– Кто это? – спросил он Вендора, кивнув на второго гостя.
– Это – Харар, мой ученик.
Харар поклонился.
– Ученик? Ты взял ученика, чтобы он убил тебя?
– Если в небесных скрижалях так написано – этого не избежать. И потом... – Вендор пожал плечами, – маг-учитель может уйти сам, не вступая в поединок с претендентом.
– М-да... – Карцепос вздохнул и опустился на тахту. Потом провел ладонью по мягкой обивке из овечьих шкур. – Я думал, ты привел Гильгума или Энверсая.
– А я надеялся от тебя узнать хоть что-то. Но теперь вижу, что ошибался.
Вендор сел рядом с Карцепосом.
– Выпьем чаю? – предложил тот, потянувшись к прикрытому войлочной шапкой чайнику.
– Харар, возможно, выпьет, а я этого не практикую.
– Иди сюда, Харар, мне пока еще требуется общество смертных.
– Я стану магом! – возразил ученик, присаживаясь прямо на ковер рядом со столом.
– Может быть. Но меня это не интересует, просто я привык пить горячую воду.
– Что еще ты практиковал? – спросил Вендор. Теперь он был седобородым старцем, отрешенно глядящим сквозь стену.
– Юлия... То есть Джул, хотела, чтобы я чаще занимался с ней всем тем, что помогает рожать детей.
– Какая мерзость. Разве можно магу опускаться так низко? Вы родили хотя бы одного ребенка?
Карцепос не стал отвечать сразу, сначала он разлил чай по фаянсовым кружкам.
– Нет, мы никого не родили, даже напротив – убили множество молодых людей, чтобы Джул снова могла привлекать меня.
– Какая глупая трата сил, – покачал головой Вендор.
– Что ты знаешь о воде и земле? – спросил Карцепос, пробуя напиток – теперь он не казался ему таким ароматным, как прежде. Маг возвращался к своей сути, теряя человеческие качества и привязанности.
– Совсем немного. Гильгум хотел убить меня...
– Убить? – Карцепос распрямился. – Зачем ему это?
– Теперь он служит Хивве. Помнишь, что это такое?
– Еще не вспомнил, хотя именно к ней мы с Юлией и направлялись. Это какая-то черная пропасть.
– Вот именно. Гильгум отчаялся встретить кого-то из нас и пошел в услужение к Хивве, как многие маги-одиночки.
– Но зачем ему убивать тебя?
– Наверное, Хивва боится, что Круг Четырех соберется вновь и тогда ей придется оставить этот мир. Гильгум – лучшее оружие для ее целей. Он искал тебя и Энверсая.
– Если бы нашел – убил бы, – произнес Карцепос.
– Разумеется, но я тоже искал тебя, потому что однажды сумел увидеть эту встречу с тобой, правда, меня сбил с толку связанный с тобой человек.
– Связанный со мной человек?
Карцепос поставил кружку на стол.
– Да, связанный с тобой человек, – подтвердил Вендор, грея руки на появившемся в его руках посохе с синеватым кристаллом.
Со стороны возвышения послышался треск, Карцепос оглянулся. Останки Юлии и ее искромсанная одежда приходили в движение. Подрагивая, словно на мельничном решете, они вращались, как водяная воронка, сжимаясь все сильнее и превращаясь в иссиня-черный шар. Еще мгновение – и шар рассыпался в тонкий пепел, который взметнулся к потолку и просочился наружу через щель в стене.
– Хивва взяла ее к себе, – сказал Вендор.
– Туда ей и дорога, – бесстрастно отозвался Карцепос. – О каком человеке ты говорил?
– Это юноша, скорее мальчик. Он состоял на казенном довольствии без прав и пожеланий.
– Ты говоришь о рабе?
– Да. Сначала я подумал, что ты нашел для себя новую оболочку, но потом догадался, что этот юноша лишь носит в своей жизни твой след.
Вендор пристально посмотрел на Карцепоса, ожидая объяснений.
– Да, он был моим рабом. Я купил его для жертвоприношения, но он оказался не тем, кто был нужен нам с Юлией. Я искал потомственного торгаша, однако он оказался приемным сыном купца, к тому же довольно беспокойным – он пытался бежать.
– И ты продал его казне?
– Да. К тому времени я уже присмотрел другую жертву.
– Значит, этот раб ни при чем? – не удержался от вопроса Харар.
Карцепос уже собрался подтвердить это, однако заметил движение посоха Вендора.
– Самый простой ответ еще не значит самый верный, – произнес тот.
– Ты хочешь сказать, что мой бывший раб...
– Бывший раб имперского чиновника по имени Карцеп, – поправил его Вендор.
– Да, конечно. Так что же необыкновенного в этом рабе?
– Я еще не знаю. Он слишком закрыт, возможно, это последствие его прошлой нелегкой судьбы или тяжкого заклятия. Мы с Хараром подбирались к нему совсем близко, но тогда не было полной ясности.
– У тебя хороший посох, – неожиданно заметил Карцепос. – Это ламидиан?
– Да, ламидиановое дерево, – сдержанно ответил Вендор. Среди магов было не принято оказывать внимание чужим предметам силы, но Карцепос долго оставался без практики, и ему были простительны некоторые промахи. – Уверен, твой был ничуть не хуже.
– Наверное, – кивнул Карцепос. – Мне кажется, мои руки вспоминают его, однако куда он делся, я не помню.
– Уверен, что ты вспомнишь, когда накопишь больше силы.
– Хорошо бы... – качнул головой Карцепос и вздохнул: – Какая звезда была на нем?
– Горный хрусталь. Иногда он становился серым, как пасмурное небо, иногда источал зимний холод. Случалось, принимал опаловый оттенок.
– Это был цвет силы.
Карцепос поднялся, достал из кошелька пару серебряных монет и положил на стол.
– Мы ведь уйдем прямо сейчас, я правильно понял?
– Правильно, – кивнул Вендор.
– Гильгум уже спешит сюда, – заметил Харар и, опершись на собственный посох, поднялся с пола.
– Ты можешь видеть это? – удивился Карцепос возможностям ученика.
– Он всего лишь предположил, – пояснил Вендор. – Но это предположение близко к истине. Мы уходим.
10
Молоканы вернулись с рассветом, Питер услышал плеск весел и, привстав, сумел разглядеть через сруб большую галеру.
Вскоре о борт грохнул трап, и первой по нему пробежала исчезнувшая накануне команда – несколько моряков и четверо молоканов. Питер легко сосчитал их по тому, сколько раз скрипнул прогибавшийся под ними трап.
Пробудившиеся гребцы стали быстро занимать места, чтобы предстать перед хозяевами в лучшем виде, однако никто из них на нижнюю палубу не спустился – пришел матрос с мешком орехов, оставил его на настиле и ушел.
Гребцы разделили орехи и начали их старательно пережевывать – брюхо следовало беречь, поскольку даже безобидный понос мог стать поводом к немедленному увольнению за борт.
Вскоре моряк вернулся, и гребцы, без команды, установили весла в срубы.
– Ум! Ка-та! Ум! Ка-та! – начал отсчитывать ритм моряк.
В пролом сверху заглянул молокан, встряхнул грязными лохмами и исчез. Галера плавно набирала ход, но сорокавесельной рядом видно не было – порядок движения поменялся, и она шла позади, на приличном расстоянии. Экспедиция молоканов вступала в район обитания морских змеев, и орки осторожничали, чтобы в случае чего не потерять весь отряд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
