Наконец все оказались на своих местах, и автобус тронулся.
Вожатые запели песню, и все стали им подпевать. Только Ринка не подпевала, а просто смотрела в окно.
«Полезная книжка — справочник. Нужная такая, — отрешенно думала она. — Когда я вырасту, у меня обязательно будет собака. Настоящая, большая собака. Овчарка. Я пойду в библиотеку и возьму себе справочник, где написано все-все-все про собак. Чтобы знать, как за ними ухаживать, чем кормить и какие уколы делать. А еще я буду любить свою собаку сильно-сильно. Я никогда не променяю ее ни на каких кроликов. Я назову ее Тимофей…»
Часть вторая
Как мама, папа, Костик и Гришка жили без собаки
Истории скорее веселые, чем грустные
Операции «Лягушонок»
Когда мама была маленькой, у нее не было собаки. Из-за взглядов бабушки Ани на жизнь. Но мама все время об этом мечтала. И чем старше становилась, тем сильнее крепла эта мечта. В седьмом классе мама вдруг заметила, что Толик Мозгляков вертится теперь не вокруг нее, а вокруг Тамары. И свои глупости рассказывает ей. Про то, как надо кого-нибудь сварить и съесть. И Тамара, добрая Тамара, в ответ только смеется. Разве добрые смеются таким хитреньким, игривым смехом? А Таня отрезала свои длинные волосы и носила теперь короткую французскую стрижку. Но Борька Шалимов, глядя на Таню, по-прежнему краснел. Несмотря на отсутствие косы. И не просто краснел. Теперь он все время садился за одну парту с Таней, а после уроков тащил из школы два портфеля — свой и ее. До самого Таниного дома. Хотя жил в одном подъезде с мамой.
От всего этого мама чувствовала себя не очень хорошо. И случайно (совершенно случайно!) взглянув в зеркало, обнаруживала там всеми покинутое, никому не нужное существо. Ну, ничего-ничего, мстительно думала мама. Вот она вырастет и посвятит себя какому-нибудь великому делу. Она будет работать от зари до зари, и у нее просто не останется времени на что-нибудь другое. На каких-то там друзей, которые так противно хихикают и таскают чужие портфели. А мамино дело будет настолько великим, что ей даже не нужен будет сильный, храбрый и благородный юноша, который мог бы ее от чего-нибудь спасти, а потом предложить руку и сердце.
Она будет совершенно одинокой. Одинокой и удивительно прекрасной. Делить с ней ее совершенное одиночество будет только собака. Большая черная овчарка. Самец. Мама снова смотрела на себя в зеркало и представляла, как рядом с ней — вот тут, справа, — стоит собака. Собака будет встречать маму после работы, гулять с ней по темному парку и носить в зубах мамину сумку. Вот идут они вместе по улице, а прохожие оборачиваются и шепчут друг другу: «Какая прекрасная одинокая девушка с собакой…»
Но у мамы никак не получалось стать совершенно одинокой и, видимо, из-за этого, удивительно прекрасной. Ей все время что-нибудь мешало. Взять хотя бы великое дело. Маме постоянно подворачивались дела, которые могли считаться великими. Но их невозможно было делать без чьей-нибудь помощи. Совсем наоборот. Когда мама еще немного подросла, она перешла учиться в другую школу. И там у нее появились новые друзья. Они вместе ходили в походы, ставили спектакли и мечтали открыть новую школу — такую замечательную, где детям будет интересно учиться. Для этого маме пришлось поступить в педагогический институт. Она по-прежнему хотела собаку, разные дела теперь только мешали осуществить это желание.
А потом появился папа и нанес маминой мечте самый сокрушительный удар: она окончательно лишилась возможности стать одинокой. По крайней мере, в обозримом будущем.
* * *
Папа, как только увидел маму, твердо решил на ней не жениться. Все окружающие страшно удивились: вокруг было много разных девушек, на которых он преспокойно не женился и до этого. Но так твердо не жениться папа решил только на маме. Дело было вот в чем.
Хотя у мамы, в силу сложившихся обстоятельств, не получилось стать удивительно прекрасной, она была вполне симпатичная и жизнерадостная. Папа тоже был молодой и очень много читал. Он читал разные книги, но больше всего — по истории. И вот, когда папа в первый раз встретил маму, он для начала спросил: «Как вы чувствуете себя в Истории?»
А мама ответила, что ей совершенно не нравится чувствовать себя в Истории. Вся История, сказала мама папе, состоит из войн, во время которых люди убивают друг друга. Но людям этого мало, и они убивают невинных животных. Они придумали химическое оружие и атомную бомбу, и к тому же уничтожили морскую корову. Этого мама никогда не сможет им простить.
