— Вот он! — крикнул Эдамс. — Стойте, или мы будем стрелять!
Беглец пробирался по колено в трясине ярдах в сорока впереди.
— Мистер Шинн… судья… стреляйте или дайте мне ружье…
Джонни оттолкнул возбужденного адвоката в сторону. Судья с любопытством смотрел на него.
— Стойте! — крикнул Джонни. — Стойте, и вы не пострадаете!
Но бродяга двигался дальше, молотя руками и ногами.
— Почему вы не стреляете? — Эдамс взмахнул кулаком.
Джонни поднял 20-калиберное ружье и нажал на спуск. При звуке выстрела беглец конвульсивно дернулся и упал.
— Вы попали в него! — восторженно крикнул адвокат.
— Я стрелял поверх его головы, — отозвался Джонни. — Оставайтесь на месте!
Бродяга с трудом поднялся. Он потерял саквояж и шляпу. Внезапно он метнулся за большой дуб. Когда они добрались до дерева, его и след простыл.
Преследователи держались вместе, крича и иногда стреляя в воздух. Но бродяга исчез, словно провалился в трясину.
Постепенно они выбрались на дорогу.
— Вы должны были всадить пулю ему в ногу! — негодовал Феррис Эдамс. — Я бы сделал это, будь у меня ружье!
— В таком случае, Феррис, я рад, что его у вас не было, — сказал судья. — Ему все равно не уйти.
— Но ведь он уже ушел!
— Недалеко, уверяю вас. На болотах он заперт, а если выйдет на дорогу, его схватят через несколько минут. Берни Хэкетт и остальные вот-вот будут здесь… В чем дело, Джонни?
— Смотрите. — Джонни прикоснулся к локтю судьи. Автомобиль Эдамса уже не стоял на краю болота. Его засосала трясина — виднелся только самый верх.
— Моя машина! — ошеломленно произнес Феррис Эдамс.
Джонни указал на серию узких овальных ямок в грязи между следами автомобиля, оканчивающихся у края болота.
— Его следы. Бродяга отпустил тормоз и столкнул автомобиль в трясину. Вероятно, он вернулся к дороге, увидел машину и решил, что у него будет больше шансов спастись, если нам придется тоже идти пешком. Не повезло вам мистер Эдамс.
— Сожалею, Феррис, — сказал судья. — Нам лучше вернуться на главную дорогу и подождать других машин.
— Дайте мне ваше ружье! — потребовал адвокат.
— Нет, Феррис. Этот человек нам нужен живым, а сталкивание автомобиля в болото не карается смертью.
— Но он убийца, судья!
— Мы этого не знаем. Нам известно лишь то, что его видели идущим к кухонной двери дома вашей тети минут за двадцать до того, как ее убили.
— Но ведь это доказывает, что ее убил он, не так ли? — буркнул Эдамс.
— Вы же юрист, Феррис, и должны знать, что это не доказывает ничего подобного.
— Я знаю только то, что намерен схватить головореза живым или мертвым!
— Вы зря тратите время, — сказал Джонни. — Теперь, когда у нас нет машины, он рискнет выбраться на главную дорогу. Нам лучше двигаться туда.
Они зашагали назад по покрытой грязью дороге для фургонов. Феррис Эдамс молча шел впереди. Джонни и судья не смотрели друг на друга.
Внезапно они услышали голоса, звуки возни, мужской смех. Эдамс пустился бегом.
— Они поймали его!
Седан Хьюберта Хемаса и фермерский грузовик Орвилла Пэнгмена блокировали асфальтированную дорогу. Беглец лежал на спине, погребенный под кучей молотящих рук и ног близнецов Хемас, Эдди Пэнгмена, Джоэла Хэкетта и Дрейкли Скотта. Вокруг стояли с ружьями Хьюберт Хемас, констебль Хэкетт, Орвилл Пэнгмен, старый Мертон Избел и толстый Питер Берри. Когда трое подошедших мужчин пробились сквозь толпу, куча рассеялась и братья Хемас, поставив жертву на ноги, прижали ее к борту грузовика Орвилла Пэнгмена.
— Держи свои паршивые руки над головой! — Эдди Пэнгмен ткнул дулом ружья в живот бродяги. Дрожащие руки взлетели кверху.
Томми Хемас с ухмылкой пнул пленника ногой в пах. Тот с воплем повалился наземь, вцепившись руками в пострадавшее место. Дейв Хемас снова поднял его и прижал к грузовику. Ноги бродяги судорожно подергивались.
Джонни Шинн чувствовал, как внутри у него зашевелилась холодная мутная ярость, которую, как ему казалось, он утратил навсегда. Раздробленная голова старухи соединялась перед его глазами с дергающимися ногами беглеца, словно это были части одного терзаемого тела.
Почувствовав на своем плече руку судьи, он удивленно посмотрел вниз. Его палец лежал на спусковом крючке ружья, дуло которого было направлено в пряжку пояса Томми Хемаса.
