– Благодарствую, госпожа. Вы желаете сейчас пройти в апартаменты?
– Воображаю, какие в этой дыре могут быть апартаменты. Наверное, курятник освободили.
Знаешь, что, сходи и посмотри, где нас разместят, а я пока побуду здесь, пройдусь немного перед
сном.
Прогуливаться, по большому счёту было негде. Внутренний двор небольшой крепости почти полностью занимали расположившиеся на отдых гвардейцы герцога Гедеона и телохранители барона Трогота. Служивые не медля соорудили несколько костров, и в котлы уже посыпалась крупа, готовая превратиться в сытную солдатскую кашу. Интендант архиепископа выставил обоим отрядам шнапс и громогласное «Верны присяге!», вырвавшееся из трёх десятков глоток, распугало, наверное, всех демонов в округе.
Милена и не предполагала, что ходьба может доставлять такое наслаждение затёкшим от долгого сидения ногам. Она обнаружила тропинку вдоль обращённой к лесу стены крепости, соединяющую погреб с полуразрушенным пакгаузом, по которой и прогуливалась, забавы ради считая шаги. Быстро наступившие сумерки застигли её возле погреба, откуда неслись кислые запахи не слишком хорошо приготовленных солений. Девушка в очередной раз наморщила носик и поспешила в противоположную сторону, уже с трудом различая тропинку. «Дойду до пакгауза, и нужно будет повернуть налево, там уже будут видны костры». Осторожно, нащупывая ногой дорогу, она двинулась вперёд, зная, что пройдя тридцать четыре шага, упрётся в груду камней из осыпавшейся стены.
Солдаты явно не скучали. После плотного ужина и согревающей винной порции, послышались звуки барабана и флейты, выводивших мелодию популярной, в среде военных, песни.
Под ногами захрустели осколки камней. «Двадцать девять, тридцать, тридцать один, тридцать два…».
Музыканты доиграли последний такт вступления и сильный мужской голос запел:
Солдат красотке молодой, – следом с десяток глоток грянули припев:Йо хилле, йо хо хо!Назначил встречу под сосной.
Она обошла камни и двинулась вдоль длинной стены.
Йо хилле, йо хо хо!Селянка бойкая была.
Какой-то посторонний, не связанный с песней звук раздался по ту сторону стены. Милена остановилась, но припев не дал ничего расслышать:
Йо хилле, йо хо хо!Но честь девичью берегла.
Осторожно коснувшись грубой кладки, она стала ощупывать камни, пока не наткнулась на небольшое оконце.
Йо хилле, йо хо хо!Хотел её поцеловать.
Приблизив к проёму ухо, девушка с удивлением услышала своё имя. Сначала она подумала, что на её поиски послали слуг, но голос звучал слишком тихо.
Йо хилле, йо хо хо!Красотка стала убегать.
– … смогла инициировать… – голос, похоже, принадлежал Берхарду.
Йо хилле, йо хо хо!Её сам дьявол захватил.
– … беспокоит ночной перезвон…
Голос второго собеседника остался неузнанным, но это мог быть только Отто. Представить, что кто-либо другой, вот так, по-свойски будет беседовать с архиепископом в пустом тёмном пакгаузе, было трудно.
Йо хилле, йо хо хо!И в ад с собою потащил.
– … звонарь был мертвецки пьян…
Йо хилле, йо хо хо!Солдат в погоню, в тот же миг.
– … возможно, это был сигнал…
Йо хилле, йо хо хо!И злого демона настиг.
– … шпионы из Западных земель…
Йо хилле, йо хо хо!Рога ему поотрубал.
– … если заинтересуются…
Йо хилле, йо хо хо!И хвост узлами завязал.
– … представляет немалую ценность…
Йо хилле, йо хо хо!Спасённая без сил была.
– … мало кому удавалось…
Йо хилле, йо хо хо!На травку тихо прилегла.
– … придётся срочно уехать…
Йо хилле, йо хо хо!Солдат спасибо ждать не стал.
– … при угрозе захвата…
Йо хилле, йо хо хо!И юбку девице задра-а-а-л!
Берхард сказал ещё несколько слов, из которых Милена смогла уловить только «не должна».
—Йо хилле, йо хо хо! – прозвучали финальные слова припева, полностью исключив любую возможность подслушивания. Когда шум поутих, она придвинулась ещё ближе к окошку, но из пакгауза больше не донеслось ни звука.
