чувства. Нет. Результат будет противоположным, так ведь?
Беатрис молчала, не понимая, что сказать. Эритар говорил какие-то правильные вещи, но все ее существо сопротивлялось этому.
— Постарайся вызывать желание свернуть тебе шею пореже, хорошо, солнце мое?
Его руки больше не удерживали плечи девушки. Одна легла на талию, другая зарылась в волосы, прижимая пленницу к себе. Эритар слегка покачивал ее, утешая.
— Знаешь, — буркнула она, — когда ты выплевываешь мне в лицо «не смей меня бояться», это не успокаивает. Только больше пугает.
— Странно, никогда не думал, что ты можешь испугаться меня всерьез. Судя по тому, что несешь, страха в тебе и близко нет, как и чувства самосохранения, — в его голосе на миг мелькнула ирония. — Ты все неправильно воспринимаешь. А если я скажу, что сегодняшнюю ночь ты проведешь на цепи в моей спальне, это для тебя будет наказанием или сладким обещанием?
Беатрис хотела на него посмотреть, но он удержал ее голову на своей груди.
— Тебя это возбуждает, — сказала она.
— Думаешь?
— Чувствую.
— Тебя ведь тоже. — В этот раз в голосе была явная усмешка.
— Это зеркало твоего желания, милый. Я же рабыня. Все, что возбуждает тебя, нравится и мне.
Эритар покачал головой. Это ненадолго. Беатрис ставить в известность желания не было. Пусть подчиняется, думая, что у нее нет воли. И пусть отдается, думая, что чувствует его страсть. А потом, когда все это войдет в привычку, можно будет сказать правду. У него была слабая надежда, что она сможет полюбить его еще раз.
— Я сказал, что накажу, значит накажу. Обещал это столько раз, что уже перед собой будет стыдно, если не исполню. Но я не злюсь на тебя, и не чувствую никакой обиды, только сожаление. Поэтому не жди жестокости и боли. Все, что почувствуешь, будет приятно.
Беатрис вздрогнула в его руках.
— Твое наказание в том, что ты будешь наслаждаться нашей любовью, как никогда. И будешь понимать, какой ошибкой было расставание.
— Звучит как сопли, — вздохнула Беатрис. — Я надеялась, что ты бросишь меня в свое подземелье, жестко надругаешься и изобьешь, а я буду ненавидеть тебя и бояться. Я не хочу думать, что расставание было ошибкой. Не хочу любить никого, кроме Антари! Я выбрала его и не передумаю!
Эритар молчал. Его сердце забилось быстрее, дыхание изменилось. Он был зол, расстроен, ранен этими словами. Беатрис была ядовита и одновременно вызвала зависимость. Вынуждала принимать яд снова, и снова, и снова.
— Только ненавидеть? Ненавидеть и бояться? Это все, что ты можешь чувствовать ко мне? — переспросил он.
Его терпение не было безграничным. Ждать новых оскорблений и уколов он не собирался.
Беатрис покачала головой. Ноги подкашивались и причиной был не страх. Она отбросила его в сторону. В ней шевелилось безумие. Она живо представила, что хозяин воплотит то, что она высказала, низ живота свело. Хотелось безысходности, боли, оковов, криков. Хотелось довести его до вспышки и гореть в этом огне вместе с ним.
Девушка открыла рот, и сама поразилась тому, что сказала. Слова не удержались, вырвались и прозвучали в напряженной тишине.
— И безумно желать, чтобы ты это повторил, чтобы брал меня снова и снова, умоляющую тебя, плачущую и бесконечно тебя жаждущую.
— Твою мать, Беатрис, я же пытался! — прошептал Эритар, меняя захват ее волос. Теперь рука жестко впивалась в локоны, шпилька повернулась и ранила кожу головы. Беатрис вскрикнула, но не попыталась противостоять. Он склонился к ней, оказался так близко, что приоткрытые губы теплом касались ее, но вместо того, чтобы поцеловать, мужчина отклонил ее голову сильнее назад.
— Значит такой любви ты хочешь, — прорычал он.
— Больно, — прошептала она.
— Знаю, терпи, — приказал в ответ, наконец, дотрагиваясь до губ.
Это было похоже на электрический разряд. Беатрис была готова немедленно упасть, но он держал ее, зная, какой будет реакция. Рука через тонкое платье больно захватила твердый сосок, потянула. Слышно было стон через поцелуй и чувствовалось, как ее тело конвульсивно прижимается к нему.
— К моим ногам, — приказал он.
Беатрис упала на колени и подняла на него глаза. Зрачки расширились и взгляд мерцал тьмой.
— Мы поступим так, — сказал он, наклоняясь к ней. — У меня есть важное дело, намного важнее похотливой рабыни, которая весь день нарывалась на жесткий ответ. Ты сейчас будешь стоять здесь и ждать, когда я приду за тобой. Не сдвинешься с места, не пошевелишься, не отгонишь муху, если она сядет тебе на нос, поняла? Я вернусь, заберу тебя, и мы перейдем к следующему этапу ожидания. Потому что я буду занят до вечера.
Беатрис кивнула.
Он прошел между колонн и увидел, как повернулась ее голова, провожая его взглядом. Пришлось подойти.
— Я! — пощечина. — Сказал! — пощечина. — Не шевелиться! — пощечина.
Беатрис дышала прерывисто. Она ни разу не вскрикнула — слишком легкими были касания. Но теперь девушка была на грани.
— Тар, — слабо прошептала она таким тоном, что он поднял ее за подбородок и смял губы своими.
— Не хочешь отпускать? — спросил он. — Не хочешь?
— Ни на секунду, — откликнулась она, становясь мягкой и покорной, как всегда, когда они были в постели.
Он тоже не хотел ее отпускать.
— Идем, — решил Эритар.
Мужчина поднял ее с пола, взял и понес в спальню. По пути она совершенно расслабилась в его руках. От него исходило тепло, вкусно пахло возбуждением и силой, он держал ее так нежно, что хотелось раствориться в этом чувстве. За это она его раньше любила. Чередование нежности и жестокости было его магией. Оно доводило до той стадии возбуждения, когда дрожали руки, не держали ноги, дыхание сбивалось и прерывалось, а губы раскрывались в крике. Он умел разделять жизнь и игры. Все теперь перемешалось в комок безумия. Она больше не была его любимой, а принадлежала как рабыня. А он был тем, к кому остались какие-то крохи чувств, совсем не такие яркие, как пару лет назад.
Антари
После прощания он ехал по дороге как безумный. Гнал машину, включил музыку на максимум и не заботился о своей драгоценной жизни. Просьба отца не будет удовлетворена. Беатрис не станет его женой. Еще на том вечере его сердце вывернулось, давая понять, что все потеряно.
День рождения драконьей жены. Большой праздник, на который были приглашены все, кто только владел хоть крошкой магии. Шикарная вечеринка с реками шампанского, танцующими рабынями и громкой музыкой.
Беатрис не любила подобных мероприятий, как и не любила этого общества.
— Не стоит идти, — сказала она ему, торопливо собираясь.
— Перестань. Я встречу нужных мне
