Из междометийного еканья г-на хакера удалось понять и следующее: добралась Перышко до архисекретных данных суперсекретной лаборатории К-7Б, до результатов, до списка сотрудников, до личных дел. Большего, ей, с таким то опытом, и не требовалось.
По следующему утру г-на хакер встретил крепчайший отходняк, давешняя геймерша, ни под одеялом, ни у компа не наблюдалась. Слиняла на хрен и хрен с ней.
Генералу Зиберовичу так не казалось.
– Эх, молодой человек. – Отечески взгрустнул Мойша Рувимович. – У вас виртуальное реальнее материального. Да эта «геймерша» в таких «квейках» покрутилась… Не приведи господь!
Повздыхал генерал, да как гаркнет: уберите его на хер!!!
Заплечные мужчины споро подхватили г-на хакера под мышки, тот только ножками подергивал. Уставились на начальство. Команда могла иметь неоднозначные трактовки. Первый, который прут гнул, вопрошающе провел ребром ладони по горлу. Второй пальцем пистолет изобразил.
Зиберович поморщился.
– Отставить. Доставить откуда взяли. Пинка под зад, а документы с ключами вернуть. Пусть сидит тихо, не рыпается и мою доброту вспоминает.
Доброта с генералом и рядом не валялась. Просто г-н хакер, сам того не ведая, часто-густо выполнял локальненькие заказы, которые шефу Департамента ломило проводить в рамках стандартных процедур.
Например секретные файлы ДНЦ. Данные экспериментов, которые хитроделанный научный руководитель и диссидентствующий завлаб, каждый по своим причинным соображениям, но тщились скрыть от шефа демократической секьюрити.
Хрен им в нос! От Зиберовича скрывались только сиськи благоверной, и то, по его, Зиберовича, личному нехотению сии прелести раскрывать.
Так что джинсовый господин хакер фактически являлся внештатным сотрудником Департамента. А своими сотрудниками ген. М.Р. Зиберович не разбрасывался и без крайней нужды под пулю не подставлял.
Оставшись в одиночестве всесильный шеф взгрустнул.
Воистину – новое поколение выбирает «Пепси», резиновую бабу и бананы в ушах. По издохшему электронному тамагочи рыдает, а ближнего и в хрен не ставит.
Прославилась ведь девица отнюдь не на поприще изящной словесности и кликуху «Алмазное Перышко» получила вовсе не за писательский талант.
Больно уж филигранно владела искусством поножовщины. Ни дать ни взять – виртуоз Москвы.
Как следовало из удручающе пухлого досье, моральные качества за фигуранткой не числились. Числилось многое другое. На военную службу зафрахтовалась в качестве мисс Даймонд Пэн, что в последствии оказалось чистой воды липой.
На самом деле звали ее сложно. Получилась такая петрушка.
Российско подданная мамаша умудрилась родить на американском корабле в береговых водах Бразилии. От того возник юридический казус. Три державы дружно от дитя открещивались, ссылаясь на нормы международного права, права и свободы граждан, равно на Божьи заповеди и прочую, прочую, прочую муть. Год вяло переругивались адвокаты, заседали комитеты, собирались комиссии. Наконец нашелся неожиданный компромисс и в торжественной обстановке малышке вручили одно свидетельство о рождении и два паспорта. Соответственно на имена Маши Ивановой, Мери Браун и Марии Родригес.
В деле имелась и надлежащая газетная вырезка с фотографией довольно лыбящихся державных мужей, на переднем плане и родителей, напрочь одуревшим от всей этой катавасии, на плане заднем. Имелась и домашнее фото виновницы переполоха, как полагается попой кверху.
– Ишь, ты. – Прокомментировал увиденное Зиберович. – А задница у нее всегда была о-го-го.
Вспомнил дражайшую супругу – загрустил еще пуще прежнего. Продолжил листать.
Следующие страницы ничего интересного не представляли. Дипломы, аттестаты, грамоты, значки ГТО, спортивные, парашютные…
Дальше интереснее. Похерила и спортивную и театральную (эге, интересно, интересно, ишь, актрисочка выискалась) карьеру, завербовалась в армию. Блестяще окончила курсы молодого бойца. Характеристики положительные. Направлена для прохождения дальнейшей службы в рейнджеры. Отличница боевой и политической подготовки. Постоянно совершенствовала мастерство. Особое внимание уделяла физподготовке, в частности рукопашному бою. Инструктор – сержант Стилл Иг. Мондуэл.
Еще интереснее!
С означенным сержантом принимала участие в боевых действиях (Нижнекакадусский конфликт). Во время очередного рейда получила ранение, вынесена с поля боя (ага!) все тем же сержант-инструктором Мондуэлом.
Награждена двумя медалями, повышена в звании, по окончанию конфликта подала рапорт об отставке. Прошение удовлетворено.
– Вот разгильдяи! Такими кадрами разбрасываться! Кто там у нас батальоном командовал? К ногтю!
Послушная вызову, в щелку дверей прошмыгнула Марья Ивановна. Засушенная в синем чулке, карга, вольнонаемно служившая личным секретарем шефа Секретного департамента, никакой Марьей Ивановной не была, но охотно откликалась. А называл ее так Зиберович по двум причинам. Во-первых ему было все недосуг поинтересоваться истинным именем, во-вторых так звали школьную учительницу, третировавшую маленького проказливого Мойшу и обожавшую пухленького прилежного Беничку.
Генерал чиркнул на листке, протянул секретарю.
– Этого му…, в смысле майора отчислить из рядов без выслуги и права ношения формы. За злостную халатность, проявленную в работе с личным составом. И Капелан-замполита туда же. И мне тотчас приказ на подпись.
Карга испарилась выполнять, а генерал продолжил неутешительное чтение.
На этапе демобилизации документальные сведения о фигурантке прервались. Дальше пошли одни полицейские фантазии. Не привлекалась, не задерживалась, не подозревалась. В розыске не числится. Даже проверенные стукачи, весело закладывающие всех и вся, ежились, кривились, но о Перышке предпочитали не заикаться. Только то тут, то там обнаруживались трупы с одной единственной, характерной особенностью – смерть наступила от проникающего ранения, нанесенного острым, узким предметом. Предмет всегда к трупу прилагался. Всегда под левой лопаткой. Не какое-нибудь вульгарное шило, не похабная заточка – только дорогущий (корпорация Мондуэлов) стилет – прекрасной работы лезвие и изысканная рукоять. По нее, рукоять и воткнутое. Быстро, надежно, без крови, без крика, без отпечатков пальцев.
Наблюдалась еще одна многозначительная закономерность. Одни трупы – нормальные. На улице, в парке, в подъезде, посреди многолюдного (наглая девка, но расчет верен) супермаркета. Все при жизни, опять таки по слухам да сплетням, чем-то дядю Беню не устраивали.
А, вот, другие… С другими история интереснее, прямо скажем скабрезнее выходила. Сыскари, хоть на висяк и сетовали, да тайно злорадствовали. Покойнички – все молодые мужики. Все не просто в квартире, а в районе разобранной, изрядно растрепанной постели. Все в чем мать родила. Все без этого самого. В смысле – с этим самым, только не на природном месте выросшем, а в виде отрезанном и в рот жмурику запихнутым.
