После этого мы стали видеться после работы, в те часы, когда наступали сумерки. Мы разговаривали обо всем, что интересовало нас обоих, и однажды я, забыв о вашем предупреждении, рассказала ему о светильнике Осириса. Сэм очень заинтересовался, расспрашивал меня, а потом пропал.
Через два дня он появился, как ни в чем не бывало, позвал меня на прогулку и сказал, что очень солидные люди хотели бы выкупить у профессора этот светильник. И не могла бы я дать ваши данные и помочь убедить вас продать раритет.
Я отказалась, так как знала, как вам дорога ваша находка и что вы не продадите ее ни за какие миллионы. И тогда он посоветовал мне покинуть Египет, так как здесь мне не дадут спокойно работать. Я не поверила, а через три дня на меня напали какие-то мальчишки, отняли сумку и разорвали кофту. Хорошо, что в сумке не было ничего стоящего — документы я хранила в сейфе гостиницы.
Может быть, это совпадение и никто специально не посылал хулиганов проверить, что у меня в сумочке. Но я испугалась. И как мне не хотелось уезжать из Египта, я все же сказала руководителю раскопок, доктору Чесмеру, что семейные обстоятельства вынуждают меня оставить работу, и спустя несколько дней вернулась в Израиль.
Но от преследования я не избавилась. Однажды в моей новой квартире раздался звонок и женский голос на английском сказал мне, что им известно о покупке виллы и в моих интересах сказать им, кто будет заниматься перевозкой. Я ответила, что заказала машину от фирмы „Перевозки Когана“, женщина поблагодарила и отключилась. А к вашему дому, профессор, подъехала совсем другая машина.
И я промолчала. И в той машине…»
Письмо на этом обрывалось.
Сидя перед компьютером Розенталя, я соображала, что же было в той машине. Кого могла увидеть несчастная Ципи? И почему оборвала письмо? Кто ей помешал? Кто отправил письмо? Наверное, убийца позвонил в дверь, и она машинально нажала на кнопку «Отослать».
Итак, давай порассуждаем. Что могла увидеть Ципи? Другую вывеску на машине? Так она об этом пишет. Тогда людей. Приехало пятеро парней. Вполне вероятно, что один из них оказался ее знакомым Сэмом. Самое время позвонить Борнштейну и попросить его проверить, был ли кто из этой пятерки в Египте в то время, когда там находилась Ципи Миллер.
Что я и сделала. Набрала номер сотового Михаэля:
— Михаэль, добрый день! Это Валерия.
— Добрый день! Слушаю вас.
— Я звоню вам из дома Розенталей. Профессору только что подключили интернет, и он попросил меня разобрать его почту.
— Почему? — удивился Михаэль. — Вы с ним настолько дружны?
— Просто Розентали торопились к Миллерам, а я сказала Алону, что Ципи собралась перед моим уходом писать ему письмо. И он посадил меня за компьютер. Вот я и подумала, что вам будет интересно узнать, что я нашла.
— Мне интересно, Валерия, — серьезно ответил Борнштейн.
— Тогда слушайте. Письмо пришло, и я вам его сейчас прочитаю.
Михаэль выслушал меня не перебивая. Потом попросил:
— Будьте любезны, перешлите мне это письмо на мою электронную почту. Я продиктую вам адрес. Нужно сверить время отправки со временем смерти Ципи Миллер.
— Мне вот еще что подумалось, Михаэль: надо узнать, был ли кто-либо из грузчиков этой фирмы в Египте в то же время, что и Ципи.
— Толково, — одобрил он. — Я проверю.
В кабинет заглянула Мириам:
— Есть новости?
— Да, — кивнула я. — Я позвонила следователю. Он найдет убийцу Ципи, даже не сомневайтесь.
— Да хранит тебя Господь, моя дорогая, — прошептала она, вытирая слезы фартуком.
Снова зазвонил телефон:
— Лера, это я, Ирина. Ты где?
— Я в городе по делам.
— У нас сейчас похороны. Ты придешь?
— Боюсь, что не успею.
— Тогда приходи на поминки.
— Ирина, я бы с радостью… — тут я прикусила язык, поняв, что сморозила глупость. — Я не могу, честное слово. Тут такие дела закрутились.
— Очень тебя прошу, Валерия…
В ее голосе было столько мольбы, что я против воли согласилась.
— Хорошо, я приду. Но ненадолго.
Мне пришло в голову, что неплохо бы съездить в «Перевозки Когана», благо до поминок есть время. И еще домой, Дашку накормить. Ведь если ей не подать, она до вечера не будет ничего есть — забудет. Взрослая девица, а со своим компьютером обо всем на свете забывает!