Джонни поспешно опустил ружье.
В покрытом грязью и кровью задыхающемся человеке с трудом можно было узнать бродягу, которого он и судья встретили под дождем на дороге. Грязные светлые волосы свисали на глаза; пиджак и штаны были порваны в нескольких местах; колючки порезали ему лицо и руки; изо рта текла кровь; глаза вращались, как у испуганной собаки.
— Вы выгнали ублюдка прямо на нас, — сказал Берни Хэкетт.
— Мы увидели ваши следы там, где вы свернули к болоту, — добавил Орвилл Пэнгмен, — а потом услышали ваши выстрелы.
— Тогда мы рассредоточились на дороге и схватили его, — пропыхтел Питер Берри. — Чертовски увлекательно.
— Грязный подонок, — буркнул старый Мертон Избел.
— Наденьте на него наручники, мистер Хэкетт, — посоветовал Эдди Пэнгмен, поглаживая свое ружье большими красными руками.
— У папы нет наручников, — с отвращением отозвался Джоэл Хэкетт. — Сколько раз я говорил тебе, папа, чтобы ты их раздобыл? Коп должен иметь при себе хотя бы одну пару — все это знают.
— Придержи язык, — сказал констебль Хэкетт.
— Коп без наручников…
— Этот тип и без наручников никуда не денется, — ухмыльнулся Томми Хемас.
— Как знать, — возразил Дейв Хемас, посасывая порезанным палец.
— Заткнитесь, — велел сыновьям Хьюберт Хемас.
Дрейкли Скотт молчал, уставясь на дергающуюся фигуру беглеца алчным, почти голодным взглядом.
— Он был вооружен? — спросил судья Шинн.
— Нет, — ответил констебль Хэкетт. — Лучше бы был.
Феррис Эдамс подошел к бродяге и окинул его взглядом.
— Он что-нибудь сказал?
— Лопотал что-то, — отозвался Питер Берри. — Попробуйте расспросить его, мистер Эдамс.
— Вы убили ее? — обратился к бродяге Феррис Эдамс.
Тот не ответил.
— Вы что, потеряли дар речи? — рявкнул адвокат. — От вас требуется только сказать «да» или «нет»!
Глаза пленника продолжали бегать.
— К тому же, — продолжал Эдамс, — вы столкнули мою машину в болото. Как, по-вашему, мне ее вытащить? Об этом вы тоже не желаете говорить?
— Столкнул машину в болото? — встрепенулся Питер Берри. — Просто стыд, мистер Эдамс! Что, если мне взглянуть…
— Не сейчас, — прервал Хьюб Хемас. — Берни, надень на него недоуздок.
— Подождите! — воскликнул судья. — Что вы собираетесь делать?
— Должны же мы обеспечить, чтобы арестованный не сбежал, верно, судья? — сказал констебль. — Я прихватил с собой коровий недоуздок — он как раз подойдет. — Хэкетт накинул грязную петлю на голову бродяги.
Несчастный упал на колени, закатив глаза.
— Он думает, что его будут вешать или расстреливать! — возмутился судья Шинн. — Неужели вы не видите, что этот человек умирает от страха? Не говоря уже о боли! Сними с него эту гадость, Берни!
— Никто не собирается ему вредить, судья. — Констебль затянул ошейник и защелкнул пряжку. — Тебя не будут убивать — во всяком случае, пока. — Он пристегнул повод к кольцу ошейника. — Вот так. Теперь попробуй выбраться из этой штуки.
Нахрапник недоуздка придавал бродяге нелепое сходство с животным. Он дергал его исцарапанными руками, словно протестуя против этого.
— Лучше связать ему и руки, — сказал Хьюб Хемас. — Дейв, Томми, займитесь этим. У кого-нибудь есть еще веревка?
— Веревка лежит под сиденьем грузовика, Эдди, — сказал сыну Орвилл Пэнгмен.
Близнецы Хемас схватили пленника за руки, и он перестал вырываться. Эдди Пэнгмен принес из грузовика просмоленную веревку и передал отцу. Близнецы заломили руки бродяги за спину, а Пэнгмен связал ему запястья.
Судья Шинн шагнул вперед.
— С ним все в порядке, судья, — заверил старший Хемас. — Орвилл, я посажу его в свою машину с Томми и Дейвом. Ему может прийти в голову выпрыгнуть из открытого грузовика. Берни, поставь его на ноги.
— Ну, поднимайся. — Хэкетт потянул за веревку. Фигура на коленях снова начала сопротивляться. — Никто тебе ничего не сделает. Вставай живо!
— Не возражаете подождать минуту, Хэкетт? — услышал Джонни собственный голос.
Все уставились на него.
Джонни подошел к бродяге, ощущая головную боль и удивляясь собственной энергии.
— Мисс Пламмер сказала, что этот человек говорил с иностранным акцентом. Возможно, он плохо понимает по-английски. — Он склонился над пленником: — Вы понимаете, что я говорю?
