Рейтинговые книги
Читем онлайн Высота смертников - Сергей Михеенков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 98

— А скажите, господин майор, эта наша война… вы действительно верите в ее победный исход? Вы думаете, можно покорить эти пространства, населенные… Нет-нет, я не нацист. Я — солдат. И то, что происходит вокруг, многое из этого, противно моей натуре и убеждениям. Мои солдаты устали. Дивизия понесла огромные потери. И кажется, что не только Германия, но и Европа уже не в состоянии восполнить их. Пятая мотопехотная бригада выбита почти наполовину. Немногим лучше положение в Пятой танковой бригаде. Эти две бригады — костяк дивизии. Без них дивизии не существует.

— Господин генерал, германская армия свою освободительную миссию блестяще выполнила еще летом прошлого года. И поход на Москву был уже безумием. Бессмысленным и жестоким. И вы это прекрасно понимаете. Начиная с сентября, да-да, уже тогда, нужно было открыть ворота концлагерей, обмундировать и вооружить добровольцев. И миллионная русская армия освободила бы от большевизма не только Москву и Петербург. Почему вы, немцы, так слепы к урокам истории? Россию могут победить только русские. Только русские, господин генерал.

Фейн пристально смотрел на Радовского. Он услышал то, что готов был услышать. Но слова русского не могли не смутить его. Он невольно выглянул в окно и, убедившись, что часовой далеко и не слышит их, качнул сигарой:

— Только русские… Эти слова принадлежат вашему новому вождю? Генералу Власову? Кажется, именно он сейчас претендует на роль командующего новой армией. Так называемой Русской освободительной армией.

— Эти слова принадлежат Шиллеру. Фридриху Шиллеру, господин генерал. Эти слова произнесены давно. Этой истине уже много лет. Как и добрым взаимоотношениям между немцами и русскими.

Генерал курил сигару. Он снова смотрел в окно. Там, над свежим штакетником, ветер играл березовой листвой. Форточка была открыта, и шум листвы слышался здесь, в штабном доме, как отзвук другой, минувшей жизни, которая прошла здесь, среди этих берез, но которая никогда не повторится. Радовскому вдруг показалось, что этот тихий шум волнует не только его, но и генерала.

— Странный вы человек, господин Радовский. Эта ваша откровенность… Такие мысли иметь опасно. Даже здесь, на передовой. Хотя, по всей вероятности, вы все же правы. И я разделяю некоторые ваши мысли. Но скажу вам больше: то, что мы переживаем, еще не кульминация безумия. Кульминация нас ждет впереди.

— Еще не поздно. Еще все можно поправить.

— Вряд ли. Фюрера окружают недалекие и недобросовестные люди. И они рассуждают иначе. К нашему несчастью и к несчастью всей Германии. — Фейн внимательно посмотрел на Радовского и неожиданно спросил: — Говорят, где-то здесь, недалеко, ваше родовое поместье?

— От поместья ничего не осталось. Руины усадьбы. Мерзость запустения.

— Все, что разрушено, можно восстановить. Проблема в другом. Все это, — и генерал сделал жест в сторону развешенной на стене карты, — нужно теперь удержать. А русские усиливаются буквально с каждым днем. Вы случайно не охотник?

— Когда-то покойный батюшка имел хорошую охоту. Свору гончих. Содержал двоих собачников. Сьезжались соседи. Охоты устраивали пышные. Было ружье и у меня.

— Пригласите как-нибудь меня на охоту. К себе в поместье.

Последняя фраза генерала многого стоила. Радовский почувствовал ком в горле, но тут же справился с собой, заговорил спокойно, словно и не придав никакого значения тому, что только что услышал:

— Что ж, наши места стоят того. Впереди осень. Скоро наступит самая пора. Утки готовятся к отлету. Тетеревиные выводки подросли. А там скоро и чернотроп. Или вы любите другую охоту, по крупному зверю? Лось, думаю, ушел на восток. Распугали лосей.

— Нет, я люблю побродить со своим дратхаром. Вы ведь видели моего Барса.

— Видел.

— Как он вам?

— Хороший пес. Чувствуется, что прекрасно вышколен. Остальное скажет порода.

— О, да, порода! — снова с легкой улыбкой качнул сигарой Фейн. — Она многое определяет. Он прекрасно берет птицу. Вы увидите, как он это делает! Приносит утку. Бросается в воду и приносит. Хорошо натасканный, вышколенный. Ах, как же ему хочется в лес! И мне, признаться, тоже. — Генерал засмеялся, и глаза его молодо блеснули. — Обдумайте, Георгий Алексеевич, как это лучше устроить. И сообщите мне тут же. Только не оттягивайте. И чтобы об этом — ни одна душа. Тем более, ваше новое начальство.

— Вы хотите выбраться в лес без охраны?

