколько ненавижу космос. Наверно, не было той власти, которая могла бы меня заставить, подобно нынешним невольным попутчикам, всю жизнь носиться среди безжизненных обледеневших булыжников-планет и столь же мертвых, хотя и горячих шаров, именуемых звездами.
Звезды хороши, когда разглядываешь их со своего балкона, прижимая к себе свеженькую подружку и прихлебывая коктейль. Вблизи они ничуть не привлекательны, скорей наоборот…
Не дай бог погибнуть где-нибудь здесь. Не дай бог самому стать обледенелым булыжником и целую вечность плыть в пустоте, глядя перед собой навеки застывшими глазами.
А ведь многие, очень многие так и погибли. «Ледяной гром», например…
По окончании брифинга капитан попросил нескольких бойцов задержаться. Им, надо думать, он собирался рассказать самое интересное, но меня к их секретам не тянуло.
В коридоре я задержал Крэка.
– Ты не расскажешь, как погиб «Ледяной гром»? – спросил я.
– А зачем тебе? – с подозрением спросил он.
– Как-никак по местам боевой славы путешествую. Хотелось бы знать предысторию.
– Какую тебе, бля, историю? – его глаза сощурились.
– Да не историю! Просто расскажи, интересно.
– Интересно, бля… – хмыкнул он. – Ну, могу рассказать… если так интересно.
Я думал, мы пообщаемся прямо в коридоре, но он сказал: «Приглашай, бля», имея в виду мою железную келью. Там, конечно, колени упирались в стену, однако я не стал возражать.
Крэк с усмешкой оглядел мое жалкое жилище. Надо сказать, что к тому времени я обзавелся кое-каким барахлишком. Народ из сочувствия тащил мне все, что было не очень жалко, – кто бритвенный приборчик, кто старые магнитные накладки для обуви, кто ветхий засаленный свитер.
Всю мелочь, чтоб не летала где попало, я держал в большом пластиковом пакете, привязанном к какой-то железке на потолке. Было здорово похоже на суму, с которой в глубокой древности бродили по дорогам нищие.
Крэк перевел взгляд на меня.
– Хреново выглядишь, – сказал он. – Болеешь?
– Я всегда болею, когда отлетаю от Земли больше чем на пятнадцать километров, – кисло отозвался я. – Ненавижу эти перелеты.
– Я думал, что, бля, при твоей профессии…
– При моей профессии, – оборвал его я, – нужно в теплой конторе сидеть и помощниц за ляжки щипать, а дела решать через связь. А если приходится лично куда-то лететь, значит, дела пошли неправильно.
– Ну, ты грамотный, тебе виднее… Так ты про «Ледяной гром» спросил. Рассказываю, что сам знаю. Шли они на Алданию, с ними шло еще четыре таких же транспорта. Как положено, бля, с охранением, со всеми делами… На выходе из «нуля» их раскидало. «Гром» встретили алданские «иголки», охранение было еще далеко. Пока долетели, транспорт успел поймать в корму с десяток ракет и лишиться на хер половины рулевых. Пока оставшиеся двигатели кое-как еще коптили, командир пытался посадить судно на Луну-один, чтобы не притянуло к Бете, но не судьба. Кораблик просто начал рассыпаться. Шел над поверхностью, снижался, а из пробоин валились люди. Некоторые успели заскочить в скафандры, некоторые даже отстрелились в капсулах. Скорее всего, кто-то даже выжил и ждал помощи. Но помощь не пришла. Эскадра ушла на хер выполнять задание, а спасатели туда не сунулись. А когда сунулись, больше месяца прошло, осталось только бортовой журнал поднять. Вот и все, бля. Обычная история, ничего интересного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