В «Перевозках Когана» было настоящее столпотворение. Словно всех граждан нашего старого города обуяла охота к перемене мест, и обязательно с собственной мебелью. С трудом дождавшись своей очереди, я спросила:
— Скажите, ваша фирма выполняла заказ профессора Розенталя из Барнеа? Мне сказали, что профессор звонил именно вам.
Пожилая женщина с завитыми кудряшками, сидящая за столом, уставилась на меня с подозрением:
— А в чем дело?
— Послушайте, не отвечайте вопросом на вопрос. Просто мне так понравилась работа, что я тоже хочу нанять ваших грузчиков. Но я не уверена, что именно фирма «Перевозки Когана» выполнила этот заказ. Вы можете посмотреть по своим записям?
— Так заказывайте и дело с концом! Раз вы пришли по рекомендации, я сделаю вам скидку.
— Ну, нет! — возразила я. — Я хочу, чтобы мои вещи укладывала в машину именно та бригада, что была у Розенталей. Уж сильно мне хвалили ваших парней.
— Хорошо, хорошо, посмотрим, — проворчала она, хотя было заметно, что мой неуклюжий комплимент пролил ей бальзам на душу. — Как вы сказали, Розенталь? Когда это было?
— Три дня назад.
— У нас несколько бригад, поэтому надо посмотреть, кому был передан заказ. Одну минутку… Вот. Нашла. К Розенталю ездила бригада Реувена Хацора.
— Дайте мне его телефон, — я изображала надменную капризную дамочку, привыкшую получать все, что хочется.
— Так оформлять заказ или нет?
— Сначала я поговорю с ним.
— Зачем?
— Это мое дело. Ваши рабочие подневольные? Вы их прячете?
— Хорошо, я дам вам телефон. Но знайте, наши работники не принимают заказы в обход конторы, даже и не надейтесь.
— Не волнуйтесь, я обязательно к вам вернусь. У меня и в мыслях не было договариваться с Реувеном за вашей спиной. Я все оформлю официально, мне документы нужны для налогового управления.
Получив бумажку с номером телефона я поблагодарила даму в кудряшках и вышла из конторы. Вдохнув на улице свежего воздуха, я позвонила Реувену и из разговора с ним выяснилось, что к нему подошел человек, предложил денег в два раза больше за заказ и уплатил на месте. Как выглядел человек и как он был одет Реувен не ответил — ему, видимо, неудобно было сознаваться в том, что он сделал и поэтому он хотел побыстрее прекратить разговор. Ну что ж, это уже след. Я была довольна и поехала домой, чтобы передохнуть перед тем, как отправиться на поминки.
Дашка ждала меня и была в сильном возбуждении.
— Мамуль, я решила, какой я хочу подарок на день рождения!
— Только не лабрадора. Этого я не вынесу! — моя дочь в прошлом году захотела щенка и ныла несколько месяцев, пока породистая сука наших друзей не заболела. Дочь с ужасом слушала их рассказы, как хозяева вытирали по всей квартире собачье дерьмо и возили Блюху на промывку желудка, и решила с собакой повременить.
Теперь новая идея:
— Я полечу на самолете.
— Куда?
— Не куда, а как. Сама!
— Как сама? За границу? Ничего не понимаю, ты можешь толком объяснить.
— Мы с Даниэлем решили взять урок полета на самолете. Недорого, всего по 75 долларов.
— Дочь моя, ты меня с ума сведешь когда-нибудь! Никаких полетов, это опасно! А ты у меня единственная.
— О чем ты говоришь? Это же урок с инструктором. Как на машине. Сначала научат, потом полечу.
— А что родители Дани говорят?
— То же самое! Вас, предков, пока уговоришь, поседеешь. Не волнуйся, мамуля, Даниэль меня сфотографирует. Я карточки принесу.
Я без сил упала в кресло и задрала ноги на подлокотник.
— Сделай мне чаю, пожалуйста. Я попью и поеду на поминки.
— Какие поминки, мам? Я не собираюсь падать с самолета. И евреи же не делают поминок.
— Типун тебе на язык, дочка!.. — махнула я рукой. — Это неважно. Сказали поминки, я и еду…
— И отвертеться не можешь?
— Нет, я обещала прийти.
— Тогда езжай, а я к Даньке пойду заниматься. У нас завтра контрольная по графике.
Дочь собрала сумку и умчалась, а я полчаса полежала в блаженной тишине.
* * *
Судя по пустым бутылкам из-под водки «Кеглевич», поминки были в самом разгаре. Я бочком протиснулась на свободное место, кляня себя на чем свет стоит за свое любопытство, неумение отказать и прочие комплексы, и оказалась между двумя бравыми парнями, Робиком и Гришей.
— О! Девушка! — воззрился на меня Григорий. — Пей за упокой души Вадьки. Какой был мужик! Герой! Двух жен содержал и ни одной спуску не давал…