Она, мама, хотела бы быть как Джейн Гудолл. Джейн Гудолл была знаменитой исследовательницей обезьян, поехала в Африку и наблюдала там за шимпанзе — как они живут в природе. Она даже делала обезьянам прививки — чтобы те не умирали от болезней. Это было ее великое дело.
Еще мама хотела быть как Альберт Швейцер. Швейцер был врачом и тоже решил поехать в Африку. Правда, он лечил людей, а не животных. Но кроме него лечить людей в Африке в то время было совершенно некому. И он делал великое дело.
А еще маме нравятся йоги и буддисты. Им вообще не нужна никакая История. Йоги и буддисты просто закрывают глаза, сидят в позе лотоса и думают о чем-нибудь великом. Мама тоже пробовала так сидеть. Нужно скрестить ноги, а потом положить левую ступню на правое колено, а правую ступню на левое колено. Пятками вверх. Очень трудная поза, и у мамы пока в позе лотоса не получается думать ни о чем великом. Только о том, когда же это, наконец, кончится. Поэтому мама пока решила отдельно сидеть и отдельно думать.
Йоги и буддисты не едят мяса. Они считают, что вместе с мясом человек поглощает страдания зарезанных кур и коров. Зачем человеку съедать чужие страдания, если у него своих достаточно? Буддисты вообще против страданий. Они даже, когда ходят, подметают перед собой дорожку мягким веничком — чтобы случайно не наступить на какого-нибудь жучка или божью коровку. Мама пока не решается ходить по улицам столицы с веником, но мясо не ест. Уже два года. Потому что мама любит природу, и любить природу маме нравится даже больше, чем читать.
Папе стало очень обидно, что мама рассказывает ему про любовь к природе, когда перед ней стоит он, папа. И еще папе стало обидно за Историю. Он простился с мамой и твердо решил на ней не жениться.
О своем твердом решении папа думал целый вечер и целую ночь, а потом еще два дня и две ночи.
Через три дня он вообще уже не мог думать ни о чем другом и позвонил маме. «Тут мне пришла в голову одна важная мысль, — сказал папа, хотя никакой специальной мысли, кроме той, чтобы позвонить маме, в голове у него в этот момент не было. — Мне хотелось бы ее обсудить. Ты не возражаешь?» Мама не возражала, потому что стояла хорошая погода и можно было погулять в парке. А еще мама обрадовалась, что папа обратился к ней на «ты». Так даже в Истории чувствовать себя несколько легче, а тем более обсуждать мысли.
И вот мама с папой пошли гулять в парк. Сентябрь был на исходе. Под ногами похрустывали сухие листики. И все вокруг было прозрачным от поредевшей листвы и нежно-радостным от осеннего солнышка.
— Кхе-кхе, — сказал папа. Хотя новые мысли ему в голову в тот день не приходили, у него про запас было полно старых, о которых мама все равно еще пока ничего не знала.
— Я хотел бы прояснить эту ситуацию, с Историей, — сказал папа. — Согласись, мы все рождаемся не просто куда-то в пространство, а именно в Историю. Вот ребенок появляется на свет. Ну, кто он такой? Зверушка, не более того.
— Ты это серьезно? — мама возмутилась. — Про ребенка? Да если не видеть в нем человека с первого вздоха, разве можно будет воспитать из него что-нибудь приличное? Разве он сможет почувствовать себя полноценной исторической личностью?
— Значит, ты против Истории не возражаешь? — обрадовался папа. — Ты согласна, что все мы должны найти в ней свое место, оставить свой след, обрести смысл жизни? А понять себя — разве это не важно? Но сделать это можно, только если найдешь себе настоящего друга. В диалоге с этим другом. Друг, другой — вот что делает нас настоящими людьми. И встреча с ним — это задача целой жизни, которую нельзя решить раз и навсегда…
Судя по всему, догадалась мама, утром в голову папе пришла не одна мысль, а гораздо больше. И вообще он очень умный. Надо обязательно как-то дать ему знать, что она это поняла. Надо постараться тоже сказать что-нибудь умное, потому что диалог — это разговор двух или нескольких лиц. Но ничего умного мама так и не сказала. Вместо этого она воскликнула:
— Ой! Лягушонок!
— Что — лягушонок? — не понял папа.
— Лягушонок. Вон там. Провалился в яму.
Мама свернула с дорожки и побежала к яме.
— Смотри, смотри, их здесь много!
