— Надо было кроссовер брать, — с видом знатока посоветовал Макс, никогда в жизни не садившийся за руль. — Эта твоя штука в тактильной разметке застрять может.
— Не обижай Вишенку! — огрызнулась Оксанка, правда, без особой злости. — А то домой на электричке поедешь. Тут как раз километров тридцать до станции.
— Дыра, — заключил Макс, отстёгивая ремень безопасности. — Я вообще думал, Домодедово — это аэропорт.
— Домодедово — это город, — фыркнула Ксюша. — А мы от него полчаса назад уехали. Нежить, милый мой, в аэропортах не водится, ей там шумно.
— В метро же водится.
— Только самая отбитая, — выкрутилась Тимофеева и не слишком погрешила против истины. Тоннельные твари и впрямь здравомыслием не отличаются. — Ты так и пойдёшь, что ли?
— Ну а что?
— Действительно, — Ксюша снисходительно оглядела Максовы потёртые джинсы. — Исчезни отсюда, я переоденусь.
Макс покорно вылез на свежий воздух и целомудренно отвернулся от машины. Тёплый предлетний денёк понемногу угасал; одуряюще пахло травами, а в воздухе уже густел обманчивый сумрак. Впереди, за ещё одной тракторной колеёй, вразнобой торчали из земли кривенькие берёзки. Днём они не сошли бы и за рощицу, зато в подступающей темноте казались вполне себе солидным лесочком. Это сюда-то занесло на погибель несчастную туманницу? Удивительно, что её приметила какая-то пожилая ведьма, а не праздно гуляющий по полям минус.
Хлопнула дверь, машинка печально мигнула поворотниками. Ксюша, сунув руки в карманы, обогнула капот, уткнувшийся в засохший грязевой гребень. В камуфляжных штанах и со стянутыми в хвост волосами она растеряла весь свой лоск, а ярко накрашенные губы в сочетании с серой фуфайкой выглядели совсем нелепо.
— Вон там дачный посёлок, — сообщила Тимофеева, кивнув куда-то в сторону заходящего солнца. — Значит, за кустами должен быть овраг, где тётка эту фигню видела. Не потеряешься, Максик?
— Надейся, — хмыкнул Макс, но проверил на всякий случай, что телефон заряжен и ловит сеть.
— Пошли тогда. Я ещё рассчитываю выспаться.
Это она зря. Они и так засиделись в офисе, пережидая пробки и заодно компенсируя Максово опоздание, а обратно до Москвы ещё чесать и чесать по просёлкам, даже если нежить соизволит быстренько обнаружиться и упокоиться. Тащиться пешком по изрытому мышиными норами лугу пришлось прилично; вокруг стремительно темнело, а Макс успел четырежды проклясть и туманницу, и доложившую о ней колдунью, и заодно неудобные новые кроссовки. Шефский катафалк, небось, долетел бы и не заметил — прямиком к злосчастному оврагу. Ну ладно, Верховский слишком важный, чтобы ловить нежить по лесам, но можно же было попросить Мишку или Ярика…
— Шевелись там, — поторопила Ксюша. Она бодро шагала на пару шагов впереди, будто целыми днями только и делала, что бегала по пересечённой местности.
— Иду я.
Овраг обнаружился на должном месте. Неглубокий, слегка тронутый местным туризмом — то тут, то там изредка попадалась какая-нибудь брошенная салфетка или сплюснутая алюминиевая банка. Кто по своей воле попрётся в такие дикие дали, да ещё и с запасами съестного? Разве что тут великолепные ягодники или, скажем, кишащее рыбой озерцо… Туманницы обитают у стоячей воды, значит, должно быть что-то такое.
— Темнеет, — запоздало заметила Оксана. Лесок вокруг становился гуще, меж мертвенно-белёсых берёзовых стволов сквозила прохлада. — Смотри под ноги.
— Давай свет зажгу?
— Ага, и всё неживое тут распугаешь. Заткнись и спускайся.
Макс послушно пополз. Земля оказалась влажной, будто после дождя, и предательски скользила под рифлёными подошвами; приходилось цепляться за всё подряд, чтобы не скатиться кубарем с крутого склона. Тимофеева перебиралась по выступающим из сероватой почвы камням, как горная коза. А ведь потом лезть обратно! Вот была бы у Ксюхи четвёртая категория, могла бы прикинуть на глаз да прыгнуть через пространство, расстояние-то — тьфу…
— Там что-то типа ручья, — сообщила Оксанка, щурясь в темноту. — Странно, блин…
— Может, тут нет никого? — мигом предположил Макс. Ладони вспотели и перепачкались в какой-то лесной грязи, а о джинсы вытирать жалко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— По ту сторону может быть, — предположила Ксюша. В сумраке её серо-зелёный наряд терялся в тенях, только и видно было, что блестящие глаза и яркие губы на бледном лице. — Понятно хоть, чего тут минусы толпами бродят и ничего не замечают.
