В самом деле, все они верят в это настолько твёрдо, что временами я склонна сомневаться, призналась она сама себе.
Это была не та тема, которую она была готова обсуждать с большинством своих мантикорских коллег, даже сейчас, но сама она размышляла над фактом, что корреспонденция по этому вопросу была произведена Элейн Декруа министром иностранных дел барона Высокого Хребта. Хонор, как и кто-то угодно другой когда-либо встречавшийся с Высоким Хребтом, поставила бы на него, включая подделку копий дипломатической корреспонденции, чтобы прикрыть свою задницу, при условии, что в первую очередь для него от этого были какие-либо потенциальные преимущества. В самом деле, если бы кто-то задал бы её гипотетический вопрос о том, кто скорее всего фальсифицировал дипломатическую переписку, как передавали в новостях, кто-то с репутацией Элоизы Притчарт (и Томаса Тейсмана, как члена её администрации) или же коррумпированные политиканы из правительства Высокого Хребта, то она каждый раз бы выбирала команду Высокого Хребта.
Но есть слишком много постоянных заместителей министров и помощников заместителей в министерстве иностранных дел, которые в действительности видели оригинальные сообщения. Это тот факт, к которому она продолжала возвращаться. У меня была возможность поговорить с ними тоже и каждый из них так же был убеждён, что он был не на той стороне, которая занималась фальсификацией.
— Есть вещи, которые… происходят сейчас, — сказала она Турвилю сейчас. — Я не готова к обсуждению с вами их всех. Но есть очень хорошие шансы, что то, что я смогу лучше прочувствовать положение дел с такими людьми, как президент Притчарт, будет очень важно для обоих наших стран.
Лестер Турвиль сидел очень тихо, его глаза сужались, и Хонор почувствовала бешеную скорость его мыслей, которые она не могла прочитать. Она могла ощутить интенсивность его размышлений и так же внезапный всплеск осторожной надежды. Когда они встретились в первый раз, она обнаружила, что холодный острый ум за этими ершистыми усами плохо совпадал с тем образом "ковбоя", который он так долго культивировал. Сейчас она ожидала пока он прорабатывал свои логические цепочки и она почувствовала внезапный холод, как только он осознал, что было несколько причин, по которым она должна была "прочувствовать" республиканских главных политических лидеров и что не все из них могли быть привлекательными для него. Например, причины, которые содержали такие слова, как "требование о капитуляции".
— Я не собираюсь вас просить, чтобы вы выдавали какие-либо секреты, — продолжила она не спеша. — И я дам вам своё слово, что ничего из того, что вы мне рассказываете, не пойдёт дальше нас двоих. На данном этапе, Лестер, я не расспрашиваю вас о ком-либо ещё. Это чисто для моей собственной информации и я так же даю вам слово, что причина данной моей просьбы состоит в предотвращении кровопролития (с обеих сторон), насколько я только в состоянии это сделать.
Он смотрел на неё в течении нескольких секунд, затем глубоко вздохнул.
— Прежде чем что-либо вам говорить, у меня есть вопрос лично для меня.
— Вперёд спрашивайте, — спокойно сказала она.
— Когда вы потребовали моей капитуляции, сказал он, пристально смотря ей в глаза, — это был блеф?
— В каком смысле? — Она склонила голову набок.
— В двух смыслах, я полагаю.
— Открыла бы я огонь или нет, если бы вы не сдались?
— Это один из них, — согласился он.
— Хорошо. В этом смысле я не совсем блефовала, — твёрдо сказала она. — Если бы вы не сдались и не приняли мои условия полностью, я бы открыла огонь по Второму Флоту с более далёкого расстояния, на котором вы бы могли дать эффективный ответ. И я бы продолжала стрелять до тех пор, пока кто-либо оставался в строю или каждый из ваших кораблей был бы уничтожен.
Тишина, показавшаяся бесконечной, повисла между ними на некоторое время. Это была напряжённая тишина — взаимное молчание, построенное на понимании между двумя флотскими офицерами. И всё же, несмотря на напряжённое состояние, никакой злости в этом молчании не было. Уже не было. Гнев, который они чувствовали в то время, давно исчез, превратился во что-то другое, и если бы она выбирала отдельное слово, чтобы описать то, что они чувствовали сейчас, это было бы слово "сожаление".
— Ну, это, конечно, отвечает на мой первый вопрос, сказал он наконец, криво улыбаясь. — И полагаю, что я, как это ни странно, успокоен, услышав это. — Её брови выгнулись и он фыркнул. — Я всегда думал, что был довольно хорошим игроком в покер. Я бы очень не хотел думать, что неправильно прочитал вас в тот скверный момент.