— Со мной будут три-четыре человека. С пулеметом. На отдельном транспорте. Возьмите и вы двоих, самых надежных. Об этой поездке информация не должна уйти никуда.

— Лес небезопасен. Партизанские группы бродят всюду.

— Вы хотите сказать, что все это время плохо выполняли свою работу?

Радовский вздохнул.

— Хорошо, я отдам приказ прочесать этот район. Пусть Рентельн со своими казаками проведет плановые мероприятия. У него это получается хорошо. Он, похоже, меньше русский, чем вы. Или… как бы это точнее выразить… очень старается быть настоящим немцем. И, конечно же, перебарщивает. Хотя вряд ли об этом догадывается сам. В этом все дело.

— Он очень старается, господин генерал.

Глава четвертая

В лесу было тихо. Где-то, в стороне Монахова Мыса, как на хуторе называли полоску ельника, густо перемешанную с березняком, где стояла, укромно сторонясь праздного глаза, Нилова келья, постукивал, позванивал, оскальзывался на тугом матером бревне топор. Отшельник снова поправлял, свою крошечную келейку. Пришла пора подумать о предстоящей зимовке. Келья, срубленная из сосновых бревен, была поставлена здесь более двухсот лет назад. Срублена ладно, человеком крепким не только духом, но и мастеровитостью. Каждое бревно здесь напоминало об основательности того первого плотника, который обосновал здесь эту глухую пустынь. Крыша, крытая плотно связанными длинными камышовыми снопами в три ряда наперехват, не пропускала ни дождей, ни ветров, ни холода. Но венцы, особенно с северо-восточной стороны, все же изнашивались, и их приходилось менять почти каждому поколению живших здесь отшельников. Лето придвинулось к своему пределу. Август истекал. Вода в озере засинелась. А небо над ним стало выцветать, как будто застиранное. И утки на озере уже сбивались в большие стаи.

Воронцов некоторое время прислушивался к стуку топора, к комариному гуду над головой. Никакие посторонние звуки не тревожили окрестность. Хутор притих. Воронцов предупредил Зинаиду, и, когда выходил из шула, видел, как женщины побежали к погребу, унося детей. Старуха-хозяйка вела младшего Пелагеиного сына. Старшие, обгоняя друг друга, юркнули в погреб первыми.

— Если что, уходите в лес, к вырубкам. Иван Степаныч там вас будет ждать, — приказал он Зинаиде.

Топор монаха Нила тюкнул не в такт и затих. Воронцов замер за сосной в густом высоком черничнике и приготовил автомат.

Ждать пришлось недолго. В соснах замаячила высокая тень в камуфляже. Тень мягко, невесомо перебегала от дерева к дереву, медленно приближаясь к тропе, которая вела от леса на хутор. Возле этой тропы и залег Воронцов час назад. Теперь тень в камуфляже плавала в размытом колечке намушника. И тут он снова услышал топор монаха Нила. Значит, узнал отшельник кого-то знакомого и подавал им на хутор весточку, чтобы не боялись. Человек в камуфляжной накидке вышел на тропу. Оружия при нем не было. В осанке и походке его Воронцову показалось что-то знакомое. Неужто Старшина? Тот самый, из-под Вязьмы?

— Старшина! — окликнул Воронцов горбатую тень в камуфляже.

Старшина-Радовский остановился, медленно засунул обратно за ремень «парабеллум».

— Здорово, Курсант. — И подал руку.

— Что, поменяли форму, господин… как вас там?.. — Воронцов усмехнулся, закинул автомат за спину и пошел было все той же стежкой к хутору.

Но Радовский его окликнул:

— Погоди, Курсант. Ты мне лучше скажи, как она?

— Родила. — Воронцов оглянулся. — Сын у тебя. Анна Витальевна уже и имя ему дала. Нил Алексеем окрестил. А я вашему сыну, Алексею Георгиевичу, крестный отец.

Радовский шагнул к Воронцову и обнял его, и Воронцов почувствовал, как тот затрясся всем телом. Что ж, и этот, как видно, не из железа сделан, тоже матерью рожден…

— А ну-ка, братец, повтори, что ты только что мне сказал. Неужто и правду сын у меня родился на родной земле?

— Сын, Георгий Алексеевич. Пойдемте. Анна Витальевна вас ждет. Вот уже рада будет! Да и нам тоже радость: не чужой пришел. Можно сказать, свой.

Они некоторое время шли молча, прислушиваясь к шагам друг друга, словно в них можно было услышать те мысли, которые сейчас клубились в голове каждого из них. Радовский оглянулся на Монахов Мыс и спросил:

— На кладбище могилка свежая… Кто?

— Пелагея.

— Как Пелагея? — Радовский остановился, опустил голову и перекрестился.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 98
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Высота смертников - Сергей Михеенков бесплатно.
Похожие на Высота смертников - Сергей Михеенков книги

Оставить комментарий