— А бабку эту как сюда занесло? — проворчал Макс. — Я прям так и вижу, как она вниз лезет и потом через ручей скачет. Обхохочешься.
— Заткнись и дай подумать!
Подумать — это правильно. Надо было этим заняться ещё у машины, а лучше — в офисе. Хоть ведьму ту разыскать и с собой взять, пусть бы показала дорогу, раз такая активная. Ксюша покрутила головой, словно рассчитывала, что туманница выскочит на неё из-за ближайшего дерева, и вдруг решительно почесала вниз. Макс, выругавшись, полез следом.
— Ксюх!
— Руками не маши, тут крапива.
— Ты хоть дорогу запоминаешь?
— Некрасов, мы в Подмосковье! Даже если у тебя дар атрофируется, найдут за пару часов.
Да как же, найдут! А если они вляпались в какой-нибудь морок и на деле вот-вот угодят в болото? Есть тут болота? Туманницам самое то… Здоровенный, размером с ладонь, лист крапивы приласкал Макса по голому предплечью; пришлось яростно чесаться. Ксюша бросила на спутника уничтожающий взгляд.
— Вот ты горе, а…
— Сама такая. Вот это, что ли, ручей твой?
— По ходу, да.
Тоненькая струйка вяло журчала по дну оврага, почти полностью утопленная в мощной растительности, живой и мёртвой. Макс без восторга покосился на увенчанные зонтиками сухие стволы выше человеческого роста. Серьёзно, как шестидесятилетняя тётка сюда пролезла? Или она и не пролезала, а просто подошла с другой стороны?..
— На этом берегу точно ловить нечего, — решительно заявила Оксанка. — Надо как-то на тот перебраться.
— Может, сожжём тут всё к чертям, и дело с концом? — тоскливо предложил Макс, отчаянно жалея, что так не выйдет.
— Силёнок не хватит, — хмыкнула Ксюша, натягивая рукава на ладони. — Пошли уже, а то до утра провозимся.
И почему в лесу постоянно кажется, будто по коже что-то ползёт?.. Мстительно топча молодые крапивные стебли и пробуя перед каждым шагом нетвёрдую почву, Макс кое-как сполз к воде, и даже не на четвереньках. В кроссовках моментально стало мокро. Насколько проще и удобнее было управиться с паразитом на городских улицах! А Ксюхе хоть бы хны. Или, может, притворяется?
— Всё, Макс, перешли, — глухо сказала Оксанка. — Осторожно теперь.
Этот склон более пологий, вот и всё отличие. Такие же заросли, которые к лету грозят превратиться в непролазные джунгли, такие же неказистые берёзки. И бегущая вода за спиной. Отсюда, если что, есть ещё шанс отскочить за ручей; дальше такого не будет…
— Смотри! — Ксюша крепко ухватила Макса за руку. Там, куда она указывала, не было ровным счётом ничего, кроме очередного клочка темноты, прошитого бледными берёзовыми стволами.
— Глючит тебя, — тоже шёпотом сказал Макс, вглядываясь во мрак.
— Что-то было… Идём.
Холодно. Нормальное состояние для майской ночки, которая на деле ближе к апрелю, чем к июню. Вот будет хохма, если они всё тут облазают, продрогнут до костей, но так ничего и не найдут… Не соврала же треклятая тётка? За заведомо ложный сигнал штрафуют, и неслабо… А воды никакой не видно, земля всё суше. Может, и не туманница вовсе, а другая какая тварь? Тень, например. С тенью фиг знает, что делать…
— Вот! Теперь точно было!
Взволнованный Ксюхин шёпот кажется громче вопля. Правда, показывает она совсем в другую сторону, чем раньше, но туманницы шустрые… Пахнет сыростью, сильнее даже, чем молодой листвой. Макс деловито сжал и разжал кулак, разминая пальцы. Ну вот, нашлась, голубушка; дело теперь за малым…
— Наугад не бей, — на грани слышимости предупредила Ксюша.
— Знаю я…
— Попробуй справа зайти. Если станет удирать, то точно не к ручью.