— Понимаю, — она покачала головой, слегка улыбаясь. — Но вы говорили, что было два смысла?
— Да, — он наклонился вперед, упираясь руками в свои бедра, а его глаза были очень внимательны. — Про другой "блеф". Мне было интересно могли бы вы или нет в самом деле сделать это с такого расстояния?
Хонор задумчиво, по небольшой дуге, покачивалась на ее стуле из стороны в сторону, пока она обдумывала его вопрос. Теоретически, то, о чём он спрашивал, крайне граничило с территорией закона о государственной тайне. С другой стороны это было не так, если он не бросится отправлять эту информацию в Октагон по электронной почте. Кроме того…
— Нет, — сказала она после не более, чем двух или трех ударов сердца. — Я не могла бы. Не с такого расстояния.
— Ох. — Он еще раз откинулся назад, его кривая улыбка собиралась стать еще более искривлённой. Затем он глубоко вздохнул. — Части меня действительно тяжело это слышать, — сказал он ей. — Никому не понравится узнать, что он был обманом принуждён к капитуляции.
Она открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, затем снова закрыла. Он усмехнулся. Она поняла, что это была неожиданно неподдельная усмешка, как и последовавшая за ней весёлость. И это было странно благородно.
— Вы хотели получить мои базы данных нетронутыми, — сказал он. — Мы оба это знаем. Но я знаю, что вы так же еще что-то хотели сказать.
— Знаете? — спросила она, когда он прервался.
— Да. Вы хотели сказать, что вы сделали это, чтобы спасти жизни. Но вы боялись, что я вам возможно не поверю, не так ли?
— Я бы не сказала, что думала, что вы мне не поверите, — ответила она задумчиво. — Я полагаю, настоящая причина в том, что я боялась, что это будет звучать… своекорыстно. Или, по крайней мере, как своего рода самооправдание.
— Может быть, так и было бы, но это не меняет того факта, что Второй Флот был полностью и окончательно развинчен. — Он скривился. — Тогда у нас не было варианта, чтобы выйти из зоны резонанса и уйти в гипер, прежде чем, вы будете на дистанции достаточной, чтобы прикончить нас. Все, что должно было случиться за это время, это то что еще больше людей было бы убито с обоих сторон без всякого изменения окончательного результата.
Хонор ничего не говорила. Не было необходимости. Он медленно положил ногу на ногу, его лицо стало задумчивым.
— Ладно, — сказал он. — При условии, что это не будет какой-либо секретной информацией, я отвечу на ваши вопросы.
Глава 3
"Так вы удовлетворены безопасностью нашей системы на данный момент, Уэсли?"
Бенджамин IX, Протектор Грейсона, откинулся на спинку стула, наблюдая через стол за одетым в форму главнокомандующим Грейсонским космическим флотом. Уэсли Мэтьюс посмотрел на него с выражением удивления на лице, потом кивнул. "
"Да, ваша светлость," сказал он. "Могу ли я спросить, нет ли какой-то причины думать, что это не так?"
"Нет, не то что бы я так думал. С другой стороны, у меня есть большие основания думать, что определенные вопросы, вероятно будут подняты на новогодней сессии Конклава Землевладельцев."
Выражение лица Мэтьюса изменилось от слегка удивленного, до несомненно кислого и он покачал головой в вызванном отвращением понимании.
Двое мужчин сидели в частном рабочем кабинете Бенджамина Мэйхью в дворце Протектора. На данный момент, сезоны планеты Грейсон были приемлемо скоординированы с родным миром человечества, хотя они медленно снова смещались, и тяжелый снег падал за пределами дворцового защитного купола. Больший купол, который Небесные купола Грейсона к настоящему времени возводят для защиты всего города Остин, был еще только в своей начальной стадии, с его предварительными опорами виднеющимися против затемненного неба как белые, пушистые стволы деревьев или — для тех, у кого менее веселый нрав — нити огромной, покрытой инеем паутины. За пределами дворцового купола, хорошо просматриваемого из-за его прозрачности с окон офиса, заполненного книжными шкафами, толпы детей весело бросали снежки друг в друга, сооружали снеговиков, или неслись легко и быстро по крутым, мощеным улицам Старого Города на санях. Другие кричали от восторга, развлекаясь на разнообразных аттракционах карнавала, устроенного непосредственно на территории дворца, и продавцы горячего попкорна, горячего шоколада и чая, и достаточным запасом сладкой ваты и других изделий сомнительного диетического ценности, чтобы обеспечить милую суету в следующие несколько дней.