2
– Эй, есть тут кто-нибудь? – послышалось со стороны тропы в тот момент, когда Вистан решил, что про него уже забыли и последнюю ночь в долине ему придётся провести в одиночестве.
– Я здесь, – негромко откликнулся он.
– А я уже было подумала, что перелезла через эти чёртовы горы и сейчас начнётся спуск к святошам.
Женщина миновала последний изгиб тропы, помогая себе руками, перебралась через край скальной полки и, от усталости, села там же, прямо на траву.
– Уф, ну и высоко же ты забрался, – сказала она, пытаясь отдышаться, – даже не представляла…
– У меня ещё выше есть два пастбища, – похвастался Вистан, не вдаваясь в подробности относительно их более чем скромных размеров. Но на гостью эти слова произвели должный эффект – она присвистнула и покачала головой:
– Тропа вроде бы здесь заканчивается, дальше только…
– … по верёвке.
– И овцы по верёвке сами лазают? – Засмеялась женщина.
– Нет, – Вистан не любил, когда над ним подшучивали и, во избежание дальнейших расспросов, решил объяснить: – Я их никогда не таскаю на тросе – они боятся, поэтому, одной рукой прижимаю к себе, а другой хватаюсь за верёвку.
– О, да ты сильный парень. А со мной вместе сможешь забраться на верхнее пастбище? – Лукаво улыбнулась она.
Вистан окинул взглядом её фигуру. Не слишком высокая, плечи узкие, как и талия, а бёдра и грудь наоборот. Лодыжки тонкие, ступни маленькие. «Сразу видно – работать в поле никогда не приходилось, да и что ей, родильнице, там делать. Вес у неё, пожалуй, невелик», – подумал он, но вслух честно признался:
– Не знаю.
Вопреки ожиданию, она не стала смеяться, поднялась с травы и, сделав несколько шагов, присела на камень возле костра, горевшего у входа в грот. Пещерка была ещё одной гордостью Вистана. Пол он выровнял, сдолбив выступы, а впадины заполнил подходящими по размеру и форме камнями. Получилось не хуже, чем в доме. Аккуратно сшитые шкуры полностью покрывали пол, служив, заодно, и постелью. Но женщина всем этим не заинтересовалась. Она серьёзно и оценивающее смотрела на Вистана, а он, в свою очередь смог поближе рассмотреть гостью. Прежде всего, поразила очень бледная кожа на скуластом лице, особенно если сравнить с постоянно работающими на открытом воздухе матерью и тёткой. Рыжие вьющиеся волосы свободно ниспадали на плечи. Маленький вздёрнутый носик и небольшой красиво очерченный рот. Она смотрела прямо на него, но отблеск костра мешал разглядеть цвет её широко расставленных глаз.
– Меня зовут Молли. А ты, Вистан, похоже, из домашних, я права?
Он кивнул, не совсем понимая причину вопроса.
– Отец жив?
– Нет, умер три года назад. А почему ты спрашиваешь?
– Домашних сразу заметно. Только те, кто воспитывался в семье, относятся к женщине… – она вздохнула и добавила – … как к человеку.
– Не понял.
– Я и не сомневалась, – снова развеселилась она. – Знаешь, мне бы умыться с дороги. Я пока сюда лезла, слышала шум воды.
– Вон там, за выступом небольшой водопад. Я обрушил пару камней, и получилось что-то вроде ванны. Пойдём, покажу.
– Ванна! – Передразнила его Молли. – Так и сказал бы, что устроил поилку для овец.
– Овцы пьют в другом месте! – Рассердился Вистан. – А ванна для меня. Ну и ты, конечно, можешь…
– Ладно, не обижайся. Залезай под одеяло, а я скоро вернусь.
– И вправду ванна! – Послышался издалека её восторженный голос. – Спасибо!
Молли задержалась недолго, вернулась, дрожа и постукивая зубами от холода. Стянув через голову одетый прямо на голое тело балахон, быстро юркнула под одеяло и прижалась к Вистану всем телом.
Костёр догорал. Молли лежала рядом с Вистаном, положив голову на его плечо, и думала о чём-то своём. Он чувствовал себя неуютно от этого молчания, но тему для разговора найти пока не мог.
С нижележащих пастбищ раздался негромкий женский визг, тотчас же заглушённый чьим-то рыкоподобным хохотом. Сегодня ещё несколько достигших совершеннолетия парней проводили свою последнюю ночь в долине.
– Молли, ты не спишь? Можно тебя спросить кое о чём?
